сказка про Федю кузнеца продолжение

прошу прощения у заходящих на страничку. эту сказку писал вечерами в icq для своего собеседника которому скучно было. сейчас разместил для друзей которые просят почитать.сказка не закончена.удалю как мои друзья прочитают

Cказывают, история эта случилась в давние времена. Когда еще на сапун горе медведи водились. Мужичонка один намедни ребятишкам прибаутничал. А я краем уха услыхал да упомнил. Обозы в те времена ходили. С моря нашего рыбу государыне везли. Так с одного из энтих то обозов и выпала та корзинка лубяная...
Мальчонка в ей был. Белокурый такой. Да все улыбался. Так его и прозвали Федя смехов сын.
Нашла корзину то ту Белка. Так собаку Клементия кузнеца кликали да прямо в зубах на двор и принесла. У их своих то девять ребетят было, да и десятого приютили. Федька то толковый парнишка оказался. К учению пригож да настырен как барин во время подати. К 14 годам освоил ремесло отцовское да так, что с округи народ стал приезжать на его творения заглядываться тогда и заприметил его отец Зосим. Собирался он на земли саксонския в путь дорогу. И упросил кузнеца сына то с ним отпустить. Благословясь и отправились в дорогу дальнюю...
Рано по утру, еще петухи не кричали, потрапезничали наши путешественники, перекрестились да и пошли своим путем в земли заморские.
Федя то к своим годам силен был. Поклажу всю на себя взял. А Зосим то рассказчиком был да балагуром, повидал на своем веку много. Так и пошли оне по карельскому тракту в сторону балтийского моря. Федор по молодости то своей не особо разговорчив был. Да подмывало его все разузнать как люд мирской живет поживает. Зосим ему и сказывал разные истории. Вечорами в хуторах останавливались. Федя кому кобылку подкует кому ворота справит, а Зосим проповеди вел да на путь истинный людишек наставлял
Поклажа не велика была - еды на день да одеж каких. Почитай месяц оне добирались до порта морского. Как дошли до насыпей балтийских, повеяло ветром соленым. Федор наш в жизни то морей океянов не видывал. Вот и стоял завороженный на мощь енту глядючи да промерз мальца.
В трактире портовом отобедали они да и пошли узнавать где корабль то на германские земли отходить собирается. Нашли бот один - старехонький был, но команда обучена. И капитан то с усищами да наколками по телу, а звали его Вильгельм фон Отто Шнитке. Ну енто он так для суровости обзывался. Федя его про себя Валькой звал так сподручнее
Пока морем шли укачивало не раз. С непривычки то Федя всю корму ( прости господи) рвотой износил, да привык апосля.
Ладен был наш мальчонка то. Приноровился к службе морской. Удало так паруса ставил, да так где чаво помочь приспособлен был.
Дошли оне через семь ночей до порту заморского кой звался Росток. Речи там не знакомые, народ чудной одежды носил каких Федя отродясь не видывал. Все лыбился да рот разевал.
Зосим повел его в старую гавань. там в Вандемюе жил его давешний знакомый, Гюнтер Брамс. В Россеи то его под другим именем знавали - Гришка Бурчатов разбойник каких свет не видывал. Да как то повезло ему в жизни - всему израненному с отцом Зосимом повстречаться. Выходил его отец Зосим да разговорами своими к вере то привел, раскаялся Гришаня, но императорским указом был он к смерти приговорен. Так и бежал за моря чтобы смертушки то избежать, а когда на корабль то входил пообещал под крестом Зосиму, что оставшуюся жзнь посвятит благим делам. Так и жил он отныне праведником, а имя с фамилией себе избрал созвучные. Тоска гложила по российским просторам то.
Пришли они в дом. Хозяин встретил ласково, обнялись, сели трапезничать разговор долгий был у них, Федю то спать отправили.
Германцы то все католики были. Да веру чужую не особо уважали. Церковка одна была да ита вся худая. Вот Зосим то и пошел в свой путь дабы помочь братьям православным своим храм отстроить. А в саксонии купцы были что обет дали вознаградить Зосима за дела добрые. Патриарх то Российский и отправил его за моря обустроить все как надо.
Далее Гюнтер ( тьфу ты матушки) Гриша и сопровождать обязался. У него и повозка своя была и на языке уже лапотал хлеще тех бюргеров. Порешили к обеду дела он свои закончит так и в путь соберутся.
Федя то наш по утру проснулся ( непривыкши он долго то спать) да и отпросился у Зосима пойти поглядеть на людей чудных. Дал ему Гюнтер "пфенигов" ихних на пиво то.
Любовался Федя на дома германские. Быт то у них строгий, все окрашено да обито, строгой формы придержано. Да и добрел он до кузни местной. Ну кузнец кузнеца то и без языка поймет. Напросился Федюня в помощь Хайнсу (так звали здоровяка кузнеца) весь белесый аж до ресниц. Да все лыбилси, чудной экий.
Над решеткой для местного банкира трудился Хайнс да все не мог скрепить то понадежней. В первой такой заказ принял. Прутья то выковал что надо, а вот от людей шальных чтобы защитить все не мог механизму придумать.
Тут то наш Федя и показал на что способны наши кузнецы. Оне с батькой то давно боярину Захарову на амбар кумекали ворота, чтоб и отворялись коль надо и надежно держали от воров каких. Обрисовал он механизьму то на бумаге, да выковал одно звено. Хайнс то так и сел в ушат с водой. Голову свою чешет да не поймет как же энто так.
Почитай часа три трудились оне. Все ладно справили
Хайнс то хоть и немчура, а душой то добрый сказался. Умыл гостя да накормил от пуза. Еще и денег дал за труды да за науку.
Федька довольный до дому то прибежал. Как раз и в путь дорогу собираться начали. На подводу нагрузили харчей, да вещей и отбыли к городу Тоттенхему чо в стране англицкой находился

а об ентом я тебе голуба моя мокрая апосля сказ буду сказывать.
итак наши герои на повозке со скрабом и благими намерениями после обедни двинулись в путь
Гриша, тосковавший по родине назвал лошадку свою Глаша
ухаживал за нею сердешной . расчесывал ее, овса покупал самого отборного
и вечерами приняв водочки вел с нею длинные беседы
умные глаза кобылки уверяли его что она все понимает, а он все говорил и говорил. изредка она громко фыркала
на что Гришаня отвечал ей с легкой хмельцой " не скажи, Глафира.... помнится случай был у нас в уезде. тады ешо полицмейстер наш с Коломенских лесов приезжал да все уму разуму учил .... " и продолжал свою речь, пронизанную воспоминаниями и тоской по родине
так вот Глашенька то и тянула повозку с отцом Зосимом , Федей кузнецом , да Гюнтером ( тьфу ты, Гришкой )
Зосим то все более спал или молился
а Федька - молодая кровь зрел во все очи как обустроена жизнь в заморских странах
к одеждам то иноземным привык уже. кузнец то из Ростока подарил ему роскошный сюртук на прощание. да на рынке прикупили ему сапоги со штанами
ну с первого взгляду то и не отлечишь что русак по пруссии ехать изволють
изумило нашего Федю что поля да дороги были ухожены и убраны оченно строго и бережно
колеса от телег по окраинам не валялись, заборы окрашены были. да дома стояли хош и убогенькия а аккуратные и ухоженные
так они ехали аж до самой границы с Англией
на посту предъявили грамоты. Гришаня то с Зосимом грамоте обучены были и языками владели. а Федька то глазищами хлопал да иноземную речь непонятну слушал
повозку то осмотрели всю. поставили большую синюю печать в документы и козырнув под головной убор отпустили с богом на англицкие владения
тамошний то люд от германцев дюже отличался
и речью своей непонятной и одеждами и манерами
деревенские то мужики все на наших походили. большие лохматые . все были рыжые.да ржали как дворовой артист Никодим , что у уездных помещиков Дюкиных служил
к вечеру сентября 14 го году незнамо какого добрались оне к деревеньке Плимт Шир
название како чудное , подумал Федя. енто тебе не Ивановка али Большие Выселки какие
заехали на постоялый двор. устамшие с дороги. Зосим то пошептался с трактирщиком да пошел себе по тропе в глубь деревни. а Гришка с Федей лошадь распрягли да вещи в дом занесли
убранство было знакомое. сколько их трактиров да кабаков потом Федя повидал в своей жизни. Столы дубовыя стояли. скамьи да посуда глинянная да деревянная
лучиной светили в тех местах. а Федька видал у кузнеца немца в дому лампge чудную. керосином заправлялася вона. да потом и свет давала. но здесь то такого и слыхом не слыхивали
прошли в комнату. Гришка то хоть и не привыкший ко дворцам да замкам ан приметил что белье то старательно стирано да отглажено было
ето жинка его Марта приученная с измальства к чистоте да порядку весь дом перемывала да белье частенько меняла.
улыбнулся наш вояка вспомнивши супружницу свою иноверку
но дюже по сердцу пришлась она ему. чать ни слова не понимала из его говорни ан прижималася к нему да словно собака верная в глаза глядела. полюбил он ее
пока наши путники в гостинном то дворе располагались, Зосим пошел с посохом своим ко двору местного священника отца Джеймса Мак Лилана
к слову сказать священник то из него по нашим .россейским укладам был никакой. да и к вере то он пришел года три как
до этого на верфях служил. игроком сказывают был да задирой
частенько наберется эля в портовом то кабаке да учиняет беспорядок
сколько головушек побил считать не пересчитать
да могуч то был
косая сажень в плечах
да случай с ним произошел как то
до дому ворочался как то за полночь уже. увидал картину неприглядную. всадники королевские али ешо  какие , ну уж при власти видать , учинили разбой да убийство в соседней деревушке
не мог тамошний лесоруб налогов то уплатить. так оне жану с детишками решили в яму то усадить пока не уплатит
он знамо дело на защиту встал . да порешили всех бедолаг на глазах у всего люда. видать хотели в назидание другим страху то нагнать
хмель то с него и спал в миг. рассудок прояснился. подумал он тогда что коль жану егоную да мальцов его семерых эдак вот замучать решат так и не вынесет душа его такого
месяц молчал ходил. думу думал
а потом собрался да сан принял
теперича в их деревне забулдыг да окаянных каких не водилось
слово божие доносил и в сердца и в голвы селян. а коли кто не понимал мог и кулаком поправить
встретились оне в вечерний час
знакомы были аккурат как два года. почуяли силу друг в друге да сдружились
побесеовали часа почитай три к ряду. отужинали скромно. да порешили что вместе дале к Тоттенхему тронуться. у Джеймса в тех краях сетра проживала с семьей. навестить решил. да и помощь то излишней путникам не будет
как проспаллись наутро, так и в путь засобирались. Федя то сладко прикорнул у печи. как малец ей богу. аж будить его не хотелось. но дело важное было и уж выдвигаться пора настала
Глашеньку запрягли да и поехали
леса в тех местах были чудные. дорожка то узенька что в наших деревнях к реке тропа
а над нею все дерева то свои листья клонят
да по земле листья раскиданы. желые зеоеные
Федора то вид эко очаровал. он апосля то когда подрос ентот лес не раз вспоминал
до городу то примерно сто верст было. при удачном стечении обстоятельств дня за три и доберуться
в тех лесах разбойники озорничали. коих и повесили ужо а кто и осталси.
но Джеймс то не из робких был. да и Гришаня с таким людом разговор умел вести
а уж Федя то своим кулаком в деревне девок смешил
возьмет гвоздь да и с одного удару его в доску по самую шляпку и вгонит
а то и подкову разогнет
шельмец
но силушку то почем зря не расходовал
на то батяня с маманей его и учили уму разуму
таки попался люд дерзкий им на пути. обычно то оне на баронов да графьев имели обыкновение угрозой дышать. к бедному то люду не придерались. а чего с голого то взять
да видать повозка им житья окою не дала. да и времена были голодные. чать по лесам прятаться не в замках проживать
озлобились окаянные
наши то путники достойно их встретили. хошь и более тех по количеству то было ан с голоду то поослабли мерзавцы
листья с дерева упасть то не успели как поломали разбойников мужики. да в акурат в ряд то их и сложили
кто жив был отпустили с богом. не до них было
остальных похоронили по местным обычаям
вот тогда то Федя и увидел смерть в глаза свои взрослеющие
ни страху не испытал ни еще какого чертовского чувства. но поражен был до самого сердуа
отнял жизнь у человека
да когда хоронили прощения попросил
добрались они аж на четвертую ночь до городских ворот
люд городской как на ярморке
детвора шастала туды сюды. хозяюшки все с поклажей ходили. торговали покупали. мастеровые все свои товары расхваливали. да мужик один рыбой торговал
служивые опять же за порядком следили
вобчем город как город
порешили на сегодня то не встречаться с купцами. разместимся мол. попривыкнем к укладу здешнему да на завтра и толковать будем. да еще и с православными туташними повстречаться надобно

на чужбине то нравы другие нежели у нас в Россеи. Те што постарше прывыкшие уже были в пути то пребывать, а Федька взгрустнул. Маманьку с папанькой вспоминать стал, да Машеньку- сестрицу свою младшенькую. Как его собака то ношла на обозном пути мамка на сносях была. Аккурат через три месяца и народила на свет божий дитя. Те што постарше то к Федору поначалу насторожились. Едаков в дому полон стол да тут еще один объявилси. Вот и не признавали по началу его. А Машенька как поглядела на него в первой так и почуял он в ей родную душу. Росли оне вместе, на пасеку к деду Ерофею по лету бегали. Телят пасли по малолетству, да секретами делилися. Заскучал одним словом наш молодец.
Переночевали на постоялом дворе. По утру помолились да трапезничать сели. У их у иноземцев то еда вроде и та, да не та. То соли не хватат, фасоли наложуть с горой, а тут и мясо с душком прямо на стол. Да имена то какие чудные. Дочерь то трактирщика звали Антуанетта. Федька как услыхал так и заулыбалси во весь рот. У ихнего швеца на деревне так козу звали. Тот с войны то как вернулся озлобленный был. Вот и назвал козу как мать их королеву, прости меня Господи.
Ан запала в душеньку то та девка. Федор то наш румянцем покрылси как увидал ее в первой. Девка ладна была. У ихних то баб губы тонкие да прижатые все боле, а энта хошь и бледна кожей а красива была до жути. Манеров то строгих была но статна да волосы кудрями. Улыбылыся аки ангел с картинки. Да и Федька то наш похоже ей приглянулся. Как на стол накрывала так и зыркала на него. Мать то ей все шипела « Эни гоу да Эни гоу» ан успела же пальцами по его вихрам провести.
Што испытал и не поверишь. Бывало мамка молока нальет ему апосля работы да и гладит по башке его горемыку. Разве што не урчал как кот а так приятно было. Так вот от ентой  Аннушки ( это он про себя так дочь то трактирщика называл)  аш мураши по коже побегли. Не понимал он ешо что люба стала она ему.
Зосим то сразу все увидал. Ухмылялся своей стариковской улыбкой. Морщинами светился. Но обещал он оберегать отцу то Федькиному, что уследит за отроком и праведность его оберегать будет. Хотя о чем и говорить то, разбойных людей то уже жизни порешил Федор. Ну да пока дела ждали.
Оделися во все свежее да и пошли к купцам туташним. В те лихие годы как Джастин Секстон и Уилл Трафсворд решили торговлю в Россеи наладить, бунты шли. Так в губернии какой не скажу потому как сам не ведаю попали оне со своим обозом аккурат навстречу бунтовщикам. Дело под вечер было. Благо лето на дворе. Вот и расположились англицкие купцы со своим обозом на опушке леса заночевать. А тут бунтовщики эти , принесла их нелегкая. Да во главе то Гришаня наш. Гюнтера тады тогда так величали. Народ то лютый был. С вилами да топорами окаянныя беды искали. Ну Зосим и вступился за их тогда. Головой рисковал старец, но на своем веку то повидал лихо. Благо люд наш крещеный да молебный. А што ешо  убогим да лишенным осталоси. Молиться только. Ну так Зосим и сказывал люду тогда што неповинных то смерти предавать богом наказуемо. Долго проповедь вел. Народец то шальной был. Но усмирил. Вот тогда то и дали обет купцы энти што любое пожелание Зосима исполнят коль пожелает.
Пришли в терема. А их и ждали ужо. Хошь и состоятельные люди то были а слово держать умели. Приняли наших послов как положено. Уважили. Все обстоятельно обговорили. Да купцы то и свои антиресы преследовали. Договорились что монастырь то с ними дела торговые будет вести. Шелков да золотишка то не было надобности торговать. А вот пшено да уголек какой это завсегда надобно. Таки порешали што выдадут на строительство храма православным десять тысяч золотых на покупку земель да постройки разные