Бомж и Сука

Она к нему прибилась у пивнушки,
Хромавшая, с обрубленным хвостом.
Где распивал с бомжами он – чекушки
И еле мямлил что-то языком.

Он плелся ночевать в подвал какой-то,
Она тащилась молча, не скуля.
И он впустил, и, бросив в миску что-то,
Улегся рядом с кучею угля.

А ветер завывал февральской вьюгой,
Как гость непрошенный заглядывал в подвал,
И чудилось Бомжу, что спит с подругой,
Которую давно когда-то он ласкал.

А – это Сука, робко, прижимаясь,
Облизывала грязь с уставшего лица.
И телом худеньким согреть Бомжа, стараясь,
Хвостом виляя, все ласкалась бесконца.

Казалось ей, что в стареньких обносках,
Ее самец, погибший год назад.
Вот также с ней в подвале – на коробках,
Ласкал ее под вой собачьих серенад.

А Бомж храпел, дурманя перегаром,
И прижимался к Суке, чувствуя тепло.
Сквозь сон, прикрыл своим пальтишком старым,
Как милую когда-то укрывал давно.

И Сука жизнь была отдать готова
За этот миг подвального тепла,
И в благодарность облизала снова
За то, что друга верного нашла.

А утром двое шли к своей пивнушке,
Чтобы объедками полакомиться вновь.
Так оказались у Судьбы в ловушке –
Бомж и его хромая, и бесхвостая Любовь.