Гульшан

                (ритмизованно-прозаическая поэма)

                По узбекски "гуль" – цветок,
                а "гульшан" – розарий.


             I

Я о себе скажу совсем немного.
Иначе будет беспредельный сериал.
А не сказать, так будет непонятна
моя новелла про геройскую Гульшан.
Я – многоженец.
Семь раз женился –
точней сказать.
В итоге –
одинокий холостяк.

Ну, в первый раз
родители женили.
Нет, нет, невесту сам я подобрал.
А «предки», как положено узбекам,
устроили и пыль столбом, и пир.

Остыл к жене...
Развелся.
А дочь,
как водится,
отняли у отца.

Жену вторую тоже сам нашел.
С ребенком.
Родители опять для сына дорогого
устроили достойный сабантуй.
Дитя чужое
оказалось тут помехой.
Вернее, мать его,
дрожавшая над ним.
И с этой распрощался.
И так – ещё, ещё...

И всё, поверьте, потому,
что к женщине привязан был чрезмерно,
боготворил ее и возводил на трон.
И очень уж хотел домашнего уюта,
любви и понимания в семье.
И верен был:
на стороне –
ни-ни..
Вот потому-то всякий раз,
как девушка иль женщина
в мое свободное на тот момент –
заметьте! –
входила сердце,
я предлагал ей руку.
Свободную –
опять-таки! –
в тот самый час прекрасный.
Вот почему я –
многоженец.
И одинок...

При коммунистах успел три раза.
И ханжеское общество тогда
меня хулило лицемерно.
Хотя я никогда не состоял.
Но после стало много легче.
Женитьба №5 и выше
уже без загса обходились:
мулла, коран, обряд религиозный. –
На небесах свершаются ведь браки,
не в конторах, по большому счету.
Но чин по чину всякий раз
устраивал родным и близким праздник.

Благодарю Отца народа,
Президента.
За независимость страны.
И за возможности работать.
Вернее, деньги делать.
Благодарю и за гарем мой
семижённый,
что невозможен без финансов
семислойных...
За одиночество –
отдельное спасибо.
За дочерей – поклон.
Четыре их.
А сына нет.
Уже и внуков трое.
Все пацаны.
Сын, в общем-то, и есть...
О нем и речь.
Вернее, о Гульшан.
О матери его.



              II

Брак №5 нашел по объявленью:
тогда осваивали «удочку» такую,
закинутую к нам из-за «бугра».
Ответов-писем –
целый ворох.
Встречался.
Время убивал.
Про себя плевался.
Наедине ругался вслух.

А вот Гульшан –
мне сразу приглянулась.
Да и она,
как понял много позже,
в меня всем сердцем проросла.
И в дом свой сразу повела:
жила одна в двухкомнатной квартире.
Умна, стройна,
красива, молода,
приветлива и ласкова,
хорошая хозяйка.
Работает в приличном – «хлебном»! – месте.
И, слава Богу, без своих детей.
Чего же боле?
Я решил...
Нет, не решил.
И не решался.
Впервые в жизни.
Не предлагая прежде руку,
в ее постели оказался.
Какой позор!
Не ей, но мне...

А впрочем, вправду,
нет х;да без добра.
Я в полумраке сразу и споткнулся:
то, что в одежде выглядит модельно...
Худ;, короче...
До недоуменья...

Ну что же мне,
в расцвете лет и сил,
когда я только-только и вошел
во вкус интимных тайн и наслаждений,
жену искать в кровати,
а найдя,
греметь ее костяшками уныло?!

Немного погодя из кучи
письмо другое
п;д руки попалось...
И мы с Гульшан расстались.
Она потупила глаза...
И пожелала счастья...

А счастья не было и нет.
И Гульшан, уже как просто друг
(поведав, что у ней –
другой мужчина),
меня словами утешала
в моем коротком, горьком браке №5...
Потом была жена шестая.

С Гульшан не виделись мы долго.
И как-то позвонила:
жду, говорит, ребенка;
да, от мужчины,
с которым, мол, живу...
Еще звонок:
родился!
Мальчик!

Ходил с цветами поздравлять.
И убедился,
что не мой:
у дочерей моих,
новорождённых,
от женщин разных,
один и тот же знак имелся:
«монгольское пятно».
А тут отсутствие
мне совесть усыпило...

Потом была жена седьмая.
А после вроде бы зарекся.
Хотя мечтал, как прежде.
И о любви,
и о жене,
и о домашнем очаге.

Встречался иногда с Гульшан:
служебные дела нет-нет,
заводят в учрежденье,
где неустанно трудится она.
И пару раз был даже на квартире.
Однако, мальчика я больше не видал.
При случаях справлялся неизменно:
Гульшан ведь друг...
И в школу вот уже пошел.
И прилежанием своим,
отметками отличными
немало радостей
он маме доставлял.
Затем Гульшан жилище поменяла.
И шутливо
мне в новом телефоне отказала:
достаточно, что знаешь, мол, рабочий.

Проходит время.
Она вдруг объявляет,
что замуж собирается идти.
Я понял как намек.
И счастья пожелал.
Но узнавал впоследствии,
что перемены так и не созрели.

Потом я обнаружил, что она,
всегда приветливая, радостная фея,
вдруг стала холодна.
В другой раз
даже удивился вслух.
Она: «К тебе лишь только,
быть может, изменилась я?..»
«Казак» зудумался,
задумался глуб;ко.
Неужто?!..

А позже,
может, снова через год,
взмолилась:
«Не приходи, Шерзод!
Прошу тебя, Шерзод,
не приходи ко мне!..»

Лет пять с тех пор,
как сон, промчались.
Вот я и думаю,
что пятерых детей имею.
Четыре дочери
от женщин четырех,
что были некогда
в законных женах.
И сын...

Ему уж лет...
Как говорится,
наши все...
Гульшан о сыне правду,
возможно, унесет с собой.
Хотя и нет.
Когда он станет взрослым,
ему откроет.
Тайну.
Его происхожденья.
И верю:
обо мне
ни звука, ни намека
худого не позволит.

Она из женщин всех моих
на самом деле оказалась
достойной,
стойкой,
благородной.
Иначе – той,
какую я искал.
Всю жизнь.
И проглядел.
Верней, сложилось так...

Затейник-архитектор!
Строитель-скоморох!..

10.04.2009