Я стесняюсь

Я стесняюсь людей, и цветов я наверно стесняюсь.
Я стесняюсь себя, и поэтому долго валяюсь.
Среди скошенных трав, у отравленных дома могучего,
На кровати железной, завешанной старыми тучами.

Ах, искусственный быт, быль была бы, когда б тебя не было,
Мотовство, ростовство, волны бьются в закат серой небылью.
Море ждёт своих чад от подножия духа Египета,
Я скучаю по всем, в стане странного терпкого трепета.

Холод русских ночей от индийских-то чем отличается?
Там валяется кто-то в ночи, медитирует и насыщается.
Силой свежей травы, силой воздуха, памятью старою,
Камни помнят о всех, кто их гладил, касаясь ситарою.

Тот, кто в Индии был, может, понял, как Русь белокожая,
Поднялась и пошла, а потом своих деток стреножила.
Необычная тем, что просторна до сверхвосприятия,
До молчания тайн, и узоров степного распятия.

Кто в Испании был, в апельсиновых рощах сочувствуя
Холодам и годам, проведённым средь тюрем бесчувствия,
Тот наверно поймёт, чем Россия от всех отличается,
Я не знаю пока, ей зачем её гордость отчаянья?

Из Америки весть, жаль индейцев, непонятых верою,
Небоскрёбов дожди льются долларов жёлтой химерою.
И грозятся войной, если снизится курс на падучую,
В Кёнигсберге живя, озираюсь на снежную, лучшую.