Чёрная быль

(Избранные сонеты из "Чернобыльского венка")

*  *  *
Воскресшие мгновенья бытия
Приблизились, и время их - настало.
Не будет мне ни жизни, ни житья,
Когда на жизнь пожалуюсь устало.

Когда скажу, что впереди - стена,
А за стеной - пространство из бетона.
Хоть вылези из кожи, но должна
Пробиться речь из вечного затона.

Сквозь прах и страх решительность моя
Решительна, как риск проводника, -
Вот главное среди других мгновений.

Шипя, ползёт из пояса змея,
И цель её - прервать наверняка
Четырнадцать печальных откровений.

*  *  *
Четырнадцать печальных откровений -
Не много ли печали над землёй,
Проснувшейся, весёлой и весенней,
Пропахшей и духами, и смолой?

Я против умолчанья о грядущем,
Я против светлых сказок о былом.
Родители под чернобыльским душем
Махнули, словно ангельским, крылом.

Как тень, лежу; как пень, не понимаю
Что надо мной не ветер, а беда,
Тяжёлая, чугунного литья.

Подарок скорбный к Пасхе, к Первомаю
На судные и трудные года
В момент от пробужденья до бритья.

*  *  *
И Пасха, и весна в саду моём
В селе невинном, скромном и красивом,
Не праздновали весело вдвоём,
Не восхищались древним-древним дивом.

Не целовались. Ведомое им
Для остальных окутано покровом.
Мы на пиру, спокойные, сидим,
А что летит над нашим тихим кровом?

Шумит ли огнедышащий дракон?
Раскрыл свои двенадцать пастей змей?
Чудовища всё небо закупили?

Едим и пьём, и веку испокон
Те, кто пьянее водки и трезвей,
Не расцвели, а просто жили-были.

*  *  *
Красавицу просторов русских - осень,
Беспомощную, видел я в окне.
Дарила ослепительная просинь
Остатки радиации стране.

Попробуйте рукой, глазами троньте!
Вон океан, а где же берега?
Отец-солдат на всем великом фронте
Надёжно видел каждого врага.

И потому он одержал победу,
А тут и растерялся, и притих,
И заболел и, как огонь, погас.

За ним пошла и мать моя по следу.
Остался мне от грустных дней лихих
Один коварный миг, кровавый час.

*  *  *
Один коварный миг, кровавый час,
Преследует меня с упорством диким;
Он глубину сознания потряс
Нечеловечески-ужасным ликом.

Лишиться сразу милых лебедей
И преданных друг другу, и красивых,
В беде застрявших, словно в лебеде,
А ждали их и яблони, и сливы.

Я молча над могилами стоял,
Над солнцем яркокрылым и домами
Под соснами, где хорошо дремать

Крестам рядком, ни капли не таясь.
Но что-то в глубине души сломали,
Похоронивши и отца, и мать.

*  *  *
Похоронивши и отца, и мать,
Я стал другим и многое отринул;
Их опыт жизни не перенимать:
У них забрали птицу и скотину,

Потом свезли за тридевять земель
Односельчан, а кладбище осталось.
Среди крестов теперь поёт метель,
Но в бесшабашности слышна усталость.

Накрыла чернобыльский след зима,
А он блестит из-под сугробов лет,
Коварный, грязный свет его несносен

В тишайшем уголке, где закрома
Спокойствия и вечности билет
На кладбище среди зелёных сосен.

*  *  *
На кладбище среди зелёных сосен
Видны в снегу роскошные цветы,
Которых цвет естественен и сочен,
И кровь из них сочится на кресты.

Длинна она, последняя квартира,
Красна, как угольки в седой золе,
И шепчет мне, что тайны микромира
Таинственнее прочих на земле.

И кажется, что здесь торчат антенны,
И явственны безмолвные слова,
И несомненна эта связь для нас.

А мы на белом свете несомненны?
Там, где горчит засохшая трава,
Я плакал так, как плачу я сейчас.

*  *  *
Я плакал так, как плачу я сейчас.
Да будут грозы, слёзы не напрасны!
Мой тихий, мой родной очаг погас,
Но он живёт, по-прежнему прекрасный.

Мне от него по-прежнему тепло,
И в этом главный смысл родного дома.
Царапнул сердце, словно гвоздь стекло,
Незримый враг, что вырос, как истома.

Набедокурил здесь и не ушёл,
А спрятался в расселины и щели,
Как водяная тонкая струя.

Жена накрыла к годовщине стол,
И за него со мною рядом сели
Воскресшие мгновенья бытия.
1988
Брянская область


Фото из интернета