Женщинам-воинам

Участницам Великой Отечественной войны посвящается...



Эх, не застегнётся  воротник! -
знать,  не по размеру новый китель.
Нет бы,  попросила  напрямик:
 - Братцы, мол, не справлюсь – пособите!
Как же?! 
Держит марку: «Я сама!»
Старшая по званию…. но баба(!)
Немцы…
окружение… война…
Нет, не даст  слабинки, а могла бы…
Младшему сержанту до плеча -
кажется,  сама ещё девчонка.
Только вот в устах её звучат
резкие команды зло и чётко.
Громко,
заглушая автомат,
кроет всё и вся отборным матом:
- Сопли подотрите,  лейтенант!
Слышите?!   
За Родину!!!  В атаку!!!
И откуда что берётся вдруг?
Страха под ребром как ни бывало.
Прёшь за ней, не видя, что вокруг
землю вкривь и вкось перепахало.
Сквозь завесу дыма и огня
просто, как слепой, идёшь на голос
той,  о ком в народе говорят:
«Короток,  мол,  ум,  да долог волос» –
Дура-баба -
что там рассуждать?
Только на войне и пуля-дура..
А девчонка раненым, как мать –
многих к жизни заново  вернула.
Ласково  склоняясь над лицом, 
с нежностью  шептала:
 - Пей, голубчик…
Каждый с ней держался молодцо’м.
Каждый становился  с ней  живучей.
Но,  бывало, горькая   слеза
воздух  пеленою застилала.
Плакала девчонка…
Кто сказал:
плакать на войне не по уставу?
А ещё,  бывало,  по весне,
в  редкие минуты передышки
пела она песни о Москве,
про любовь какого-то мальчишки.
И казалась доброй  тишина,
чудилось,  что  где-то пахнет хлебом.
Верилось, 
что кончится война,
станет, как  и прежде,   мирным  небо.
Только преждевременны мечты…
Эх, друзья-подруги фронтовые,
как ей были дороги  цветы –
скромные  ромашки полевые!
Сколько раз плела  из них венки!
Знала ли,
что будут над могилой
плакать голубые васильки?
Да, она нас многому учила.
Лишь  не научила одному:
как суметь сдержать слезу мужскую
в самую последнюю весну –
светлую……победную……..святую…