Сага о последней битве

Преклоняю колено, клянясь в верности
Осеннему рассвету—больше защитить некому.
Мост поднят, ворота заперты,
А за спиной—пустые стены ехидно скалятся.

Город до последнего вздоха выбит—
Или все до последнего скрылись,
Словно предрассветные тени?
Только выцветшее небо никогда не предаст

Грохочущей стеной надвигаются
Столько же, сколько листьев--против меня одной,
Щиты блистают, так, что ослепляют  солнце
И пролетающих стрел становится больше, чем ветра

Спиной прижимаюсь к собственной тени,
И спокойно лежат на рукояти меча
Руки, созданные для поцелуев.
Так называл их серебряный рыцарь.

Он тоже верен осеннему рассвету,
А имя его я выгравировала на тени от меча,
Но никогда не вышью на знамени:
Знамя в боях изорвано до прозрачности.

Пусть восхищаются мной через прорези шлемов
И выпьют до края хрустальную нежность клинка!
Каждый, кто встал со мной мечом к мечу
Уже не услышит звука упавшего солнца.

И если  к ветру спиной, то до последнего взмаха
Но я против них, что снежинки против стены.
Когда ломается меч, я сражаюсь тенью от меча
И узоры ран все сильнее переплетаются.

Каждый мой шаг—самоубийство,
И даже тень от меча ломается надвое,
Но затихают одна за одной опавшие стрелы
И под выцветшим небом сверкают глаза рассветных клинков.

На вытянутых руках уносит меня
Тот, чье имя помнят только я и тень
И перевязаны обрывками знамени
Руки, созданные для поцелуев клинка