Развод

По моим прикидкам развести нас должны были уже сегодня, без всяких там глупостей вроде сроков на примирение. По моему мнению, я достаточно попинала мужнино чувство собственного достоинства, поэтому гореть желанием продолжать наш счастливый брак он не должен. Хотя, даже если и горит желанием по дурости своей, главное, чтобы он заявился в суд. А дальше нас разведут. Единственной препоной в моих планах могла стать неявка моего муженька. Однако, если он хочет оттянуть развод и если он не полный идиот, то должен понимать, что неоднократные отсрочки на примирение, по 6 месяцев каждая, больше, чем две отсрочки по месяцу в случаи неявки и автоматический развод в на третий раз. Хоть с недавних пор я считала мужа дураком и болваном, полным идиотом он не был, поэтому явится.
Здание Фемиды я озарила своим посещением в распрекрасном настроении, гордом одиночестве и демократичном наряде из неброского свитера, поношенных кроссовок и затертых джинсов. Электорат, по личной или служебной надобности решивший сегодня  посетить суд, начал пялиться на меня еще с крыльца. Причем пялился так пристально, что я решила, будто нарушила негласный судейский дресс-код, предписывающий появляться в сии священные пенаты одетой минимум как для работы в офисе небольшой, но амбициозной компании. Вообразив себя в суде одетой полностью в соответствии с дресс-кодом Фемиды, а именно туника, повязка на глазах и аптекарские весы в руках, я хихикнула, а потом хихикнула вторично, представив ошарашенные размышления судьи на тему можно ли такой наряд принять как неуважение к суду. 
Муж мой, официально Скадыврыкин Вениамин Аркадьевич, а в миру просто Веня, был виден издалека в костюме, растрепанных чувствах и компании. Растрепанные чувства показывались с целью создания благоприятного имиджа. Костюм был из новых и дорогих. А компания, состоящая из вертлявого молодого человека с бессмысленными глазами, была мне отрекомендована Вениамином Аркадьевичем, как его адвокат.
Электорат начал подтягиваться поближе к нам. Мне показалось, что кое-какие лица пенсионного возраста вполне могли встречаться мне в нашем подъезде и возле дома. В своей догадке я уверилась, когда увидела Иваныча, соседа снизу. Сей пассионарий встречался мне каждый день, уважительно здоровался, заводил разговор о жизни, беспокоился о моем здоровье и после пятнадцатиминутного диалога, решив что приличия соблюдены просил немного денег взаймы, честно говоря, что на бутылку не хватает. Не хватало обычно более половины стоимости, я отдавала нужное и Иваныч, благодаря и клянясь завтра же вернуть, бодро трусил в сторону ближайшего ларька. Ежедневные беседы по одному и тому же сценарию утомляли, мне уже давно хотелось при встречах молча сунуть ему денег на бутылку и идти дальше, но я мнила себя девушкой доброй, поэтому обижать старика, показывая, что его нехитрые маневры мне понятны и давно приелись, не хотела. Приходилось терпеть ежедневный ритуал.
Сложив в голове добропорядочный вид мужа, наличие адвоката и присутствие группы поддержки в лице соседей, я поняла, что Веня решил разыграть фарс под названием «Смотрите, какого мужчину она потеряла». В сущности, мнение электората значения не имело, я даже готова была подыграть в данном спектакле, однако Веня меня удивил, потратив столько усилий на бессмысленное позерство. В который раз за последний месяц муженек удостоился моего изумленного восклицания: «Какой восхитительный дурак!», естественно мысленного.
Судебное действо началось по предполагаемому сценарию. Адвокат бойко излагал историю нашего брака и вечной любви Вени, досрочно окончившей свое существование по причине моей исключительной непорядочности. Из повествования представал образ чудовищной девицы из небольшого городка, окрутившей по меркантильным соображениям губернского филантропа. Удивили лишь неожиданные подтверждения соседей, которые о нашей жизни ничего не знали, но сегодня явно отрабатывали полученные тридцать серебряников. Более всех старался Иваныч, на лице которого цвело предвкушение недельного запоя. Я же слушала и весело думала: «Кто ж тебе, Иуда, теперь будет каждое утро на бутылку давать». Впрочем, если особо  не вдаваться в детали, то стороны могло показаться, что адвокат говорил сущую правду…
Мое знакомство с Вениамином Аркадьевичем действительно состоялось в небольшом городке, куда Веню занесло неизвестно каким ветром. Веня именовался негоциантом плодов собственного творческого труда и так душевно говорил о главенствующей, но неоцененной роли женщины в современном обществе, что выжимал из меня непрошенную слезу. Я вбила себе в голову, что мы будем любить друг друга вечно и отбыла вместе с любимым в губернский центр. Как выяснилось, негоциант обитался в квартирке, доставшейся ему от родителей, и торговал вывесками собственного изготовления в лавке-мастерской, открытой на деньги компаньона по данному бизнесу. Дела шли ни шатко, ни валко, что признаться меня не удивило, поскольку плоды творческого труда оригинальностью не страдали. Так как мысль просить у мужчины деньги «на булавки» всегда вызывала у меня панику, я начала подыскивать работу, взяв на себя домашние обязанности и заодно помогая Вене в творческом труде. Мы расширили ассортимент, установили более гибкую ценовую политику и регулярно давали рекламные объявления в газетах. Бизнес пошел веселей. Когда я нашла работу, Вениамин Аркадьевич тут же предложил мне свежеиспеченное место своего секретаря и должность официальной хозяйки его дома. Списав легкую панику Вени на ревнивое желание держать меня поближе, я согласилась и на первое, и на второе предложение. Мои оригинальные вывески пользовались спросом, мы наняли еще нескольких работников, Веня занимался представительскими и финансовыми функциями. Свою зарплату я тратила на продукты и кое-какое шмотье, строго откладывая по 30 процентов от заработка на черный день. Венька тоже вносил свою лепту, не забывая покупать себе дорогие шмотки, что я считала вполне оправданной тратой, поскольку он должен был выглядеть представительно. Жизнь вошла в налаженную колею, мы купили машину, сделали ремонт, я стала подумывать о ребенке и тут случилось нечто, перевернувшее мой внутренний мир и отношение к браку. Совершенно случайно я подслушала пьяненькое хвастовство своего дражайшего супруга. Веня красочно расписывал своему компаньону, как ему распрекрасно живется. Мол де жена у него тащит на себе и фирму, и хозяйство, тратит на себя сущие копейки, из развлечений предпочитает книги, а в прибыль нос не сует. Из слов супруга, было понятно, что бизнес официально приносит гораздо более значительный доход, чем я себе представляла, основываясь на сумме, приносимой Веней домой. К тому же супруг и компаньон часть доходов утаивали не только от меня, но и от государства. На вырученные деньги  Скадыврыкин втихаря приобрел квартирку и загородный участок, где начал потихоньку строить дачку. Компаньон искренне позавидовал Веньке, пожаловался на жену-стерву. В ответ муженек стал учить его уму разуму и основам обращения с женой. Потом последовали совершенно ненужные, на мой взгляд, постельные подробности и я впервые за два года подумала о муже: «Какой восхитительный дурак!» Конечно на моем месте, умная и выдержанная женщина, сделала бы вид, что ничего не случилось и продолжала бы тянуть лямку или прижав муженька к стеночке вытребовала по тихому наиболее выгодные условия, но я себя умной не считала, выдержанной тем более, поэтому на голубом глазу наврав мужу что-то про беременность, уволилась из фирмы под предлогом сэкономить деньги на моих декретных. Муженек проявил жадность и как только трудовая попала мне в руки, я быстренько собрала свой небольшой гардероб и тихо переехала на съемную квартиру, в тот же день подав заявление о расторжении брака. Вечерком я поставила Веню в известность о том, что наша встреча была ошибкой, отключила телефон не желая выяснять отношения, и стала ждать развода…
От воспоминаний меня отвлек трагический рев Вениамина Аркадьевича: «Вернись, я все прощу!» Судя по реплике, фарс подходил к завершению, публика взирала на меня неодобрительно, а в глазах судьи я увидела явную симпатию к мужу и желание дать нам срок на примирение. Понимая, что ситуацию необходимо срочно исправлять, я предприняла кое-какие действия. Для начала я поднялась, чтобы продемонстрировать свой наряд судье и спросила: «Простите, в таких туалетах содержанки ходят?» Судья задумчиво оглядел меня, некоторое время соображая что именно он видит, а потом как-то маятно вздохнул. А я продолжила:
- Я бы хотела развестись прямо сейчас. Вот нечто вроде расписки, где я отказываюсь от раздела имущества, нажитого в браке. Все, что было приобретено и зарегистрировано на имя моего мужа меня не интересует. Хотелось бы, чтобы и Вениамин Аркадьевич так же подписал эту бумагу с такими же обязательствами. Если эти условия моего супруга не устраивают, мне придется настаивать на разделе имущества, а именно: фирмы, машины, квартиры, еще одной квартиры, земельного участка и начатого там строительства. Вениамин Аркадьевич, Вы согласны?
Судя по выражению мужниного лица, мое заявление о левой квартирке и будущей дачке настроение ему не подняло, скорее наоборот. Сладко улыбаясь, я угодливо поднесла Веньке взаимный отказ от имущественных претензий и шепнула: «Подписывай, болван, иначе еще и налоговую на тебя натравлю». Муж поперхнулся, но подписал.  Нас быстренько развели.
Свободной птичкой я выпорхнула на улицу. Следом за мной мастодонтом топотал муж с лепетом о собственной дурости. Единственный ответ, который вертелся в голове, был: «Это твоя личная половая драма», но хамить и работать на его благопристойный имидж мне не хотелось, поэтому пришлось отмалчиваться и дать деру через парк. 
Отсидевшись в парке на лавочке, я не торопясь двинулась в непонятном направлении и наткнулась на Иваныча. Иудушка уже был навеселе и радостно двинул ко мне с намерением завязать традиционный диалог. Дождавшись первой фразы: «Ну как же так нехорошо получилось то?», я с чувством глубокого удовлетворения исполнила свою давнюю мечту. Молча достала двадцатку, сунула ее в руки пассионария, и не попрощавшись неспешно продолжила прогулку.
Вот и конец этой счастливой истории. Почему счастливой? Да потому что за месяц, который я провела в ожидании развода, произошло два события. Во-первых, одно издательство решило издать мои графоманские упражнения за весьма неплохую сумму плюс заключило со мной контракт на следующую книгу. А во-вторых, умерла доселе неизвестная мне, но теперь горячо любимая троюродная тетушка, возжелавшая оставить мне весьма приличную сумму денег и две квартиры в столице. Как вы понимаете, в свете вышеописанных событий делиться с мужем я желания не испытывала.
Нет, ну все-таки, какой восхитительный дурак мой муж! Теперь, слава Богу, бывший.