***

      биография моя
Немного прожил я на свете, но много бед я натворил.
Я воровал, я грабил несчастных как и я людей.
Уберёг меня всевышний, остановил меня у той черты,
Не стал я душегубом, не отнял жизнь у людей.
Был в тюрьме я, и помню шконки,
из крест на крест сваренных листов.
Помню грязное окно,
 и решку, сквозь нее кусочек свободы видел я
Четверо нас было в хате,
те трое из деревни пацаны,
все мы были малолетки, жили по понятием тогда.
Красно прима, было в падло, сало масло за падло,
колбаса на хрен похожа, тоже было за падло.
Курить нам строго запрещали,
редкий раз давали закурить.
Но поймав коня за решкой, добыл я сигорет,
И дубак тот подлый, прикурить нам не давал.
Всё смотрел в глазок козлина,
показывая орандолевый оскал.
Но собрав пыль на ватку,
я прикурили от лампы Ильича.
Дубак тот не шутку рассердился,
он в карцер с хлоркой закрыл меня.
Я всё терпел, надеялся, ведь я знал одно,
я выйду и когда-нибудь, я стану человеком.
О господи! Чего же нужно нам,
какие испытания пройти,
чтобы найти себя и остаться человеком.
Иногда горько стыдно было, Остепенится,
я не мог, я как пружина сжался,
я готовился к прыжку.
И настал тот день, вновь я на свободе,
бегу по щебню, и слышу пули свист.
Но чёртом буду, мне не хочется сдаваться.
В карцер тот с хлоркой не хочу.
И видит бог, я не душегубец,
я просто волю так люблю.
Я не хотел тогда шмалять,
и не шмалял бы,
но опер первым открыв стрельбу,
вынудил меня. Прости господь,
я не душегубец, я просто защищал себя.
Чтобы вновь увидеть лагерь,
и шконки те,
с крест на крест приваренных листов.
Сижу я вновь на них, и про себя мечтаю.
Чтобы голова моя не посидела,
когда я выйду из ворот.
Обо мне никто не вспомнит,
не всплакнёт обо мне никто.
Какая радость, мама меня не увидит.
Не проклянёт меня отец,
Они рано ушли из жизни,
не дождались позора своего.
Ну а после зоны, труднее было вдвое.
С клеймом, что выдала мне власть,
меня не куда не брали, кроме стройки,
где научился кирпич класть.
Ну это, и понятно.
У нас в союзе, мерка была на всех одна.
Если был на зоне, значит ты,
"ты уголовник навсегда".
Но постепенно обо мне забыли все,
потому что, жил я как и все.
Ночами воровал немного,
на собраниях кричал "я за".
Наступила перестройка,
с зелёным змием повели борьбу.
Я в стороне ни как не мог остаться,
я флягами гнал самогон.
А после демократы победили,
и снова кричим с друзьями за.
Мы стали узаконенные спекулянты,
торгуем всем, что коммунисты не продали,
и что китайцы привезли.
Страною правят воры,
зыки в думе все сидят,
нас налогом обложили,
им всё мало, мать их так.
Вот так мы и живём,
спекулируем немножко,
воровать сейчас не нужно,
да и нечего тут красть.
В общем «слава» демократам,
и «слава конормейцам», то есть нам.