Мусульманка

МУСУЛЬМАНКА

 «Души начинают видеть»
Марина Цветаева

Кто же ты
Кто же ты? Какого древа?
Как тебя мне величать?
Не Булгарии ли дева,
Что делила с ханом власть?
Не монголки ль профиль лунный
Отчеканен на челе?
Может, ты из диких гуннов
С ам етистами в колье?
Может, скифов кровь густая
Закипела вдруг в раках?
Или в ярости слепая
Амазонкой веешь страх?
Дым костров и свежесть ветра
Ты впитала в плоть и стать.
На лиц лазурь рассвета
Осветила жар и страсть.
Но российского раздолья
Больше, чем иных ветров
Бирюзовой вольной волей
Разошлось и в глаз, и в бровь.
На губах твоих упрямых
И в короне смоляной
Я ловлю знакомый, пряный,
Аромат ловлю лесной.
И не зря с тобою встреча,
Вещим мне запавшим сном
На одном прошла наречье,
Как на вздохе на одном.

Мин сине яратам
Ну, послушай, шальная татарка!
Без лукавства в глаза посмотри.
Мы сегодня с тобой не под Калкой,
Ты в бессилье меня не кори.
Нас Россия сравняла любовью
К чистым и светлым полям.
И по-русски вещаю я вольно:
Мин сине яратам, яратам.
Я сегодня рязанским упорством
Твою вольную душу смутил.
Но ты в удали мне не потворствуй,
Не дразни перезвоном удил.
Говорю на гортанном наречье.
Ну, почти что татарин я сам.
Вот уж с ветел слетел теплый вечер…
Мин сине яратам, яратам.
Куликового поля не славы,
Не пайцзы ни хочу и ни плеть.
Мне с тобою весеннею явью
Лучше песни веселые петь.
Домом нам и шатром станет небо,
А всевышний един для нас там.
И клянусь по-российски я хлебом:
Мин сине яратам, яратам.

Тропа Тамерлана
Мы пойдем тропою Тамерлана.
И на камни сядем под курган.
По-кипчакски в зарослях бурьяна
Закричит таинственный Холзан.
Над курганом тень орла витает,
В нем Тимура гордые черты.
Но никто, наверное, не знает,
Что бессмертны тоже я и ты.
Не в тебе ли пламя азиатки?
Не во мне ли Новгорода твердь?
Не смотри так странно и украдкой,
В искренность российскую поверь.
Расскажу тебе лесную сказку.
Ты же мне о том, как степь цветет.
И на камне выщербленном маска
Не без черной зависти вздохнет.
Я напьюсь с тобой степного ветра.
Ты со мной – берез весенних сок.
И цветов лесных мои букеты
Обогреют камень и песок.
Я в глазах твои прочел молитвы,
Те, что и в душе моей живут.
Мы в одном как будто камне слиты,
В том, что Тамерлан оставил тут.

Жаркие губы
Ищу твои жаркие губы.
И вместе с мольбой и слезами
Тебе про любовь шепчу трудно
Сухими до боли губами.
И сколько еще мне осталось
Прожить в этом мире не прочном…
Любви мне, ну, самую малость
Прошу тебя, дай этой ночью.
В порыве, на веше поляне,
Узнаешь меня ты, наверно.
Да, я лишь от глаз твоих пьяный
Сегодня содрал с себя скверну.
Да, я лишь из рук твоих нежных,
Доверчиво легших на плечи,
Поймал, как жар-птицу, надежду,
Чтоб в бездну свалиться навечно.
Не твой полумесяц под вечер,
А смуглая грудь меня греет.
И я за себя не в ответе,
Когда на губах моих зреет
Вопрос самый милый на свете.

Розовое небо
Качает розовое небо
Из пены белой облака.
Лежит на мне весенней вербой
Твоя горячая рука.
И от того мне стало легче
На небо ясное смотреть,
Где наших гордых предков плечи
Несут поныне боль и честь.
Любовь разрушила границы
И принесла в сердца покой
Дает ликующий  покой.
Лесов усталые глазницы
Вещают сговор вековой.
И ты с горячим поцелуе
Меня возвысила в ночи.
Исход пускай непредсказуем,
Душа с любовью не молчит.

Полумесяц
Не ношу я креста.У тебя - полумесяц.
Из червонного золота выкован он.
И загадочным зноем Востока он светит.
И мерцает сиянием лунным,как сон.
Не танцую с тобой, а плыву в поднебесье.
Но не видно мне звезд - лишь высокая грудь.
Из червонного золота твой полумесяц…
Христианин я, знаешь,о том не забудь.
Я повешу себе тоже маленький крестик.
И ты будешь смотреть,как он жарко горит.
Из червонного золота твой полумесяц,
Пусть восточный свой зной,пусть ему подарит.
Светом мне день сегодняшний грезит.
Я взываю к Аллаху и молюсь на Христа.
Из червонного золота твой полумесяц
В жизни очень мне дорог, как святость креста.

Лампа Алладина
А не отблеск далеких костров
Я в глазах твоих жарких отметил.
И тетивой не выгнула бровь,
Как в набеге лихом на рассвете.
Не от зноя сыпучих степей
На щеках твой румянец алеет.
И твой стан от плеча до ступней
Азиатским коварством не веет.
Как с мечети намаз муэдзин
Совершить мусульманам прикажет,
Так пойдут я под буйство долин,
Про любовь, где мне робко расскажешь.
Серебром, где вечерних лучей
В твоих бусах рассыплется солнце.
А хрустальный со звоном ручей
В день отцветший закроет оконце.
Полумесяц на смуглой груди 
Целовать я никак не устану.
И меня ты слезой наградишь
С ароматом степного бурьяна.
Нам от звездного храма ключи
Принесут всемогущие джины.
И счастливым сияньем в ночи
Лампа будет светить Алладина.

Близнецы
Мы с тобой близнецы-горемыки.
И не нами ли плачется Русь.
По-татарски душой мне откликнись.
Я по-русски ответить берусь.
На одном говорим мы наречье
Рядом будем стоять до конца.
И созвездье сиянием вечным
Станет нам маяком от Творца.
Все мы ходим под Господом Богом,
Магомет и Христос в нем един.
Полумесяц и крест нам в дорогу
Вместе с пылью российских равнин.
Мы священны единою верой,
Что бессмертна земная любовь.
И в сердцах, как весеннею вербой
Расцветаем со временем вновь.
Не для нас среди мглы бесконечность.
Как и раньше, горят Юлизнецы.
Вместо слез, посылают нам нежность.
И звенят среди звезд в бубенцы.

В степи
Мы с тобою там, где отдыхали
Всадники Батыевой орды,
Где его наложницы вздыхали,
Чуя в россиянках знак беды.
Мы с тобою там, где пехотинцев
Вел железной поступью Тимур,
Где любимым женам со сторицей
Раздавал он злато и пурпур.
Мы с тобою там, где сталь казаков
Кочевой разбой пересекла,
Для девицы, где любовным знаком
Удаль молодецкая была.
После битв их трепетные души
В мир иной уплыли навсегда.
Ты меня, пожалуйста, послушай,
А потом скажи с надеждой: «Да!».
Буду я с упорством Тамерлана
Собирать цветы тебе весь год.
А Батый коня мне утром рано
В поезд подвенечный подведет.
Блеск казачьей сабли на рассвете
Позовет нас в степь глухую вновь.
Мы – стареющие дети,
Ищущие волю и любовь.

Ты уйдешь
Внезапно злые перемены
Закрыли светый горизонт.
В угоду вещей Мельпомены
Свирепы рыкнул мастодонт.
И ты разбитою дорогой
Пошла в ожившую Орду,
Где каждый шаг объят тревогой,
А жизнь клокочет как в бреду.
Где у костра тебе в молчанье
Взамен вина кумыс нальют.
И, как другим в кругу, из чана
Конину с кровью подадут.
Где темник – верный страж порядка,
С суровой складкою в висках,
Не сняв с седин баранью шапку,
Сомнет камчу в больших руках.
Где ты с невнятною мольбою,
В ладонях чувствуя мозоль,
Одна ночами с волчьим воем
Слезами выстрадаешь боль.

     *     *     *
Витают как в калейдоскопе
Замысловатые века.
И время заново в галопе
На нас сгоняет облака.
Смотри же, степь опять восстала.
Дымится с посвистом ковыль.
И мирный люд бредет устало,
Втоптав цветы в седую пыль.
Опять кочевье возродилось.
И в новом качестве оно
Несет несметно зло и силы,
Чем то, что спит могильным сном.
        *  *  *
Двадцатый век. Орда, кочевье,
Ракеты. танки, тягачи.
Творят намаз, ведут вечерню,
За нож берутся без причин.
Не кони руки гривой хлещут.
И не зовет к себе очаг
Толпа вандалам рукоплещет,
Блуждая в благостных речах.
Тебе, наверное, придется
Не раны братьям врачевать.
И в жаркий полдень из колодца
Живой воды не воровать.
Ты не в кибитке будешь тряской
Ночами мерзнуть под луной.
И со степным мустангом в связке
Искать не будешь бродом дно.
Они тебя же и осудят
Цивилизации дитя.
И сердце женское остудят,
И слепят то, что захотят.
     *     *     *
…Не уходи, нужна ты прежней,
Тебя одну я буду ждать.
И эта светлая надежда
Не даст врагам торжествовать.