В день первый я была рожденной

В День Первый я была рожденной.
Меня держало небо на руках,
Теперь я стала матери даренной.
Я вглядывалась в слезы, что были у нее в глазах.
Меня в руках носили очень брежно.
Меня любили и учили верно жить.
Вкус молока у матери, тот самый нежный,
Мне никогда с рожденья и до смерти не забыть.
Я уже уверенно стояла –
Пошел Второй мой новый День.
Свои слова, других я также понимала.
Росла все больше моя собственная тень.
В моих речах звучали мысли.
Я начинала твердость нрава проявлять.
И я узнала неудачи вкус отвратно-кислый,
Но мир также радостями начал меня удивлять.
В День Третий я узнала прелести общенья.
Я поняла, что мнения бывают  у людей различны.
В обмене мнений испытала наслажденье.
Я поняла, что плохо, а  что считается приличным.
Я начала взаимодействовать с людьми.
Я улыбалась, а порою молча грустила.
Друзьями дорожила очень верными.
В Четвертый День я с ними входила.
Он встретил меня пламенем жарким
И мне неведомую прежде жизнь показал.
Я поняла, что она в сочетании ярком,
Сплетенье мужских между женских начал.
Сколько страсти кипело в крови!
Мое тело было им изменено.
Моя душа узнала о любви.
После измены, любви закончиться  суждено…
В День Пятый я вступила осторожно.
Моя душа болела о вчерашнем.
Я поняла, насколько в жизни сложно.
Меня пугали мысли предстоящим. 
Меня давил ошибки совершенья страх.
Меня проблемы, неудачи душили.
Я не могла счастье держать в слабых руках.
Вся моя жизнь стала паршивой.
Шестой День меня встретил соблазном.
Он завладел моим разумом прочно.
И я гулять и жить начала праздно.
Мой праздник греха длился сверхурочно.
В моих действиях не было причины,
Лишь только безделье и разврат.
Пока сумасшествия меня не поглотила трясина,
А Седьмой День стал Шестому результат.
Я лежала молча, неподвижно.
Все, кто были рядом, ушли.
Всех мой жуткий смех отсюда выжил.
Одиночество осталось тела и души.   
Не может тело жить во лживом тумане.
А душа нуждается в покое,
Но она не может с телом жить в обмане.
Тело живет, творя душевной рукою…