время

прав был владелец джинновой древней печати:
во многом знании много найдётся печали,
и кто умножает его... впрочем, дальше известно,
и для колодца, и для камней отыщется место,
ставшее общим за время, канувшее в воронку
тысячелетий, и оттого так горько, что звонким
золото было, но стёрлись драхмы и лепты,
падавшие в копилку будущих поколений, лентой
пёстрою, радужной, через века проходящей
тянется время, райские кущи и адские чащи
раскиданы по берегам этой реки, и хронос –
на деле двуликий янус, в ином обличье харона
встречает уставших от мира с парой оболов
на веках, в веках, всех возрастов и пола
любого, в воде по колено бредут, озираясь,
перед глазами – только река, ни ада, ни рая,
а он терпеливо ждёт, когда наполнится барка,
ветхий деньми старик в одежде немаркой,
пока соберутся, наговорятся, потом умолкнут,
мерному внемля сердцебиенью волны у мола,
потом повернутся к нему, ну а что он им скажет,
слушали, да не слышали, и затыкали даже
уши, играли в игрушки, в воду бросали камни...

свет фонаря на тёмные воды ляжет мазками,
и перед тем, как оставить туманный берег,
подумает, как обычно: “каждому будет по вере”.