Три спины

Грязное белье - отличный повод для семейного скандала. Большинство историй не обходится без одной, другой запачканной простыни. Многое остается за кадром, но только не по моей вине. Ближайшие несколько минут мы проведем в прачечной “Три спины”. Магги Уолтер работает здесь недавно. После развода с Безмозглым Фрэнком она пустилась во все тяжкие, но об этом в следующий раз. Итак, лет десять назад в уютном подвальчике гостиницы “Достойная жизнь” появилось три стиральных автомата “Чистюля”... Малыш Спенсер с юных лет зачитывался детективными романами, таскал из библиотеки кипами книги в ярких, лихо размалеванных обложках: приключения серийных убийц, записных маньяков и твердолобых полицейских, - мечтал сочинить умопомрачительный бестселлер о похождениях неутомимого Спена, владельца частного сыскного агентства “Яблочко”. Увлекательное чтение оставило неизгладимый след в буйной головке, - пружина дедукции, раскрученная со страшной силой, разнесла в клочья прочие, не менее полезные извилины серого вещества. Вечерами сумасшедший Спенсер заносил в потрепанную тетрадь наблюдения, - итоги бессмысленно проведенного дня. Книжный червь обитал в той самой прачечной, проклиная строптивую судьбу за свое глупое положение, но всегда с завидной аккуратностью выполнял нехитрые обязанности сторожа и оператора стиральных машин. Толстые домохозяйки жалели придурка: снабжали дешевыми брошюрками, изобилующими кровожадными сюжетами, читали вслух криминальную хронику, с плохо скрываемым удовольствием честили весь белый свет, проклинали пьяных мужей и трезвых любовников, словом, утешали несчастного, как могли. И продолжалось бы это до тех пор, пока какой-нибудь умник не изобрел бы одноразовые простынки и непорочное нижнее белье, обладающее неистребимой девственной чистотой, и наступил бы рай на земле, но затем и сочиняются бульварные книжонки, чтобы направить фантазию преступника по правильному следу. В один прекрасный день ступеньки лестницы, ведущей в подвальчик Спенсера, заскрипели как-то по-особому.
 
Будущий романист с ожесточением запихивал в барабан “Чистюли” очередной ком хлопчатобумажного счастья. Рукопись валялась неподалеку, - ее разрозненные листы были украшены пачками стирального порошка, яблочными и карандашными огрызками и вездесущими сборничками отвратительнейшего чтива. “Верно говорила моя старуха: от своего дерьма не отмоешься, за чужое не берись”. Гнусавый баритон незнакомца напомнил Спенсеру голос ведущего любимой радиопередачи “Под шумок”. Долговязый тип в коротком замасленном пальто сдвинул на затылок пеструю ковбойскую шляпу. “Привет, Спенни! Кончай стирку! - гость сверкнул шотландским подкладом своей одежонки, и Спенсер разглядел на груди героя звезду шерифа. На указательном пальце пришельца вертелся массивный кольт. - Или ты не мужчина? Пора взяться за дело, черт побери!”
Белая луна сопровождала отважных путников на пути к славе и бессмертию. Посетив неприглядное заведеньице “Сон в руку”, они завалились в кабачок “Мятные поцелуи”, поглазели на потные зады, еще хранящие воспоминания о дивных встречах и сладких разлуках и щедро оттраханные совсем незадолго до настоящего концерта, чуть-чуть потерлись у стойки голубого бара “Трогай” и прошвырнулись по упругому скрипучему шоссе, где закадрили двух беспечных подруг. Новоиспеченный напарник показывал класс. Ближе к рассвету, - фантастический сыр едва успел растаять в гуще утренней испарины, - Спенсер порядком отстал от честной компании. Впереди заманчиво маячили три спины. “Не мешкай, приятель! - чудаков сложно вывести из себя. - Разуй глаза, Спенни!” Горе-беллетрист не слышал. Розовая линия восхода перерастала в извилистую ленту дорожного полотна, и неверный свет автомобильных фар, который не мог заметить спящий наблюдатель, то и дело упирался в одиноко стоящую фигуру и гулял вокруг, между тем механический шум, сопровождающий электрические блики, нарастал, а расстояние, разделяющее человека и машину, стремительно сокращалось. Казалось, что избитое утверждение о жизни, измеренной одним днем, вот-вот сбудется. Безумец приложился к бутылке, скатился на обочину и закрыл глаза. Рев железного коня сменился пением птиц, и когда Спенсер очнулся, то обнаружил, что находится на кладбище, среди цветов душистой сирени. Неподалеку, у раскопанной могилы находились его ночные спутники. Долговязый шериф лежал ничком в крайне неудобной позе: тело блюстителя закона, безжалостно скрученное словно бельевая веревка, навсегда связало веселую троицу в одном предсмертном порыве, труп, практически, почти свалился в могилу, его удерживали компаньонки по несчастью. Лица они прятали в землю, прочее же разглядеть было невозможно: резвые колеса оставили здесь неизгладимый след.