Жизнь прекрасна. Глава 54

 
Они возвращались домой поздно вечером в воскресенье. Шел небольшой весенний дождик. Пахло прибитой пылью и тополями, сережки которых уже гроздями висели на ветвях. Впереди, сквозь моросящий дождик, город мерцал мириадами огней. Он вел свою машину уверенно и спокойно, как никогда в жизни. Тамара дремала на сидении рядом с ним, уткнувшись головой в его плечо.
 
Он улыбался, вспоминая вчерашний и сегодняшний день, то веселье, которое царило за их столом, где сидели сразу же две пары молодоженов. И, похоже, намечалась третья. Все были счастливы, шутили, подтрунивая над другими и над самими собой. Пили немного. Зато танцевали много и ели с аппетитом, но все равно не так, как можно было ожидать.

Пару раз он видел, каким взглядом Татьяна и Вадик смотрели друг на друга, и подумал, что, видимо, и они с Тамарой выглядели так же. Хотя у них ситуация была совсем иной: они были вместе уже …. 
 
Сколько? Какое это имеет значение! Те дни, что они были вместе, можно было бы посчитать за годы, учитывая количество сказанных друг другу нежных слов, поцелуев, прикосновений и счастья, которое они дарили друг другу. Никогда, за всю свою прошлую жизнь он не сказал и не услышал столько хорошего.
 
А в эти два дня, связанные невидимыми нитями таинства обряда, они чувствовали себя невесомыми, как будто с их плеч и душ спал давивший на них тяжелый груз предательств, лжи, алчности и похоти, что свалили на них те, кто были с ними рядом эти годы. И вот они восстали из-под завала и вышли на свет.
 
…Он посмотрел на ту, которую любил и улыбнулся опять, в который раз. Он не будил ее, понимая, что ей надо отдохнуть и подготовиться к встрече с дочкой, которую она так хотела увидеть. Теперь, когда это должно было произойти, она боялась этой встречи. Во-первых, уже столько лет дочь живет без нее, в другом городе. Она не знает, чем и с кем живет эта молодая и очень своенравная особа, какие у нее планы, кроме тех, что она не хочет рожать президента Штатов. Смешно.
 
Но действительно, в той стране человеку с младенчества говорят, что, будучи рожденным на территории США, он имеет полное право быть избранным президентом страны, в которой он был рожден.
 
И вот завтра она прилетает, чтобы родить своего ребенка на родине своих предков. Хотя, трудно сказать, является ли то, куда она приедет, действительно родиной ее родителей. Ведь ее отец был москвичом, а мать киевлянка. Города есть, а страны нет. Лучше сейчас об этом не думать. Он больше не хочет заниматься политикой. У него полно других забот. Первая – завтрашние переговоры со шведами. Если они все-таки примут решение о создании совместного акционерного общества, это будет прекрасно!
 
Вторая – надо помочь за два дня найти акушера и роддом, где дочь Тамары сможет рожать под присмотром небезразличных и квалифицированных врачей. Вчера Вадим проговорил, что знает несколько таких частных клиник. Надо его расспросить и съездить с ней туда.
 
Третья – это вероятный приезд Сандерса. Это может быть самая болезненная проблема, как для нее, так и для него.
 
И четвертая, наиболее легко разрешимая, – это приезд его дочери. Он очень хотел бы с ней встретиться, но при других обстоятельствах.

Скорей всего, она прилетит, когда он уже будет либо в самолете, либо уже на месте, в Катманду.
 
Как хорошо было эти два дня радоваться жизни, ни о чем не думая! Но проблемы …. Куда от них денешься? В том-то и заключается сложность жизни, что каждый ее миг несет с собой что-то новое, невообразимое, неповторимое.
 
Они въехали в город, когда дождик уже прекратил моросить, и улицы были пустынны. Люди уже сидели по домам у своих телевизоров или просто отдыхали после трудов праведных на своих “фазендах”, огородах, просто после хорошо проведенного времени с друзьями, родными или наедине с природой.
 
Они подъехали к дому в полной темноте. Выйдя из машины первым, он открыл дверцу и помог ей выйти, ощущая в с ладони тепло ее руки. Они вошли в тускло освещенный лифт и поднимались молча. Дойдя до двери квартиры, он открыл двери и подождал пока Тамара зажжет свет. И гладя, как она спокойно снимает туфли и надевает домашние тапочки, поцеловал ее в лоб, повернулся и вышел. Дверь закрылась за ним неслышно.
 
Он поехал отвезти машину в офисный гараж, где был свободный бокс, в котором теперь он ставил машину.
 
Охранник очень удивился, услышав голос шефа в такое время. Но безропотно открыл ворота, и он въехал во двор. Было странно смотреть на абсолютно темное здание его офиса. Он поставил машину в гараж, попрощался с охранником и вышел. 
 
Сразу же взял проходящее мимо такси и через пятнадцать минут был возле дома. Он вошел в темный подъезд (этот феномен наличия и отсутствия света в парадном не переставал его удивлять) и поднялся пешком на свой этаж, открыл ключом дверь. И услышал Тамарин очень взволнованный голос, говорящий с кем-то по телефону на английском языке. Он неспешна прошел в кухню, открыл холодильник и начал искать йогурт. Потом закрыл дверцу холодильника и улыбнулся сам себе. 
 
«Чего ты нервничаешь? Теперь ничего плохого не может произойти. Ты понял?» Он прошел в спальню, а Тамара продолжала с кем-то говорить. Он не хотел слышать, о чем идет речь. Он хотел покоя.
 
Раздевшись, он пошел в ванную комнату. Тамара уже не разговаривала, но из комнаты не выходила. Возможно, не слышала его возвращения. Когда полилась вода из душа, он услышал, как она постучала в ванную.
 
– Это ты?

– Да.
– А я не слыхала, как ты вошел. Я говорила по телефону.

– Я плохо слышу, вода шумит. Сейчас выйду, и ты все расскажешь. Хорошо?

– Да, конечно.
 
Когда он вышел, то почувствовал запах сигаретного дыма. Он прошел на кухню, но Тамара быстро затушила сигарету и открыла окно, которое было закрыто все то время, что их не было дома.
 
– Что случилось? – спросил он и подошел к ней, чтобы поцеловать.

Она не отстранила его, но он не почувствовал от нее ответа.

– Что случилось, малыш? – спросил он снова.

– Сандерс здесь. Он в больнице в тяжелом состоянии. Мне звонили из посольства. Его допрашивали наши при въезде в страну, и у него начался приступ эпилепсии. Я никогда раньше не знала, что он болен эпилепсией.

– Довел себя мужик.
 
Тамара, как будто не слыша его слов, продолжила:
 
– Они хотят видеть меня в посольстве, завтра утром. Я сказала, что завтра приезжает моя дочь, но они настаивают. Спрашивают, правда ли, что мы развелись.

– Что ты ответила?

– Я сказала, что наше дело в суде уже было давно решено в его пользу в смысле компенсации. Что я выплатила эти деньги и получила решение суда о разводе. Короче, завтра в девять утра я должна быть в консульском отделе.

– Я дам тебе копию решения суда о разводе, полученную по факсу. DHL, возможно доставит оригинал. Если я его получу утром, я сам подвезу тебе в посольство. Оставь мне фамилию консула, к которому тебя вызывают. 

– Джонс, Сэмюель Джонс.

– Это куда тебя приглашают, на Пимоненка?

– Да. 

– Все, моя родная, начались будни, суровые будни. Но у нас они будут недолгими. Мы скоро улетим туда, где нам будет хорошо вдвоем. И никто нас не сможет там достать или что-то плохое нам сделать, ибо мы теперь одно целое, не так ли?

– Да, ты прав. Но мне почему-то жаль Сандерса.

– Забудь. Это теперь не твоя проблема, а его. Выкарабкается. Пошли спать. Завтра у тебя тяжелый денек. 

– Пойдем. Я валюсь с ног от всех впечатлений и переживаний. Хотя бы Таня долетела в целости и сохранности. Ведь она летит не одна.

– Знаю, все будет хорошо и у нее, и у тебя, и у нас с тобой.