Сны

   СЛЕД
В луговине, в луговине,
Где черемуховый цвет,
Часто вижу и поныне,
Наших предков чудный след.
Согреваясь разнотравьем,
Отдыхая на юру.
Он оттачивает гравий,
Мнет древесную кору.
В угро-финской ипостаси,
Тюрский в нем витой узор.
Разношерстный по-славянски,
По язычески остер.

След веков, тысячелетий...
Будто книга мудреца
О душе и о бессмертье
Без начала и конца.
Племена и все народы,
Смех детей и старцев стон,
Цвет языческой породы,
Как в ларце, хранятся в нем.
Сокровенность, но не скрыта,
След знаком, понятен мне.
Историческая бытность
Почкой брызжет по весне.

В луговине, в луговине,
Где черемуха цветет,
Любопытствуя поныне,
Птица вешняя поёт.
Вечереть приспело, что ли,
Первородная Луна
С поднебесья, как с неволи,
Протянула руки нам.
Чудесам еще не место.
След загадочно молчит.
Ночь просватанной невестой
От светелки ждет ключи.

Я в ударе. Мне привольно.
Сердце радостью щемит.
Чу, увижу не сегодня ль,
Азиатский кашемир.
Может быть, придет, покажет
Мне мордовочка пулай.
А славянка будет княжить
Приумножит златом край.
Соберутся хороводом,
Кто сродни и не сродни.
Будет, как в избе народу,
В благодарственные дни.

Незаметно, еле слышно
Пролилась росою высь.
В мягких складках божьей крыши
Звезды светлые зажглись.
Не мигая, смотрят смело,
Ну, легенды оживут.
Растворят в ночной купели
С прошлым звонкую межу.
И войду я в мир, где предки,
Клича дождь, тепло - весну,
Зеленеющие ветки
В стан охапками несут.

Дева с пышною косою,
А за поясом ножи,
По степному сухостою
Как безумная, бежит.
В голубом подлунном свете
Мир застыл, объятый сном,
Путь опасный деве метит
Тень шакала за спиной.
Не вернулся вой с заставы,
Молодая плоть и стать.
На тропу кочевья встала,
Чтоб его в степи сыскать.
Чу, совсем уж недалеко
Блещут жаркие костры.
Конь стреножен, боком скоком
Метит скрыться за бугры.
Одичалые собаки
Зарычали было в ночь.
Кость подбросив в буераки,
Отвела с тропы их прочь.
Шум и гам с огнивом вместе
Деве на руку теперь.
Не помеха для невесты
Ни кочевник и ни зверь.

Где ж кочевник воя прячет,
Отыскать ей нелегко.
Но отвага, ночь в придачу
И от сердца отлегло.
Вон лежит он, ковылями
Кто-то грудь ему прикрыл.
Как младенца спеленали,
Чтоб в бессилии застыл.
Взмах ножа и на свободе
Её суженый опять.
Снова в жилах силы бродят,
Боль врагу излить хотят.

На коней вскочили оба
И умчали степью прочь.
И готова была в злобе
Стража зубы истолочь.
До зари неслась погоня,
Счастье девы вместе с ней.
И пускай дорога стонет
Под копытами коней.
Пусть степями посвист шалый
Запоздало рвется вслед.
Не достанется шакалу
Ихней плоти на обед.

Междуречье мирно дремлет,
Черемшан и Кондурча,
Не просчитывая время,
В ивняке слегка ворчат.
И забыв про все на свете,
Как с кострища сорвала,
В незапамятном столетье
Дева мужа обрела.
Так любили, было время,
Как не любят уж теперь,
Что в одно ступали стремя.
За любимым шли на смерть.

Эй, вы дети занебесья!
И у вас, конечно, есть
И березовые вести,
И малиновая цветь.
И лугов весенний праздник,
И капели во дворе.
Не бессмертием ли разве
Дышит солнце на заре.
Вижу, как в себе подобных,
Ненаглядных и лихих,
Временами злых, голодных,
Зреет, рвется вещий крик.

Над полесьем в перепадах,
Звону нашему сродни.
Он несется листопадом.
Как костер в ночи горит.
Нет, не  свадьбе и не битве
Наступил сейчас черед.
А язычник на молитву
Братьев набожных зовет.
Вот и липа вековая,
Узел ста глухих дорог,
Весь народ сюда стекает,
Где живет и правит бог.

В одночасье угрофины,-
Выкрест рук, ладони в грудь,
Держат прямо ноги, спину,
Мирозданья чуя суть.
Им не к спеху, все к уделу,
Похлопочет Ине Шкай,
Чтоб поднялся колос спелым
От плеча на три вершка.
Чтоб хозяйство крепко вязло
В травах, сене и овсе,
Повзрослели дети разом
И взялись за дело все.

Пламя выбило кресало.
И на жертвенных кострах
Зашипело громко сало
В самодельных вертелах.
Над поляной дух корчажный,
Шелест липовой листвы,
И к богам призыв сермяжный,
Всхлип и вздох - души порыв.
Чтобы в мире было складно.
Все росло, давало плод.
И кусок богам изрядный
Люд с поклоном отдаёт.

Славянин кладет поклоны...
Всемогущий бог Перун
Из цветов лесных корону
С ветром людям вдруг метнул.
Ах, не знак ли то к несчастью,
Может быть, наоборот,
Это станет очень кстати,
И вольётся в обиход.
У язычника все важно,
От земли и до небес.
Он в природе четок, слажен,
Как луга, река ли лес.

Славянина чаша с жертвой
Богу, гневному порой,
Уплыла большим конвертом
В неземное жирело.
Тож с мольбой, великой просьбой,
Чтобы хлеб родил пустырь,
Рожь в шершавых, теплых гроздьях,
Без изъяна, коросты.
Чтобы здесь, в глуши лесистой
Не нашел их супостат,
Сыромятным пересвистом
Не погнал в ярмо назад.

О своих богах рассказы
С Итуче ведут в кругу
И булгары, и сувазы
На высоком берегу.
Не кочевником бедовым
Пришлый люд стоит вблизи,
Степи Каспия седого
Поменял он на Итиль.
А оттуда в Черемшаны
Косогором сиганул,
Утвердился грозным станом.
Пустошь разом подтянул.

Скорый в схватках, но с рассудком,
Не с кинжалом, а с сохой,
В борозде проводит сутки,
Позабыв про сон, покой.
По примеру угрофинов,
Отложив копье и меч,
Он шатры свои покинул,
Избу сробил, сладил печь.
Так старались наши предки
На горе и под горой,
Что сейчас на эти метки
Натыкаемся порой.

Междуречьем шли толпою,
Под собой не чуя ног,
Родовитые, изгои,
Как их сделал черт и бог.
Из легенды савроматки,
Жрицы, воины, вожди,
Под росистые закаты
В ивняках кострища жгли.
С каменистых круч Алтая,
Кровь, огонь и грех земли,
Гунны ржаньем, ревом, лаем
Поймой здешнею неслись.

Травы вешние топтала
Чингизидова орда,
Что кровавым опахалом
Стерла веси, города.
Не хромого ли Тимура
Азиатские полки
Бирюзовым летним утром
Междуречье посекли...
Все ушли, а мы остались,
В зное, снеге, под дождём,
Растопив и злость, и зависть,
Как завещано. живем.

Нет другого междуречья,
Где б дышалось так легко,
Чтобы в жизни каждый вечер
В сердце падал глубоко.   
Не случайно мудрый пращур
Не ушел тогда отсель.
Не нашел бы лучше, краше
Черемшановых земель.
Я горжусь, что этот выбор
Выпал будто для меня.
Глубже вод не сыщет рыба,
Лучше мест не знаю я.


Я пою седым равнинам,
Рощам звонким я пою,
Восхищаюсь угрофином,
Славянину воздаю.
И булгарам, и сувазам
Честь и славе до небес.
Поселившись вместе, разом,
Мы не знаем лучших мест.
Ах, сторонка дорогая!
Полумесяц, рядом крест.
Нежность сердцу навевает
Междуречья  чудный след.