Последний калликанзар

Небольшая полянка, выглянувшая из лесной чащи, как просвет солнца среди облаков, казалось была здесь со времен сотворения мира. Мужчина, неловко хромая, добрался до камня в центре полянки под дикой яблоней, открыл сумку и достал футляр. Футляр был так же стар, как и ящик Пандоры. Внутри находилась не менее древняя свирель, вырезанная мастером, имя которого произносилось когда-то давно на берегах Аида. Мужчина поднес свирель к губам и вот уже лес наполнен и напоен нежными и чистыми звуками. Примолкли птицы. На поляну робко выходят рогатые сатиры, цокая копытцами. Лица сатиров уродливы, а глаза прекрасны. Сатиры и хромой мужчина чем-то похожи, как бывают похожи дети одной матери. Рогатые создания молчаливо рассаживаются у подножья камня, а мужчина играет древние мелодии, позабытые современностью. Но вот звучат последние прощальные такты свирели и сатиры неохотно растворяются в зарослях. Свирель исчезает в футляре, мужчина покидает поляну, спеша затемно добраться до города. Там, в городе, мужчина появившийся на свет в канун Рождества, снова достанет все свои маски и снова будет играть роли. Наполовину трус, наполовину герой, плут и одновременно человек чести, он всего лишь фигляр и актер, лицедействующий даже перед самим собой. Он перестает играть перед миром и собой лишь один раз в неделю, когда начинает играть на свирели для уродливых сатиров с прекрасными глазами. Это и есть настоящее лицо последнего калликанзара.