ДЗЕН

Он начал "дышать" через руки... Невесомый поток горячей энергии входя через ладони тёк к локтям... в плечи, а затем через грудь уходил вниз, к точке, которая находилась внутри тела чуть ниже пупка. Там уже разрастался энергетический шар, порождая мление живой ткани вокруг себя. Каждый удар сердца ощущался всем телом, эхом отзываясь в самых отдаленных точках организма. Пульс 30 ударов в минуту. За это же время всего один вдох и один выдох. Казалось, чувствуется даже трение крови о стенки сосудов.
Часть энергии из низа живота стала перемещаться в копчик. Она медленно вошла в позвоночник, потекла вверх, но затем остановилась на уровне поясницы. Потребовалось небольшое напряжение мышц живота на выдохе, что бы движение энергии возобновилось. Постепенно горячая субстанция поднялась по позвоночнику до уровня груди, затем к шее, а потом... быстро добежав до макушки и перелившись через неё, словно через плотину, потекла по лицу вниз тягучей лавой.
В голове неожиданно всплывали мысли-образы и так же неожиданно исчезали, но мозг не цеплялся за них в попытке анализа и развития.
Постепенно исчезало ощущение тела. Мысли ушли, утонув в безбрежном океане спокойствия и незыблемости сущего, скрытого от глаз в повседневной жизни. Последним, что проскользнуло в мозгу, была мантра Дзен:
- "Если всё приходит к одному, то куда приходит это одно"?
И мгновенно возник ответ, который непосвященному не говорит ничего, а постигшему - всё. Собственно ответ этот даже не пришел, он просто был. Всегда! 
Раньше он, как человек, смотрел спектакль в театре, в котором занавес сцены так и не поднялся. Из-за него слышались звуки, шаги, реплики... Постепенно, суть происходящего вроде бы даже прорисовалась. Определились положительные, отрицательные, нейтральные герои и он, как зритель, с интересом ждал развития сюжета. Но неожиданно занавес исчез! Его даже не подняли, а он именно исчез!
Пораженный он обнаружил, что идущий спектакль совершенно не о том, что он себе представлял. Более того, не только сцена, но и зал в котором он сидел... весь окружающий мир оказался вдруг одной монументальной постановкой, которая никогда не заканчивалась и не начиналась, существуя вне времени. Стало понятно, что раньше он воспринимал за происходящее на сцене действие - шум улиц города за стенами театра, разговоры людей из соседнего ряда... да много ещё чего малозначительного и что не являлось истинной сутью происходящего.
А занавеса-то не было! Никогда! Его существование определялось только человеческим сознанием, которое не воспринимало то, что не хотело воспринимать и не верило в то, во что не хотело верить.
То, что реально лежало в основе "спектакля", можно было охарактеризовать, как невообразимую твердь спокойствия, которая состояла из неисчислимого количества фрагментов и в то же время была бесконечно монолитна. В ней заключалось начало и конец всего! Вместе с тем наступало понимание, что ему видна лишь крошечная часть того, что есть на самом деле, но уже одно только это вызывало чувство похожее на восторг. Хотя непонятно... это было не чувство и не восторга, а нечто иное, что трудно поддается описанию. Ведь то, что может быть описано словами, не может быть истинным в полном понимании, ибо описываемое создано не нами. Мы всего лишь уподобляемся мальчику, который написав на гигантском небоскребе мелом свое имя, считает, что этого достаточно, что бы и сам небоскреб расценивать, как свое великое творение. И еще... Разве звезды изменят свою суть, если бы мы называли их как-то иначе? Конечно же, нет! Поэтому, что бы мы не говорили и как бы мы не называли ведомое и неведомое нам – условно обозначается только видимая часть явления, а не его суть.
Некоторые вещи могут быть понятны в сравнении. А что делать, если воспринятое безвременье сравнивать принципиально не с чем? Как объяснить слепому от рождения, чем зрительно красный цвет отличается от зеленого? Н-н-да...

Пробуждение происходит быстро, но мягко. Ощущение рассеянной энергии во всем теле... спокойствие и ясность. Кажется, что прошло всего десять минут с начала медитации, но оказывается, что… почти три часа.
Он медленно встает, подходит к окну, за которым царит обычная городская суета, спокоайно смотрит вниз...
Теперь декорации спектакля длинною в вечность его уже не обманут.