Гудят турбины…
Я поправляю ремень безопасности.
Глубокий вдох…
Самолет трогается, набирает скорость….
Несколько мгновений, и шасси стальной птицы отрываются от земли.
На некоторое время я забываюсь, заворожено глядя вниз сквозь маленькое окошко пассажирского лайнера рейсом Нью-Йорк – Будапешт - Москва.
Перед моими глазами как кадры цветного кино пробегают дни, что я прожил вдали от дома, на другой стороне планеты.
Я чувствую, что Америка провожает не того человека, которого однажды приняла.
Прожив здесь целую маленькую жизнь, я могу смело сказать себе, что готов сделать все возможное, чтобы однажды вновь ступить на эту землю…
27 сентября 2007 года
17:50.
Нью-Йорк.
ПОКИДАЯ ОТЧИЗНУ…
Казалось, день вылета не наступит никогда.
Наверное, я просто очень долго ждал того момента, когда с комфортом устроюсь в кресле рейса «Москва - Нью-Йорк», помашу рукой Родине и отправлюсь к своей мечте. Действительно, я стремился к этому более пяти лет. Большие усилия были вложены в одну цель – попасть туда, где небоскребы скрывают тебя в своей тени, океан кажется безграничным, воздух пропитан духом свободы, а гордая статуя, что своим зеленым цветом обязана нашим уральским горным богатствам, молча несет свой факел через года, беды и радости…
Америка всегда казалась мне чем-то далеким, манящим своей непохожестью на то, что окружает меня в родной стране. Те красивые картинки, остающиеся в голове после просмотра очередного голливудского хита, постоянно заставляли думать о том, действительно ли так очаровательна далекая земля Монро, Элвиса Пресли, Макдоналдса, Майкрософт, храбрых полицейских и вечно молодых знаменитостей. Поэтому и досрочно сдаваемые экзамены в университете не стали преградой.
Я был счастлив, что мне выпало работать в летнем детском лагере, расположенном в пригороде Нью-Йорка. Тогда я подумал, что везение меня стороной не обходит, ведь контракт мог прийти откуда угодно. Но жить и работать в таком мегаполисе в течение целых четырех месяцев - не удача ли...?
Что сказать, вещи я собрал за два дня. День отлета наступил...
Седьмого июня мой телефон разрывался. Мои близкие звонили и писали по несколько раз, желая мягкой посадки и замечательного лета, заклинали вернуться в Россию, что бы ни случилось. В тот день началась моя тихая грусть, потому что я знал, что не увижу своих родителей и друзей в течение довольно длительного времени. Но стоило мне оказаться внутри Шереметьево-2, увидев на большом дисплее в центре зала вылета строчку "Moscow - Budapest - New York. Boarding!", как я почувствовал, что я уже там. Хотя, мыслями Там я был еще за несколько месяцев до вылета.
В аэропорту впервые встретились с Женей из Краснодара, с которым познакомились еще весной в Интернете после того, как нам пришли контракты из одного лагеря. Провели бессонную ночь в зале ожидания. Он улетал на два часа раньше, я провожал...
- Счастливого пути, Жек! Не забывай, в одну точку. До встречи за океаном!"
Улетел...
Документы, багаж, весы, раздеться, разуться, пройти... Эти процедуры в целях безопасности очень утомляют. По правде говоря, первое же разочарование ждало меня именно в аэропорту. Это был Ту-174. Отечественные самолеты никогда не вызывали у меня доверия, а здесь, когда я оказался в тесном кресле с грязным иллюминатором сбоку, со следами ржавчины в небольшой щели между стеклом и панелью, я почувствовал какую-то неприязнь к этому судну. Не было страшно за себя, было страшно за авиационное будущее России. Я никогда не забуду ту стюардессу, которая поприветствовала нас на борту, стоя боком в проходе, ибо по-другому она просто не вмещалась в пространство между кресел. Опять стало страшно... но теперь уже за себя, потому что такая стюардесса - все равно, что балласт.
Взлетели...
Что было дальше, я не помню, потому что заснул сразу после того, как самолет набрал высоту. Спал полтора часа. Следующим, что я увидел, была красивая панорама столицы Венгрии. Мы успешно приземлились, прошли еще один контроль, после чего я просидел целый час в небольшой кофейне аэропорта города Будапешт. Европа... Это сразу заметно. Разные люди, разный стиль, разные языки. Огромную уверенность в себе придала мне небольшая беседа на английском с официанткой, принесшей мне какой-то случайным образом выбранный из меню кофе.
Наконец, когда объявили посадку на самолет до Нью-Йорка, я окончательно растворился в атмосфере путешествия. Я подошел к большому окну, посмотрел на стоящий за ним самолет. Это был Boeing-747. Ни один российский самолет не сравнится с грациозностью этого шедевра авиаиндустрии, с его мощностью, его красотой. Мимо прошли симпатичные венгерские девушки-бортпроводницы и веселые пилоты. Тогда я осознал, что все в руках этих двух мужчин в красивой форме, вся надежда на их профессионализм... Снова мне досталось место у окошка, что позволило мне и моей камере в дальнейшем запечатлеть немало земных и небесных красот. Утонув в нежности своего кресла, я ждал взлета.
Разгон... Шасси оторвались от земли, сердце провалилось куда-то... Летим... На большом экране появились цифры, цифры, цифры. Температура за бортом, скорость, высота, время в Будапеште, время в Нью-Йорке. Конечно, самым ярким для меня было это: "Время до места назначения - 8 часов 40 минут". Поначалу я просто рассматривал людей, среди которых были представители многих рас и нескольких религий. Потом перед глазами пролетели два фильма, что немного скрасило скучную обстановку, обед, ужин. Не помню, как долго я глядел вниз, рассматривая еле видные "барашки" вод Атлантического океана, о котором я лишь читал в книжках.
Интерактивная карта показала: приближаемся к материку. Далеко впереди, внизу я увидел землю. Сейчас, даже по прошествии такого долгого времени, мне сложно описать словами, что почувствовал я в тот момент. Наверное, радость и гордость за самого себя, за то, что невозможное на моих глазах становится реальным.
Самолет снижался... Внизу я уже отчетливо видел широкие дороги, автомобильные развязки, нескончаемые потоки машин, озера, частные домики с голубыми бассейнами. Все ниже и медленнее летели мы над восточным побережьем Соединенных Штатов. Вдруг видимость стала застилаться легким туманом, дымом или чем-то еще...
Впереди из пелены вырастал Нью-Йорк!
ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ…
16:30. Четверг, 7 июня. Легкая тряска при соприкосновении шасси с землей. Я это Сделал...
Когда в твоей жизни происходят чудеса, ты начинаешь думать, что это именно чудеса, мираж, твой вымысел. Именно такие мысли со скоростью света носились в моей голове, пока я быстрым шагом двигался по очень длинному затемненному коридору международного аэропорта JFK, устланному синим ковром, в направлении двери, за которой был виден яркий свет. Мое сердце билось так часто, что порой я боялся за его дальнейшее состояние. Выйдя с пассажирами в большой зал, я понял, что я действительно в Америке! Черные женщины-офицеры умело разбирались с толпой прибывших с разных рейсов, показывая, к какой кабинке таможенного контроля нужно идти, какие документы приготовить. А что главное - ни хамства, ни повышенных тонов, ни капли усталости в глазах.
Я подошел к окошку, за которым сидел мужчина лет пятидесяти в красивой белой американской таможенной форме. Конечно, меня немного трясло, потому что я теперь был уже точно в чужой стране, где английский язык должен был стать моим главным талисманом...
- Добрый день, сэр, как поживаете? - спросил меня офицер.
- Хорошо, спасибо, как вы, сэр? - об американском этикете знают даже школьники.
- Что ж, вы приехали в США. С какой целью?
- Я буду работать в пригороде Нью-Йорка, в лагере для американских детей.
- Правда?? Это здорово. Ваш паспорт и форму DS-2019, пожалуйста.
Я достал все, что у меня было, боясь, что сейчас обнаружится какая-нибудь ошибка, опечатка, и мой путь туда, на волю будет закрыт.
- Ну, ваши документы в порядке, я сделаю пару фотографий и еще мне нужно отсканировать ваши пальцы.
- Да, сэр...
- Кстати, американские дети - cra-a-a-zy! - произнес он, глядя мне прямо в глаза и демонстрируя свою истинно американскую улыбку.
- Увидим...
- Я вам обещаю! Добро пожаловать в Соединенные Штаты Америки, сэр!
- Спасибо, сэр! Хорошего дня!!!
Я просто вылетел оттуда... Мне невероятно интересно было скорее выйти в зал прибытия. Я довольно нервничал, когда ждал у "карусели" своей сумки, которая, в принципе, потеряться могла с вероятностью пятьдесят на пятьдесят. Наконец, найдя свое маленькое имущество, пройдя последнюю проверку документов, я вышел в огромный, залитый светом зал, в котором просто яблоку было негде упасть. Сказать, что я был в шоке, значит, ничего не сказать, потому что та атмосфера, в которую я попал, казалась ничем иным, как картинкой из какого-то фильма. Повсюду были люди, люди, люди. От мелодики английской речи, обволакивающей меня, заболела голова. Я глазел по сторонам, как ребенок, которого впервые привели в цирк.
А посмотреть действительно было, на что... Такого скопления людей разного цвета кожи, национальности, религии, роста, веса, говорящих на разных языках, я лично никогда не видел. Я пытался понять хотя бы обрывки фраз, доносившихся до меня, но, к сожалению, это было бесполезно, потому что, как я осознал в последствии, я абсолютно забыл все английские слова.
Меня и еще нескольких ребят, которые прилетели в тот вечер седьмого июня из Англии, Болгарии, Испании, Германии и т.д. встретил интересной внешности молодой человек. Он был в меру полон, невысокого роста, с молодой бородкой и темными глазами. По его внешнему виду и акценту я мог предположить, что он доминиканец. Когда паренек начал говорить со мной по-английски, мне стало очень стыдно, что я не могу ответить на обычные вопросы, касающиеся моего состояния, здоровья, каких-то документов. Больше всего мне было неудобно оттого, что до прибытия в англоговорящую страну я знал язык на неплохом уровне, а здесь по-дурацки улыбался в ответ, получая вопрос "как дела?". Просто в те минуты я на практике почувствовал, что такое разница между тем английским, который нам преподают и тем, что используют носители языка...
Мы провели в аэропорту около трех часов. Прибывали все новые и новые ребята, делились впечатлениями о своем перелете. Мне очень хотелось подойти к кому-нибудь, заговорить, но было страшно. Я просто не мог поверить, что я в Нью-Йорке. Откровенно говоря, я и сейчас иногда с сомнением думаю, а была ли Америка...? Все это порой кажется красивым сном. Но в свой первый день в "большом яблоке", как называют Нью-Йорк, я совершенно не верил в происходящее. Наверное, я просто всю жизнь не до конца был уверен в себе, в свои возможностях.
Наконец, все собрались, и мы вышли на оживленную улицу. Жара, около двадцати семи градусов. Я покидал родной дом под легким снегом, несмотря на июнь. А что, как вы думаете, первым делом бросилось мне в глаза? Конечно, желтые нью-йоркские такси. Это еще один своеобразный символ Америки.
Погрузились в автобус, когда уже смеркалось. Нам предстояло проделать долгий путь от аэропорта JFK, который восемью впечатляющими по размеру терминалами раскинулся в Бруклине, до знаменитого острова Манхэттен, усеянного впечатляющих размеров домами. Автобус мчался по трассе в потоке красивых автомобилей, грузовиков, байкеров на сверкающих хромом мотоциклах. Я фотографировал все, что попадалось на глаза, периодически останавливая себя на мысли, что вдруг я никогда больше этого не увижу. Наконец, в сумраке я увидел ту панораму, что ежедневно лицезрел на экране своего компьютера: шоссе, уходящее в синеватую дымку, а в ней - строгие геометрические очертания небоскребов и выше всех - шпиль Empire State Building. В той картинке не хватало того, чем был знаменит Манхэттен... башен-близнецов Всемирного Торгового Центра, рухнувших 11 сентября 2001 года в результате самого страшного в мировой истории террористического акта.
Тем временем, автобус преодолел довольно длинный туннель, проходящий под проливом, разделяющим Манхэттен и Бруклин, и выехал на поверхность острова. Оказавшись в этом городе стен, я не переставал делать все новые и новые фотографии. Меня завораживало абсолютно всё: улицы, машины, люди, перекрестки, таблички, птицы...
Нас привезли в международный студенческий отель в верхней части Манхэттена, что у Центрального Парка. Было уже около восьми часов вечера. Начиналась сказываться усталость, дефицит сна, десятичасовая разница во времени. Оставив вещи, я вышел в уже вечерний, горящий миллиардами огней Нью-Йорк. Желание найти где-нибудь что-то съедобное было превыше всего, потому и отправился я на поиски какого-нибудь кафе. Осуществив свою первую американскую сделку по покупке еды и отведав того самого гамбургера, я отправился обратно. Я был проинструктирован быть в холле в 5 утра. И опять повезло: я получил ключ от одноместного номера, в котором был даже телевизор. Но в тот момент он мне был настолько безразличен, что я уже засыпая включил первый попавшийся канал, обнаружил на нем трансляцию бейсбольного матча и подумав "Я точно в Штатах...", уснул...
Я все еще лечу. Лечу куда-то ночью, в иллюминаторе темнота, только еле виден свет маленькой лампочки на конце крыла. В этом самолете я - единственный пассажир. Почему я один и где стюардессы? Я пытаюсь встать со своего кресла, но не могу. Мешает ремень безопасности. А где защелка? Я понимаю, что этот ремень невозможно снять. Начинаю звать на помощь по-русски, по-английски, по-итальянски, а в ответ тишина. Я с ужасом выглядываю в окошко и вижу стремительно приближающиеся огни какого-то большого города. Вдруг громкий стук раздается откуда-то слева, со стороны двери, все сильнее и сильнее. Я слышу отдаленный голос. "Алекс... Алекс... Алекс!". Мне страшно, кажется, что сейчас дверь откроется, и внутрь ворвется нечто ужасное. Стук все усиливается, громче и настойчивее. Я пытаюсь вырваться из плена своего кресла и... просыпаюсь...
Я в чем был, подлетел к двери, открыл и увидел удивленное лицо того бородатого мальчика, который встретил меня вчера в аэропорту.
- Алекс?
- Да... - сонно пробормотал я.
- Через десять минут жду вас в холле на первом этаже.
- ОК, спасибо....
Я посмотрел на часы, было 5:30. Собрался по-быстрому и вниз на лифте. А на первом этаже уже собрались ребята, ждали выдачи конвертов с направлениями до мест работы. Я был несколько удивлен, обнаружив на листе бумаги совершенно не то место в пригороде Нью-Йорка, которое был указан в моем контракте. Я не стал уточнять, потому что, во-первых, я еще спал на ногах, а во-вторых, я думал, что, может быть, это и есть мое место назначения. Меня даже не смутил тот факт, что в контракте время в пути определялось как 30 минут, а в том конверте бумажка гласила о полутора часах.
В восемь утра я был доставлен в Port Authority - многоэтажный автобусный терминал. Тот же молодой человек показал мне кассу, пожал руку и пожелал приятного лета. Я остался один на один с моей самостоятельной жизнью в совершенно чужой стране, с которой я знаком лишь несколько часов, где все говорят на английском языке. Пройдя к кассе, я объяснил служащей, куда мне надо, тыкая пальцем в листочек. Получив на руки билет, мне ничего не оставалось, кроме как найти нужные ворота и выбрать место у окна. Расположившись, я достал бумажку с подозрительным адресом, и внизу прочитал напечатанное: "Ваше приключение начинается!"
Не знал я тогда, какое именно приключение меня ждет. Автобус вез меня неизвестно куда, но в то же время я был настолько увлечен изучением удивительно красивых и чистых окрестностей Нью-Йорка, что не заметил, как провел в пути около полутора часов. Я уже начал понимать, что произошло, но держался, как мог. Наконец, водитель, уже будучи в курсе, что это мой первый день в США, оповестил, что мы на конечной и пора мне идти по делам, пожелал приятного дня и найти себе девушку в Америке.
Я вышел со всем своим багажом и встал посреди какой-то плазы с магазинчиками и небольшими супермаркетами вокруг. То, что я приехал совершенно не туда, было очевидно. В руке у меня была телефонная карта, но как звонить с американских таксофонов - этому меня никто не обучал. И я решил, что уж если судьба решила меня испытать, то я эту задачу решу. Так я отправился в первый попавшийся магазин. За прилавком меня встретила девушка, явно удивленная появлением мокрого из-за жары молодого человека с сумками и телефонной картой в вытянутой руке.
- Привет, как ты, чем я могу помочь?
- Добрый день... Вы не могли бы помочь мне воспользоваться тем аппаратом на улице?
- Так ты можешь позвонить с нашего телефона, пойдем. Сумки можешь оставить у порога.
Оставить сумки у порога? Да, я еще раз понял, что я уже не в России, где стоит только подумать о том, чтобы что-то где-то оставить, а этого уже нет.
Девушка набрала номер директора моего лагеря, я взял у нее трубку.
- Хэлло, это лагерь Вэкэймэс, - донесся голос Санди Фридман на том конце.
- Добрый день, Санди! Это Алекс, спасатель из России!
- Алекс! Куда вы пропали! Мы ждем вас с самого утра! Где вы???
- Санди, я не знаю, я честно не знаю, где я...
- Вы самый спокойный спасатель, которого я когда-либо встречала... спросите, пожалуйста, у кого-нибудь!
Я повернулся к улыбающейся девушке и спросил, где я нахожусь. С удивленными глазами она ответила:
- Хаверстроу, штат Нью-Йорк, сэр...
Я опять взял трубку и загадочно произнес:
- Санди, я в Хаверстроу, штат Нью-Йорк...
Санди засмеялась:
- Да, Алекс, вы самый спокойный спасатель... Видите на площади кафе Dunkin Donuts? Ждите машину около него.
- А через сколько минут за мной приедут...?
- Через два часа, Алекс, вы очень далеко!....
Тогда те два часа для меня уже ничего не решали. Девушка, показав свое американское гостеприимство, угостила меня булочкой и предложила подождать в магазине, пока машина не прибудет. Через некоторое время подъехала машина с эмблемой моего лагеря, которую я был так рад видеть, что готов был ее целовать. Из окна высунулось веселое черное лицо:
- Алекс?
- ДА, ЭТО Я!!! - я чуть ли не закричал от радости.
Мы сидели в машине, я медленно остывал под кондиционером. Джей - так его звали на самом деле - смотрел на меня своими большими глазами и улыбался.
- Ты голодный, наверное?
- Ужасно....
- Паста или курица?
- Паста, спасибо...
Мы заехали в Макдоналдс, купили много чего-то очень вкусного, Джей заплатил за все. Я подарил ему на память нашу купюру в десять рублей, которая, похоже, осчастливила его невероятно... Я благодарен Джею за то, что он стал человеком, лишившим меня страха общения на чужом языке. Мы ехали около часа, разговаривая на разные темы, и мне было так приятно, что он меня понимает. Даже то, что он горячо интересовался жизнью людей в России, не было таким удивительным для меня в тот момент, как ощущение, что контакт международный налажен.
- А мы в "Vacamas" сейчас едем? - спросил я.
- Нет, брат, я отвезу тебя в лагерь-партнер "Top of the Pines". Проведешь там некоторое время, а потом за тобой приедут, ок? - улыбнулся Джей.
- Да, конечно, - сказал я, понимая, что в любом случае я тут ничего не решаю.
Мы ехали сквозь сочно-зеленый лес по красивой дороге с неописуемо ровным асфальтовым покрытием с яркой желтой разметкой. То, что я наблюдал, глядя вперед и по сторонам, напоминало открытки с видами Америки, которые я собирал у себя в компьютере. Удивительно...
Когда мы въехали в лагерь, название которого переводится как "Верхушки елей", нас встретила женщина лет сорока, высокая, подтянутая, с немного строгим, но очень заинтересованным в прибывшем госте взглядом. Тогда я оказался прав, решив, что это директор.
- Добрый день, Алекс, как вы? - спросила она меня, глядя мне в глаза и широко улыбаясь.
- Спасибо, как ваши дела? - ответил я, стараясь смотреть на нее так же.
- Твой перелет был, вероятно, утомителен. Пойдем, я покажу тебе ребят.
Далее было знакомство с какими-то двумя девушками, имена которых я, конечно же, не запомнил, будучи в восторге от начинающего постепенно меня окружать англоговорящего общества. Джей тем временем уже куда-то опять уехал, а я остался ждать. Но сидеть без дела я не мог и решил предложить свою помощь. В итоге около двух часов было потрачено на перенос всякого хлама из одного конца этого небольшого лагеря в другой. Наконец, когда за мной приехала обещанная машина, директор, имя которой, к своему стыду, я тоже не запомнил, подошла ко мне и протянула небольшой конверт.
- Алекс, я ценю твою помощь, но я не хочу, чтобы ты работал бесплатно. Увидимся летом, хороших тебе впечатлений!
- Спасибо, мэм, - прошептал я. - Всего доброго!
Я сел в машину, машинально ответил водителю на его приветствие. Когда мы выехали с территории "Top of the Pines", я вспомнил, что в кармане у меня лежит конверт, врученный директором. Я бережно его открыл и обнаружил в нем две новые красивые зеленые купюры общей суммой в пятнадцать долларов. Это были мои первые заработанные честным трудом американские деньги.
НОВЫЙ ДОМ
Было около шести часов вечера, когда впереди показался небольшой металический щит зеленого цвета с надписью "Vacamas. Programs for youth on the Lake Larriwien", говорящей о том, что здесь проводятся программы для молодежи, а именно в районе озера Ларривайн. Чем-то таким добрым и родным повеяло от этих слов, ведь фотография въезда в лагерь была заставкой в моем компьютере, я видел ее каждый день, и вот я вижу ее своими глазами.
Мы проехали еще несколько минут по лесу, достигнув, наконец, небольшого белого домика. На крыльце меня встретил человек, показавшийся очень знакомым. Футболка с эмблемой бейсбольной суперкоманды "Нью-йоркские Янки", ручка за ухом. И тут меня осенило. "Это же Кирон!!! Тот самый, с которым я общался в Интернете весной! Неужели, он тут один из главных?". Оказалось, так и есть. Название его должности его я до сих пор не знаю, но то, что свою роль в жизни лагеря он играл, было видно каждый день. А сейчас, стоя перед ним, я просто пытался понять его. Говорил он очень быстро, что не очень приятно для человека, лишь второй день находящегося в стране другого языка. Но как бы сложно ни было, друг друга мы поняли, и Кирон повел меня на другую сторону озера, чтобы познакомить с некоторыми ребятами, уже прибывшими к тому моменту.
Дорожка шла по берегу озера. Словами описать красоту местной природы невозможно. Озеро, местами покрытое цветками лилий, в котором отражалось голубое небо штата Нью-Джерси, а на противоположной стороне - большая гора, именуемая Bald Rock, что переводится как "лысая скала".
Мы вошли в большое одноэтажное здание, расположенное почти у воды, и оказались в просторном зале, в котором за столами сидели восемь-десять молодых людей. За кухонным окошком выдачи хлопотал повар, сразу создавший у меня впечатление холостяка со стажем. Навстречу мне шел паренек, черты лица которого я, конечно, вспомнил сразу.
- Узнал? - спросил он.
- Привет... Дима...
- Как долетел?! Все спокойно?
- Да, без потрясений. Как тут?
В ответ я ничего не услышал, потому что он уже опять куда-то ушел.
Не знал я тогда, что с этим удивительным человеком, проделавшим долгий путь от Владивостока до Нью-Джерси, с которым я тоже познакомился еще весной во Всемирной Паутине, мне предстоит многое пережить. Сейчас же для меня это был просто еще один русский в огромной Америке...
Позже меня отвели обратно на другую сторону озера, показали мой домик. Я уже не помню, о чем шел разговор вечером, что мы обсуждали с сожителями, оказавшимися в последствии англичанами. Важно лишь то, что именно с того момента я начал вживаться в мою новую семью. В семью лагеря Vacamas.
Постепенно собрались вместе все лайфгарды. Если честно, я не помню, сколько нас точно было, но значительную долю составляли англичане. На тот момент я был единственным русским в этой команде, поэтому сразу сдружился с двадцати четырех летним южнокорейцем Парком, которому явно не хватало знаний английского в этом окружении. На протяжении двух недель я и другие проходили курс спасения на воде Американского Красного Креста, мы смотрели учебные фильмы, писали тесты, отрабатывали друг на друге навыки искусственного дыхания. Каждый день мы по нескольку раз ходили на другую сторону озера, на пляж, чтобы на практике "спасать" друг друга. По какому-то совпадению, в середине июня было довольно холодно, вода казалась ледяной, и такие упражнения были настоящим испытанием. В один из таких дней и появилась Наташа...
Мы познакомились, еще будучи в России, так же, как с Димой и Женей. Сама она из Кирова. Это был ее второй раз в США, в этом лагере. Учитывая то, что общаться с ребятами днем я возможности не имел, то для меня стало настоящим подарком обрести рядом русского человека, с которым можно поговорить по душам, потосковать по дому, просто о чем-нибудь поболтать. Наташа многое в лагере знала, поэтому знакомство мое с местностью, с жизнью Camp Vacamas протекало стремительно.
Для меня стало настоящим подвигом сдать письменный тест на английском языке по оказанию первой помощи, потому что мне серьезно не хватало запаса терминологии. Но все-таки из меня "выжали" положительный балл, потому что мои результаты, показанные в воде в течение тестов по плаванию, дали мне значительную гарантию того, что работать я здесь буду. Вот так мы официально стали спасателями Американского Красного Креста, получив свои сертификаты. Стоит отметить, что я благодарен случаю за возможность получить эту высоко почитаемую в мире профессию.
ДЖАСТИН…
Расскажу немного о человеке, который стоит в списке первых, ассоциирующихся с этим летом людей. Это Джастин. Джастин Харрис. Уже несколько лет он провел в лагере на посту супервайзера водной территории, то есть был моим прямым начальником. Джастин был не таким, как остальные американцы, работавшие с нами. Стоит отметить, что его мать была итальянкой, об этом говорят и его татуировки. Вся правая рука его была покрыта изображениями ангелов, Колизея, итальянскими словами. На шее висели два католических креста. Особенно ярко его южно-европейское происхождение выдавали его манеры, повадки, привычки. Каждый вечер, после того, как солнце уходило за вершину горы, Джастин уходил во мрак на док, опускался на колени и несколько минут оставался неподвижным, положив голову на сложенные на поручне руки. Он молился. Однажды я спросил его, о чем он молится в часы заката, на что Джастин ответил: "Я благодарю Бога за то, что сегодня мы в очередной раз сохранили жизни детей". Джастин обладал необыкновенной притягательностью. В свои почти уже тридцать лет он вызывал у меня чувство глубочайшего уважения к себе и тому, что он делает. Джастин очень любит детей. Помимо лагеря, где он появляется только летом, он работает в нью-йоркской школе для детей из неблагополучных семей, заменяя им родителей. Его ответственности может позавидовать любой. Если что-то должно быть сделано, Джастин сделает все возможное, чтобы это было выполнено качественно и в срок. Мы не всегда разделяли его "претензии", но я сейчас понимаю, какой стержень находится внутри этого человека. Еще можно много говорить о его чувстве юмора. Джастин, порой употребляя слова, которые англоязычным людям стыдно слушать, мог сморозить такое, что вызывало улыбку при каждом воспоминании.
И еще одно... Пожалуй, самое интересное. Как много вы знаете иностранцев, которые сами (!) взялись за изучение русского языка?! К моему огромному счастью, я такого человека в своей жизни встретил. Это Джастин. Конечно, звучание русской речи из его уст всегда поднимало настроение, но сам факт, что он говорит по-русски, иногда меня просто лишал слов. Иногда Джастин просил меня и Наташу говорить ему что-нибудь на русском, он пытался переводить, мучался, несмотря на то, что мы говорили достаточно медленно, но так старался. А еще он неплохо разбирался в истории России революционных периодов. Вот это уж точно повергало меня в шок! Он знал вещи, которых не доучил в школе даже я... Вот такой человек. Сейчас, будучи в тысячах километрах от него, я очень скучаю, с нетерпением жду каждого письма и надеюсь однажды снова его увидеть...
ТРУДОВЫЕ БУДНИ…
Подходил к концу июнь. Наступил день, когда все мы облачились в голубые футболки с эмблемой "Vacamas" и встретили первую смену детей. Около 400 человек. Скажу заранее, такие моменты наступали трижды, потому что за лето у нас было три смены детей по девятнадцать дней каждая. Что там творилось! Дети были повсюду, играли с вожатыми, кричали, повсюду мусорили стаканчиками и фантиками, знакомились, ругались. Мое знакомство с ребятами протекало гладко, многие цеплялись за то, что я из России, на меня обрушивалась масса вопросов. В такие минуты я понимал, что люблю детей... Однако, иногда эти маленькие кэмперы (так они зовутся по-английски) доставляли и проблемы...
О структуре лагеря много не скажешь, ничего сложного. Все дети были поделены на шесть возрастных дивизионов от восьми до пятнадцати-шестнадцати лет. Каждый дивизион занимал свою территорию в лесу. Лагерь расположен в горах, поэтому домики стояли на разной высоте. Домиков в каждом дивизионе было четыре - два для мальчиков и два для девочек. Ну, а в каждом домике, поделенном на две комнаты, жили четырнадцать детей и два вожатых, то есть по семь чад на каждого. А мы, лайфгарды, были раскиданы по некоторым домам, так как являлись ассистентами вожатых, порой даже полностью их заменяя, что я, сказать по правде, не очень любил.
Что такое обычный день лайфгарда? По большому счету, все дни похожи друг на друга.
В семь утра вожатый (а в моем домике жили семь мальчишек и вожатый Томми, 22-летний шотландец) поднимал детей. Точнее, их приходилось расталкивать, срывать одеяла, раскачивать двухэтажные кровати, потому что вставать в такую рань в лесу, где тишина располагает ко сну, дело не из приятных. Наконец, ребята просыпаются и начинают шуметь, кричать. Каждое утро найдется человек, который где-то потерял свою зубную щетку, у кого-то пропали штаны, кого-то ночью укусило что-то ужасное, отчего ему теперь кажется, что он покрывается смертельными язвами. Весь этот шум и гам не приносил мне никакого удовольствия, потому что я высоко ценил каждую минуту, проведенную во сне, потому что иногда ложился очень поздно, а то и под утро. Почему? Об этом узнаете немного позднее. И вот, пока я, закрывая уши одеялом, стремился сохранить свой сон, Томми уводил мальчишек на утренние банные процедуры. Отмечу, что небольшое здание с туалетами и душами, разделенное на два крыла (мужское и женское), находилось в двух минутах ходьбы через лес.
Я уже медленно, но верно принимал вертикальное положение к тому моменту, когда дети возвращались обратно в домик. В такие моменты я их так глубоко понимал, потому что сам сталкивался с фактом холодного утра в лесу. Действительно, утром, несмотря на то, что днем температура достигала тридцати-тридцати пяти градусов жары, было очень холодно. А наши деревянные домики, в которых мы жили с детьми, окон не имели. Точнее, сами-то проемы были, но вот вместо стекол лишь москитные сетки. Так что традиция спать под двумя одеялами, в штанах, в толстовке с накинутым капюшоном никогда не нарушалась.
В 7:45 мальчики и девочки из четырех домиков вместе с вожатыми собирались на небольшой полянке около "избушки" начальника дивизиона. Им у нас был Кевин, который выделялся среди всего персонала своим актерским даром и вокальными данными. После того, как все собирались, Кевин проводил так называемый "раунд-ап". Скажу сразу: я ненавидел это. Во-первых, дети орали разные песенки и кричалки, предназначением которых было окончательно растрясти кэмперов, все еще спящих на ногах. Во-вторых, эти песенки не несли в себе какого-либо глубокого смысла, и я слышал их каждый день, три месяца подряд. Мне в "раунд-апе" нравилось лишь одно: иногда Кевин говорил всем ребятам повернуться в ту сторону леса, где был расположен какой-либо другой дивизион, и дети дружно скандировали "Good morning!!!"а через некоторое мгновение тишины оттуда, из за деревьев доносилось ответное приветствие.
После этого все дружно и очень громко отправлялись на завтрак в столовую. Это большое здание, состоящее из пяти крыльев, построенное в виде звезды, было расположено недалеко от озера, внизу. К 8:15 все дивизионы спускались туда со своих холмов. Столовая наполнялась за считанные секунды, начинался полнейший хаос, грохот стульев, звон стаканов. Наконец, в середину выходил Кирон (тот самый, что встретил меня в первый день) и властно поднимал в воздух два пальца в виде буквы "V", после чего поднимались "V" вожатых, и наступала гробовая тишина. Первое время я не понимал суть этого, но позже мне объяснили, что этот знак означает "внимание" и требует немедленной тишины. Вот как продумано. А у нас... Сейчас смешно вспоминать, как в лагерях все кричат "Ти-ши-на!".
Опустив руку, Кирон давал волю голосу: "GOOD MORNING, CAMP VACAMAS!!!". В ответ, вся столовая отвечала "GOOD MORNING, CIARAN!!!". Все довольны. После этого Кирон иногда спрашивал, как все спали, получая в ответ, естественно, что спали мы просто супер. Порой объявлялось, например, что нью-йоркские бейсбольные "янки" обыграли прошлой ночью нью-йоркский "метс", что вызывало у половины эйфорию, оставляя других в грустных раздумьях. Почти что каждое утро Кирон предупреждал о том, что обязательно нужно пить воду, так как день обещает быть очень жарким. В общем, объявления бывали разные, интересные и те, которые я просто не мог перевести... Самой же непоколебимой традицией была фраза "Сейчас, пожалуйста, присоединимся к моменту молчания!". Это было неотъемлемой частью и завтрака, и обеда, и ужина. Американское общество очень религиозное, поэтому это делалось для того, чтобы дать возможность детям, следующим своей религии, помолиться перед приемом пищи.
Описывать весь процесс завтрака я не буду, потому что это займет немало времени. Скажу лишь, что кормят американцы детей очень странно. Ни чая, ни горячего шоколада детям не дают, за завтраком, обедом и ужином они пьют только ледяную воду, в которой размешан какой-либо фруктовый порошок. На завтрак им обычно давали венские вафли с медом, хлопья, молоко в бумажных коробочках, по которому я сейчас безумно скучаю, потому что в день выпивал тары четыре. Еще давали бэгелы - булочки, на которые можно было намазывать арахисовое масло. Об этом масле можно говорить бесконечно - это, похоже, любимая еда всех без исключения маленьких американцев. Они готовы сделать все, лишь бы достать эту сладость.
После завтрака все под руководством вожатых снова расходились по своим домикам, чтобы навести порядок внутри и снаружи жилищ. На самом деле, мне даже не стоит где-либо упоминать, что дети были под надзором. Это будет лишним, потому что кэмперы НИКОГДА не были одни. Это главное правило. Куда бы они не шли, они всегда должны были быть с вожатым.
Пока дети убирались дома, у нас, лайфгардов, было собрание в столовой. Каждое утро ровно в девять (я подчеркиваю важность слова "ровно", учитывая натуру Джастина). На этом собрании было всего понемногу: немного шуток, немного замечаний. Джастин каждый день назначал нас на определенные посты, заключающиеся не только в том, в какой части дока ты будешь стоять во время часового общественного купания в 16 часов, куда приходили ВСЕ дети лагеря с персоналом, но и какие обязанности по пляжу тебе причитаются. На таких собраниях сразу было видно, у кого вчера был выходной, потому что красные глаза и легкий запашок чего-то алкогольного выдавал с потрохами.
Сразу после собрания мы расходились по своим пляжам. Таковых в лагере было два. Первый, именуемый "Sunfish", считался основным. На нем проводилось вечернее купание, массовые игры и многое другое. На другом же пляже, "Lilly Pad" , за все лето я появился всего раз восемь, выполняя какие-либо задания Джастина. Тот пляж был менее благоустроен, более дикий, можно сказать. Основной проблемой были лилии, разросшиеся по всей его водной территории, вследствие чего появилось название пляжа. Еще одной немаловажной проблемой стали утки, которые, извиняюсь за выражение, нередко гадили по всей площади деревянного дока. Было очень мило слушать рассказы лайфгардов, работавших там, наполненные лихими словечками в адрес птиц, растений, грязного песка и т.д. Меня же Джастин сразу определил на "Sunfish", чему я был очень рад.
Итак, мы отправлялись на работу. В десять утра приходили - о, Боже - дети! Еще задолго до их появления на пляже было слышно, что они идут через лес, потому что тихо ходить они просто не умели. Хотя, бывали исключительные случаи, когда настроения орать на весь лес у них не было. Это случалось, когда утром было пасмурно, а вода в озере, естественно, была холодной. Тогда для меня, да и для других лайфгардов наступали трудные минуты в работе с нашими группами. Заставлять детей лезть в воду, когда ты сам стоишь и дрожишь на ветру, делом было нелегким. Приходилось побеждать в борьбе с самим собой и прыгать в воду, показывая, что она "такая теплая!". Если же утром было уже достаточно жарко, то трудностей не было. В первую смену на первом уроке по плаванию у меня была группа из десяти человек, а во вторую и третью - поменьше, человек пять-шесть. По правде говоря, до этого я не имел большого опыта обучения детей плаванию. Здесь же все усложнялось тем фактом, что обучать-то нужно было на английском. Но я все-таки справлялся. Иногда было тяжело что-то объяснить, потому что ощущался дефицит терминологии, приходилось показывать наглядно. Дети тоже разные попадались, кто-то внимательно слушал, старался, а были и такие, кому доставляло удовольствие смеяться над моим акцентом, но рано или поздно они оказывались в воде, что доставляло удовольствие уже мне. Занятие длилось минут сорок, за такое время, конечно, мало что можно успеть, но успехи все-таки были.
На одном из таких уроков я прошел боевое крещение. Мальчик, занимающийся в моей группе, осторожно плавал со всеми, держась за пенопластовую доску, выполняя данное мною упражнение. Вдруг, я увидел, что он выпустил ее из рук, начал немного уходить под воду и снова всплывать. Я сначала не мог понять, действительно ли ему нужна помощь, ведь по законам спасателей США "ты не имеешь права притрагиваться к кому-то, пока не определишь, что человек действительно нуждается в контакте с тобой". Но когда я увидел его глаза, я понял, что одна секунда может изменить все. Не помню, как я прыгнул, как молниеносно оказался возле него, вытащил на док. Единственное, что он мог тогда сказать, было: "Алекс, я забыл тебе сказать, что когда я не чувствую дна, у меня паранойя наступает". Мило.
За первым уроком шел второй, протекающий по таким же принципам. В полдень мы освобождались от детей и полчаса до ланча наслаждались жаркими лучами летнего солнца, обильно покрывая себя лосьонами и кремами, чтобы не повторить печальный опыт, после которого спишь сидя, так как больно лежать. Я с этим делом вообще начудил, купив в магазине крем для загара, перепутав его с защитным. Когда это узнали коллеги, посмеявшись вдоволь, они перестали удивляться тому, что "Алекс уже чертовски черный!".
На ланче (обеде) повторялись те же процедуры, какие-либо объявления, и все начинали свою трапезу. Пообедав, я пулей летел в вагончик с компьютерами, чтобы проверить почту, написать пару строк родителям, черкнуть несколько слов в свой дневник. Дело в том, что согласно распорядку дня лайфгардов, один день спасатели "Санфиша" имели свободный час после обеда, пока ребята с "Лили Пэда" дежурили на "Санфише", а после ужина уже мы дежурили, а они отдыхали в течение часа. На следующий день было все наоборот, то есть мы после обеда работали, а вечером отдыхали. И так изо дня в день.
В один из таких Интернет-сеансов Олег, мой Друг, сокурсник, соратник, с которым мы потеряли друг друга после обоюдного отъезда в США, дал о себе знать. Как я был рад увидеть его письмо, описать невозможно! Он писал из Пенсильвании, что чувствует себя отлично, что работает и не хочет домой. Еще бы. Олег оставил номер своего лагеря, на который я немедленно позвонил.
- Хэлло... Ммм, могу я поговорить с Олегом?
- Да, сэр, секунду... Олег!
..............
- Алло.....?
- ОЛЕЕЕЕЕЕЕГ!!!!!!!!!!
- СААААААААААААНЯ!!!!!!!!!!!!!!!
В общем, что тут комментировать, все и так ясно.
Были ли мы свободны после ланча или же "дежурили" на "Санфише", загорая и купаясь в свое удовольствие, слушая идиотски построенный репертуар нью-йоркского радио, транслирующего одни и те же песни, в половине третьего снова приходили новые группы детей. Я не знаю, почему, но третий урок для меня казался самым коротким. В начале четвертого мы освобождались и опять... да-да, снова валялись! Не зря по-доброму ворчали все вожатые, что лайфгарды - самый ленивый персонал в лагере. Потому и обожал я свою работу за ее сопутствующие блага...
Наконец, в четыре часа начиналось то, что мы называли кульминацией рабочего дня и что являлось нашей, собственно, настоящей работой. За десять минут до начала общественного купания на пляж спускались все дети с вожатыми, которые рассаживали ребят на песке, пытаясь заставить всех замолчать. Мы же расходились по постам, обговоренным на утреннем собрании, вооружались своими спасательными тубами (теми красными штуковинами с надписью "GUARD") и ждали начала.
Немного о том, что собой представлял процесс купания. Дети, которые хорошо плавали, имели возможность купаться во всех зонах, включая дальнюю глубокую зону "акул", огороженную от озера лишь веревкой с поплавками. Те, кто бы ниже уровнем, плавали лишь в зоне "китов", которая была мельче и меньше по площади. Ребятам, совсем не умеющим держаться на воде, было позволено лишь барахтаться у берега в самой мелкой зоне, где мне вода не доходила и до пояса. В воде, где бы дети не плавали, они должны были находиться парами, это было самым главным правилом купания. Парами они заходили в воду, парами из нее и должны были выходить, независимо от того, хочет ли один из партнеров выходить или нет. Среди вожатых Джастином ежедневно выбирались те, кто должен был стоять на доке со списками, внося туда парами номера домиков детей, входящих в данную зону купания, а также вычеркивая покидающих территорию дока. Каждые десять минут Джастин проводил проверку пар, давая условный сигнал - два коротких свистка, являющихся средством привлечения лайфгардами внимания друг друга, а так же похлопывал себя по голове. После этого мы все долго и пронзительно дули в свои свистки. Для детей это был сигнал к тому, чтобы взять своего товарища за руку, поднять сцепленные руки вверх, замолчать и замереть, стоя на дне мелкой части либо держась на поверхности воды в глубоких зонах. В это время мы пересчитывали пары, докладывали Джастину, он сверял результат с данными в списках, и разрешал всем купаться.
У вас наверняка напрашивается вопрос: а бывали ли случаи, когда мы кого-то "теряли"? Ответ: бывали. На самом деле, при серьезных обстоятельствах такое случалось очень редко. Я помню только один случай, когда в процессе работы кто-то из наших заметил, что у мальчика нет пары, и поднялся такой переполох. Нам пришлось проводить "любимую" операцию по поиску пропавшего ребенка, об особенностях которой я расскажу чуть позже. В итоге, попросту оказалось, что мальчик каким-то таинственным образом совершенно незамеченным ушел в туалет, оставив своего товарища.
А спасали детей мы нередко. Но это были учебные тревоги. Точнее, это к середине сезона мы поняли, что тревоги ненастоящие. У Джастина было правилом проводить такие встряски два-три раза за смену. Все было просто: при проверке пар детей он говорил, что данные не совпадают, и давал три длинных свистка, означающих чрезвычайное положение. Потом уже привыкли к тому, что если босс говорит "нет... считайте еще раз...", то мы обречены намокнуть. Было это так. После трех длинных свистков дети должны были как можно скорее покинуть воду, усесться на пляже, чтобы каждый вожатый мог пересчитать свой отряд. В это время мы прочесывали всю водную территорию по специальной схеме: одни ныряли под доки, другие, выстроив живую цепь, обследовали дно глубоких зон (в зависимости, на каком посту лайфгард находился). Все происходило очень быстро, каждый раз мы устанавливали новый рекорд времени. После этого купание продолжалось в обычном русле. Особенностью каждой тревоги была ее неожиданность. Мы никогда точно не знали, когда Джастин планировал нас проверить, но всегда были мысленно готовы сорвать с себя тубу и бежать, нырять, плыть. Помню, как постоянно с Наташкой, стоя на противоположных концах зоны "китов", переглядывались, молясь о том, чтобы не было в этот раз тревоги... Так неохота было лезть в воду, ей Богу... Не могу сдержаться от воспоминаний того дня, самого последнего рабочего дня в конце августа, когда всем уже было ясно, что будет финальная тревога. Ребята-лайфгарды были уже мысленно готовы, мы с Натусей полдня обсуждали предстоящее событие, но в этот раз слова были полны грусти, потому что мы понимали, какое лето уходит. Перед началом общественного купания Джастин собрал нас всех вместе и сказал лишь одно: "Guys! Сегодня мы в последний раз работаем вместе, так давайте же проведем это чертово купание так, как настоящие профессионалы! Как насчет нового рекорда? Вы проводите операцию за менее чем две минуты, и я заказываю пиццу для всех... все.. GO-GO-GO!!!". И что вы думаете?... Мы сделали это за одну минуту и тридцать шесть секунд! Джастин - это Личность, это Характер!
Возвращаюсь к общественному купанию как части распорядка дня. После его окончания, около пяти часов вечера, перед тем, как пойти на ужин, мы всегда собирались на самой дальней небольшой квадратной площадке дока, на фоне озера и горы в дымке вечерних сумерек, садились кружком, и Джастин давал свою, несомненно, объективную оценку проведенной работе. Он никогда не повышал голоса, даже если говорил о каких-либо грубейших ошибках, но по его глазам можно было прочитать все эмоции, которые его переполняли. Джастин никогда не хвалил или порицал кого-либо при всех. Для этого он всегда выбирал свободную минуту-другую.
После ужина я либо шел на пляж, либо, как уже отмечал ранее, использовал свободное время для связи с домом, а в семь часов все лайфгарды собирались на пляже, чтобы приготовить самое необходимое для вечерних массовых мероприятий. Каждый вечер на пляж спускался какой-либо дивизион детей, человек сорок-пятьдесят, и мы устраивали для них спортивные и ролевые игры, эстафеты, забавные соревнования, различные шоу на подобие телевизионных, катание на лодках. Вся деятельность, естественно, была каким-либо образом связана с водой, а вечерний большой костер был неотъемлемой частью таких вечеров, то есть разводили мы его каждый вечер на протяжении всего сезона. Дети очень любили костры, потому что они всегда получали несколько обожаемых Маршмэллоус - зефир, который дети натыкали на концы длинных веток и держали над огнем, делая сладость мягкой и еще более вкусной. То, что дети с ума сходят по этому зефиру, я понял сразу, после чего начал искусно использовать его в дисциплинарно-воспитательных мерах, дабы сделать для себя более легкой процесс укладывания детей в кровати поздно вечером...
Финал вечерней деятельности всегда приносил ощущение облегчения, чувство, что еще один день, наполненный шумом, радостью, грустью, эмоциями прожит. Где-то в девять вечера, собрав в потемках все свои вещи, мы с Наташкой отправлялись, что неудивительно, в наш любимый Интернет-вагончик. Туда же приходил Женя после своего рабочего дня и Дима, у которого работа только начиналась. Пора, наверное, описать и жизнь парней, которая была несколько отделена от нашей с Наташей деятельности. Чуть позже я расскажу и о ребятах. А пока мы все сидели в Интернете, обмениваясь фотографиями, воспоминаниями и впечатлениями из уходящего дня, не обращая внимания на периодическое ворчание американцев и британцев по поводу того, что мы общаемся на русском, а они, видите ли, нас не понимают.
В десять часов мы выходили в кромешную темноту. Когда задолго до моего приезда в Vacamas директор Сэнди Фридман написала мне, что фонарик является одним из самых важных предметов обихода в лагере наравне с красными шортами спасателя, я улыбнулся. Но узнав по прошествии нескольких дней, проведенных в лагере, какие темные в Нью-Джерси ночи, я понял, что фонарик нужно всегда носить с собой, потому что темнота наступает внезапно. Несколько раз за лето мне приходилось буквально на ощупь искать дорогу к дому или куда-либо еще. Учитывая то, что вокруг лес и скалистый ландшафт, шишек я набивал себе немало. К тому же, это довольно страшно. Лес был наполнен разной живностью. Олени, еноты, белки - это все безобидная ерунда по сравнению с... медведями... Да-да, на огромной территории лагеря жили несколько медведей. Кажется, они даже составляли одну семью, хотя разбираться в их делах у меня желания не было. Эти черные медведи были довольно большими: стоя на задних лапах они были такой же высоты, как и я. Они не были агрессивны, будучи всегда сытыми, так как питались на мусорке у кухни. Они боялись людей, медленно уходили прочь из виду, не давая нам приблизиться. Но мы, отважные русские парни, не были бы таковыми, если бы не фотографировали мишек в разных позах, щелкая их прямо в морды, что порой удавалось делать с трудом, потому что приходилось некоторое время бегать за животными по лесу, что делало их слегка озадаченными... Но это днем. А ночью нам было неизвестно, что на уме у медведей и змей (да, змеи тоже были, наступить на которых в темноте было, мягко говоря, опасно для жизни).
Так, высвечивая окружностью луча фонаря стволы деревьев и большие валуны, я добирался до домика, залетал внутрь. По правде говоря, мальчишки всегда были рады меня видеть, и одной из причин было что у меня, вероятно, есть зефир. Дети - они везде дети. Мы совместно с Томми укладывали всех спать, точнее, просто заставляли всех лечь, а в сон они погружались только где-то через час болтовни. И что интересно, темы и словечки в них были довольно взрослые, слушая которые даже я несколько смущался...
Ночи... Ночи у вожатых и лайфгардов в лагере бывали двух видов: когда ты занят или же когда свободен. Начальники дивизионов составляли специальные графики дежурств в домиках, согласно которым дежурства могли идти через ночь, могли быть две ночи подряд, а бывало, что три ночи я был дома, а следующие три - свободен. Дежурство обязывало проводить ночь с детьми. Конечно, это не означало, что я должен был стоять на посту со своим лайфгардским свистком. Просто нельзя было никуда отлучаться, потому что вся ответственность за спящее будущее Соединенных Штатов Америки ложилась на мои плечи. Порой я до глубокой ночи сидел на крылечке под тусклым желтым светом лампочки, читая книжку об истории Штатов (еще и в картинках), взятую в местной библиотеке, а потом осторожно пробирался к своей кровати через детский хлам, разбросанный на полу, сквозь это сладкое сопение мальчуганов. Иногда приходил Джастин, чтобы проверить, как мои дела, помогал детям уснуть, рассказывая разные истории. Томми же, как и другие вожатые, в тот момент бывшие вне дежурства, зависали в местном баре неподалеку от лагеря, где почти каждую ночь лилось рекой пиво, и атмосфера наполнялась мелодиями британских напевов... Конечно же, я больше любил те ночи, когда я был предоставлен самому себе, я мог идти, куда хотел, и спать, где угодно, хоть в столовой. Но одинокое времяпрепровождение, тем более в лесной тишине, положительных эмоций не приносило. И Димка был того же мнения.
Дима работал в лагере ночным секьюрити. В его распоряжении была машина, а в обязанности входило патрулирование всего лагеря в период с десяти вечера до часу ночи. С двух ночи он мой друг сидел в машине на берегу озера, на единственной дороге, которая вела из бара в лагерь, и записывал всех, кто возвращался с вечеринки позднее комендантского часа (2:00). Зачастую народ возвращался из бара не только очень поздно, но и прилично выпив, за что и получали наутро выговоры от руководства лагеря. Так Дима проводил свои ночи, читая книжки и слушая русскоязычное радио Нью-Йорка. Его хобби было фотографировать нашу лесную фауну, в ночное время становящуюся менее пугливой. Дима в какой-то степени напоминал мне лесного человека, который знает, где какой медведь живет, и куда ходят кормиться небольшие стада оленей...
Каждую свою свободную ночь я сидел с Димой. Видимо, потому мы и стали такими близкими людьми. Но в одном наши взгляды всегда расходились: Дима, в отличие от меня, хотел скорее поехать домой. И его нельзя было не понять, потому что там, во Владивостоке, его ждала девушка, с которой он встречался уже много лет, работа, которую он любил, его ждала любимая кафедра. Меня же в Россию перестало тянуть через месяц после прилета в Америку. У меня не было того единственного человека, по которому я бы скучал и чей образ непрестанно тянул бы меня домой. Моя работа не была такой срочной, поэтому не являлась стимулом к скорейшему возвращению. Я скучал по родителям, по своим друзьям, которые, правда, всегда были на связи. Но как это не странно, чем чаще ты общаешься с близкими, будучи очень далеко, тем сильнее тебе хочется их увидеть. А Дима - у него просто осталась какая-то доля патриотизма, которую он всегда нес в себе, у меня же это проявлялось в исключительных случаях. Особенно ярко это выразилось в тот вечер, когда мы с Жекой, сидя, словно зачарованные у экрана компьютера, каждые десять секунд обновляли страницу новостей. И можно представить реакцию ошарашенных американцев, работающих с Интернетом рядом с нами, когда два русских парня, внезапно вскочив со своих мест, начали, прыгая, обниматься, хлопать друг друга по спинам, целовать монитор, орать странные для англоговорящих слова! Позже остолбеневшие коллеги узнали, что столицей зимних Олимпийских игр в 2014 году стал наш город Сочи, тот самый, где неподалеку, в Краснодаре, живет Женя...
Ночи, которые мы с Димой проводили в разговорах обо всем, о чем только можно было поговорить, пролетали очень быстро. Любимым занятием было пристально всматриваться в темноту, наблюдать за приближающимися по дороге шатающимися парочками, а потом врубать фары, отчего пьяная молодежь начинала вести себя неадекватно. Порой мы могли до раннего утра, когда у Димы заканчивалось дежурство, сидеть в Интернете или пить чай в полутемной столовой. Бывало, что я отключался прямо в машине, и тогда Дима вез меня домой, расталкивал и отправлял спать. Именно поэтому мне и было тяжело вставать по утрам.
Вот так выглядел мой самый обычный день. Конечно, чтобы описать, чем занимались дети, когда я их не видел, потребуется еще не один лист бумаги. Вкратце говоря, для них была придумана масса деятельности, включая кружки, секции, игры, спортивные состязания, небольшие походы в горы, в пещеры, к маленьким озерам, продолжительностью один-два часа. Дети постоянно были чем-то заняты, они были счастливы, что проводят лето в Camp Vacamas. Естественно, были такие, кто по ночам хотел домой, плакал, скучал по родителям. Но их было меньшинство, и в большей степени потому, что лишь немногие были в лагере впервые. "Вакамас" каждое лето встречает множество одних и тех же ребят, в лагере воспитывалась не одна династия кэмперов. Американцы преданы одним лагерям так же, как они преданы одним и тем же дантистам, юристам и прочим специалистам в течение всей жизни. Однажды ночью, когда я был на дежурстве, мне довелось на некоторое время стать родителем одиннадцатилетнему мальчику из моего домика, который плакал и просился домой, проклинал лагерь, жесткий матрац, комаров. Верно говорят, что языковой барьер не является преградой, когда ты хочешь кому-то помочь. Рэймон - так его звали - жаловался, что ему тяжело думать о том, что его мама сейчас так далеко (на самом деле, она была в получасе езды...). И последним, что я ему сказал, стало: "А представляешь... Моя мама сейчас на другом конце Земли". И он уснул, улыбнувшись... Через несколько дней он снова рыдал. Но это уже были слезы грусти от расставания с лагерем на целый год.
Два раза за смену у каждого члена персонала был выходной. Система была такой, что если у тебя выходной, то ты свободен и в ночь до него, и в ночь после. У Димы выходные были каждое воскресенье, они никак не совпадали с моими, потому что по воскресеньям у всех вожатых и спасателей было строжайшее дежурство. Поэтому большинство выходных мы проводили с Женей, и, конечно же, в Нью-Йорке! Буквально за первые два-три выходных мы посмотрели в "большом яблоке" все, что можно. Естественно, Манхэттен мы уже знали наизусть, мы обошли множество магазинов, уже с июня начали запасаться сувенирами, побывали на восемьдесят шестом этаже Empire State Building, затая дыхание, посмотрев на Нью-Йорк с высоты. Мы также были в ChinaTown и в Little Italy... Могу сказать, что LittleItaly и ChinaTown - это как небо и земля. Китайцы явно безразлично относятся к тому, что на улицах мусор и другая грязь. Хоть китайский квартал и переходит очень плавно в итальянский, но вот разница в культуре заметна сразу. В LittleItaly чисто, красиво, опрятные и ухоженные итальянцы, национальные зелено-бело-красные флаги. Пересекли пролив по знаменитому Brooklyn Bridge из Бруклина в Манхэттен, в стропах которого "однажды" в финальной части одноименного фильма запуталась Годзилла. Потом стали ездить в Бруклин на русскую Брайтон-Бич купаться в океане.
Из дневника:
«Вторник, 03 июля 2007. 10:44
Брайтон Бич в Бруклине - это что-то с чем-то...
Тут не так-то уж легко найти человека, чей родной язык - не русский... Справа, слева - всюду русская речь. Вывески на магазинах - русские. Пиво в магазинах - "Балтика" и "Жигулевское"...
Океан...
Я мечтал окунуться в океан и попробовать его на вкус. Очень соленый... Соль остается на высыхающей коже… впечатляет.
В "OLD NAVY" мерили с Жекой по очереди ошибочно взятую женскую маечку. Была смехоистерка.
Манхэттен надоедает.
Этот запах. Вечный запах кислого кетчупа, мусора, горячий и плотный воздух.
Это всего лишь красивая гламурная маска реального Нью-Йорка.
На Манхэттене уже нечего и посмотреть...»
Для Женьки, кажется, вероятно, выходные были еще более долгожданными, чем для меня. Он работал на кухне, где персонал был собран, в основном, из поляков. Я видел, как несладко приходилось ему на работе, ведь три раза в день накормить такое огромное количество детей не так-то просто. Ребята, которые работали на кухне, много жаловались на своего американского босса. Да уж, несладкий был у Эндрю характер, а голос еще противнее. Часто слышал, как довольно крупный афроамериканец орал на персонал кухни в процессе работы. Женя действительно работал. В отличие от моих обязанностей, его позиция казалась настоящей каторгой. У него в домике на тумбочке все лето стояла фотография девушки, которая ждала его в Краснодаре. Женя первое время не подавал виду, но я сразу понял, что этот человек своего не упустит и точно останется в Америке. Что и произошло...
НЕ МАХНУТЬ ЛИ НАМ НА ОТДЫХ?....
Каждая смена оканчивалась одинаково. В воскресенье, рано утром все дети, грустные и хмурые, собирались в столовой, где они могли в последний раз пообщаться друг с другом, обменяться адресами, телефонами, Интернет-контактами. Постепенно за некоторыми начинали приезжать родители, самые активные прилетали уже около шести утра, когда дети, вообще-то, еще спали. Все мы надевали священные голубые футболки и получали указания, что делать, кому помочь, куда что принести. Наконец, в лагерь приезжали большие автобусы, которые должны были отвезти ребят в Нью-Йорк и другие ближайшие города. Прощаться было очень тяжело. Для меня, казалось бы, эти дети были чужими, но как было грустно осознавать, что эти ребята, которые к тебе так привыкли, к которым привык ты, сейчас уедут, и больше, скорее всего, мы больше никогда не увидимся. Автобусы долго не отправлялись, потому что дети желали обнять и попрощаться с каждым свои вожатым. Наконец, автобусы трогались и цепочкой удалялись от столовой в лес, а из окон нам махали десятки рук. Очень тихо становилось во всем лагере. Очень. Все были заняты уборкой, приведением территории в порядок, и мысли у всех были разные: кто-то думал о детях, кто-то - о двух предстоящих выходных.
В первые межсменные выходные почти весь персонал поехал на Атлантическое побережье Нью-Джерси. В четырех микроавтобусах и нескольких машинах мы два часа мчались по автостраде в предвкушении приключений. И два дня пролетели как одно мгновение. Там было и купание, и аттракционы, и полиция, и песни в полночь в исполнении более пятидесяти британо-американских голосов, и, конечно, все завершилось в клубе.
После второй смены все поехали на два дня в Нью-Йорк. Осознав, что там будет тоже самое, мы с Димоном решили махнуть не куда-нибудь, а в Филадельфию, штат Пенсильвания. Знаменитый город находился в двух часах езды от Нью-Йорка, поэтому у нас при выборе пункта назначения не было сомнений, куда ехать. Это небольшое путешествие стало нашим первым опытом самостоятельного передвижения по Америке на дальние расстояния, потому все гладко не прошло...
Из дневника:
«Четверг, 2 августа 2007. 23:44
Подходит к концу вторая смена в Camp Vacamas. В воскресенье утром уезжают наши 400 детей, к которым мы опять уже успели привязаться. Начнется наш очередной долгожданный 2-дневный trip-break.
В воскресенье поздним вечером я сяду в любимый автобус #194 и через несколько минут выйду в душный, но изумительно красивый ночной Нью-Йорк. Я столько раз был там днем, но вот ночью еще никогда не доводилось побывать. Говорят, что если хочешь ощутить силу "большого яблока", - посмотри на него ночью с вершины Empire State Building...
Днем я уже был на том 86-ом этаже, осталось подняться под звезды...
Не знаю, где проведу остаток ночи, но утром поеду в Филадельфию. Почему-то все очень восторженно отзываются об этом городе, о котором я знаю только то, что родом оттуда фильм "Рокки", но никто не может толком объяснить, чем же так притягивает этот "поистине американский город"...»
Автобус отправлялся из Нью-Йорка утром, но из лагеря было решено уехать еще вечером, потому что мы еще ни разу не видели ночного мегаполиса. И мы были в шоке! О том, что Нью-Йорк - это "город, который никогда не спит", известно многим. Но увидеть это своими глазами много стоит. Прямо с автобуса мы понеслись на Times Square, где провели, наверное, около часа, снимая видео, делая фотографии, скупая содержимое сувенирных магазинов. На Empire State Building пришли к полуночи. Я уже начинал медленно умирать от ожидания, пока лифт поднимал нас на высоту трехсот двадцати метров. Наконец, мы вышли на смотровую площадку, где толпились люди со всего мира, откуда открывался вид на все четыре стороны света. Да, друзья мои.. В тот момент, подойдя к оградительной решетке, взглянув вниз, а потом вдаль, туда, где возвышались небоскребы финансового района, я почувствовал, что вот она - моя американская мечта. Именно это я хотел ощутить, впервые задумавшись о поездке в Америку, именно этот гул столицы мира услышать и увидеть бесконечное множество огней. Я сделал это, я был счастлив в тот момент. Я счастлив и сейчас, потому что это останется со мною навсегда..
Мы прибыли в Филадельфию, не зная об этом городе, к стыду своему, абсолютно ничего. Знаменит для нас он был лишь тем, что в нем снимали известный фильм со Сталлоне "Рокки Бальбоа". У нас не было ни карты, ни знакомых, ни зарезервированного номера в гостинице. Будучи в ужасном физическом состоянии, уставшие после бессонной нью-йоркской ночи, мы заряжались энергией лишь от тех впечатлений, что получали на каждом шагу в новом городе. Филадельфия необычайно красива, сочетая в себе разные архитектурные стили. Вокруг множество колонн, статуй, зеленых газонов и цветов, что редко найдешь на улицах Нью-Йорка. Решив, что мы достойны переночевать в отеле "Hilton", мы поговорили с администратором и, узнав цену за ночь, поспешно удалились, дав себе обещание больше никогда не смотреть и не слушать что-либо о Пэрис Хилтон, чья семья, образно выражаясь, не дала нам крова.
Представив себя в роли Рокки, мы по очереди попрыгали с поднятыми вверх руками на ступенях огромного музея искусств, где прыгал на съемках Сталлоне. Уже после полудня мы добрались до исторического района города, где узнали массу интересного. Это и дворец Independence Hall, в котором была подписана декларация независимости США, и большой колокол Свободы с трещиной, и домик, в котором жила Бетси Росс, скроившая самый первый американский флаг. Уставшие, мы взяли в кофейне пару каппучино, сели на улице у какого-то дерева и начали думать, что же нам делать дальше. Бессонные ночи нам были привычны, но мы бы все отдали в тот момент, чтобы просто принять душ и минут пять полежать. Нас спас случай. Зайдя в центр для посетителей города, где были развернуты экспозиции исторических событий, показывались документальные кадры хроник, мы наткнулись на электронную справочную систему. Скрестив пальцы, мы начали искать, сами не зная, что, и выудили адрес студенческого хостела, который оказался в нескольких кварталах от центра. И нас приняли... Боже, никогда еще гостиница не была такой родной и приятной! После достаточно долгого душа нас свалил богатырский сон.
А вечером мы с другом бродили по красивой набережной, откуда открывался необычайно завораживающий вид на мост Франклина, красиво подсвеченный множеством огней и отражающийся в темной воде пролива. В гавани стояли несколько старинных парусных кораблей, на палубе которых раскинулись рестораны и бары.
Вечером следующего дня нужно было ехать обратно в лагерь, в Нью-Йорк. Но мы успели посетить еще одно необычное место - замок-тюрьму. Впечатляющих размеров четырехугольное здание с покрытыми мхом башнями, внутри поделенное на отсеки в форме звезды, построенное в начале XIX века, стало местом лишения свободы для множества преступников. Среди них был и знаменитый на весь мир Аль-Капоне, чья жизнь завершилась в камере в 1947 году. Тюрьма была закрыта в 1971 году и сейчас является местом проведения экскурсий. Мы с Димой около часа бродили по мрачным холодным коридорам отсеков, заглядывая в каждую открытую камеру. Оказаться там в роли осужденного не пожелал бы никому.
С Филадельфией прощались недолго, потому что буквально бежали на автобус. Я бы хотел жить в таком городе, где наблюдается синтез современности и истории, а ритм жизни несколько спокойнее, чем в Нью-Йорке, да и люди... проще что ли...
ВОПРОС ОДИН: КУДА???
До определенного момента я вообще не задумывался о том, чем буду заниматься после окончания контракта с Camp Vacamas. А перспектива была далеко не лучшая. Мой договор истекал 27 августа, но вылет домой был датирован 27 сентября. Я не знал, чем буду заниматься целый месяц, где жить, с кем и на что. Деньги, конечно, были, но я знал, насколько затратно жить в Нью-Йорке. Одно только питание обошлось бы в копеечку. Впрочем, мучался я этим вопросом недолго. В конце июля Дима предложил поехать в сентябре путешествовать по Америке. Сам не знаю, почему, но я сразу согласился на эту авантюру и назвать ее иначе я не могу. Мы было склоняли Женю поехать с нами, но друг наш окончательно решил остаться в Америке на проживание, вследствие чего активно занимался поиском жилья и работы. Наташка ехать тоже не могла, потому что у нее были свои планы, поэтому мы на двоих и соображали. Помню, как августовскими ночами, сидя в машине, мы изучали карту США, рисуя на ней возможные маршруты следования. Проблема была в том, как совместить ограниченные финансы и большую фантазию. Не знаю, сколько раз мы, сидя на сайте автобусной компании Greyhound, пересчитывали сумму, необходимую на покупку билетов, заказ хостелов. Вопросы питания также играли немаловажную роль в анализе предстоящего приключения. И, конечно, было нелегко выбрать, куда именно мы поедем и в каком порядке. Первой точкой на карте стал Ниагарский водопад, расстояние до которого от Нью-Йорка автобус преодолевал за восемь-девять часов, и нас это вовсе не пугало. Следующая линия на карте соединила Ниагару с Вашингтоном, куда мы не могли не поехать, столица все-таки. А еще... Когда Дима мне предложил туда отправиться, я немного опешил. Я посмотрел на карту, с трудом измерил пальцами расстояние, позже в Сети посмотрел время в пути. Здравый смысл отказывался, а душа рвалась к этой перспективе. Я махнул рукой и поставил последнюю точку на карте: Майами Бич, Флорида...
Из дневника:
«Четверг, 16 августа 2007. 3:50 am.
В который раз у меня ночь OFF, и я могу не спать в одном домике с детьми. Сидим в машине с моим другом и соратником Димой из далекого Владивостока, который тут работает на должности охранника. Сидим и слушаем русское радио Нью-Йорка. Песни отстойные, но хоть на русском... Потому как радио в США ужасное, какую радиостанцию не возьми. Есть 5-6 песен, которые крутят целый день! Песня "Umbrella" убивает меня 11 раз в день. До конца моего контракта осталось 10 дней. Забронировали сегодня отели на нашем маршруте, полдела сделано. Осталось купить билеты на автобусы и вперед!»
Каким было мое удивление и эйфория, когда Олег сообщил, что едет во Флориду в тех же числах, что и я! Вопрос встречи не обсуждался, это должно было произойти при любых обстоятельствах!
ПОКИДАЯ НОВЫЙ ДОМ…
Самый последний день в лагере ничем необычным не отличался от предыдущих, но каждый из нас тогда думал о том, что будет делать после окончания сезона. Многие ребята уже запланировали путешествия, а кто-то жил мыслью, что через пару дней будет дома в кругу семьи и друзей.
Из дневника:
«Суббота, 25 августа 2007. 21:45.
Вот и подходит к концу последний день моего контракта. Завтра утром мы провожаем детей третьей смены, и лагерь опустеет. Останутся лишь 150 человек персонала, которые намного ближе и дороже, чем дети...
Вечером будет наш финальный банкет в, слайд-шоу, фото, ночью пойдем всей Семьей в бар и, конечно, будут слезы. Плакать будут Все... Потому что мы прожили целую жизнь вместе. У нас было и счастье, и разочарования, потери близких, маленькие радости...
Я сейчас не могу представить свою жизнь без Этих Людей. Конечно, есть и MySpace, и FaceBook, и ICQ, но ведь вероятность того, что мы когда-либо еще встретимся, ничтожно мала... и это сейчас все осознают…
Есть и радостные мысли, что уже в понедельник вечером я уезжаю в двухнедельное путешествие по стране на юг...
Но возвращаться в Россию...
Этого хочется меньше всего…
Я знаю: меня ждет огромный негативный культурный шок...»
Дети покинули Camp Vacamas, оставив нам приятный груз воспоминаний. После проводов мы все дружно исполняли в спортзале уже полюбившиеся танцы, что мы привыкли танцевать с детьми. После этого лайфгарды отделились от вожатых, последние пошли на уборку территории, а мы на свой любимый "Санфиш". Убрав весь инвентарь на зимнее хранение, мы были все отпущены до вечера. С парнями из Англии мы сыграли прощальный футбольный матч, в котором победила дружба.
Вечером был большой финальный банкет в столовой. Все были нарядно одеты, окружены ароматом парфюма, прически, украшения. Некоторых даже было очень сложно узнать. В тот вечер нас обслуживали сами Майк и Санди Фридманы и их сыновья. Майк начал вечер речью, в которой благодарил всех за прекрасно проведенное лето, за те перемены, что мы внесли в жизни не одной сотни детей. Майк пожелал всем благополучия и успеха в жизни, сказал, что несомненно будет рад видеть нас в следующем году в лагере. Началось слайд-шоу. Фотографии, собранные за лето, были отобраны наилучшим образом. Каждый снимок, появляющийся под музыку на экране, сопровождался определенными эмоциями зала. Честно говоря, в тот момент я был готов уткнуться в Наташке или Димке в плечо и немного всплакнуть...
Camp Vacamas-2007 был завершен...
ПРИКЛЮЧЕНИЯ НАЧИНАЮТСЯ…
27 августа. Около двенадцати часов дня мы с Димой покинули Camp Vacamas. От грусти, от тяжести комка в горле спасала только мысль, что мы едем путешествовать по Америке. Мы едем осуществить то, о чем не думали еще три месяца назад, но к чему так стремились последние недели. Нас было только двое, предстояло держаться друг друга, нести общую ответственность за все предстоящие ошибки. Но мы знали, что взамен увидим то, что, может быть, дано увидеть один раз в жизни.
Из дневника:
«Понедельник, 27 августа 2007. 06:05
3 000 миль...
8 штатов
Нью-Йорк, Пенсильвания, Мэриленд, Виржиния, Северная Каролина, Южная Каролина, Джорджия, Флорида...
Но как же знаменитый американский Дикий Запад.....
Лос-Анджелес и Лас-Вегас, Рашмор с его четырьмя выточенными в скале лицами президентов и великий Гранд Каньон...
Я до вас еще доберусь...»
Мы прибыли в автобусный терминал Манхэттена, откуда через четыре часа мы отправились на север Америки, к Ниагарскому водопаду, к тому чуду природы, о котором когда-то в школе рассказывала учительница географии.
Выехали из Нью-Йорка около десяти часов вечера на уже знакомом автобусе компании Greyhound. Вообще, ездить ночью всегда приятнее и удобнее, потому что большую часть времени можно провести, рассматривая свои сны. Пока мы летели по ночной автостраде штата Нью-Йорк, я просыпался несколько раз, осознавал, что сплю на Диме, возвращался в исходную позицию и снова давал усталости возможность взять надо мною верх. Рано утром я проснулся от ощущения, что мы стоим. Действительно, мы стояли на какой-то станции. Это был город Баффало, о котором я знал только то, что от него до Ниагарского водопада ехать всего около получаса.
По прибытии в небольшой городок под названием Niagara Falls, нам просто необходимо было сразу найти свой хостел, чтобы, конечно, привести себя в порядок и еще немного поспать в комфортной обстановке, дабы восстановиться перед долгой прогулкой длинною в день. Почти сразу мы нашли тот дом, подождали немного на крыльце, что впоследствии оказалось бессмысленным, и, войдя внутрь, встретили смешного мужичка, являющегося хозяином данного заведения. Обсудив все детали, получив свое заветное постельное белье, мы поселились на двух кроватях, заняв верхние этажи. После долгого сна просто вылетели на улицу в тридцатиградусную жару и отправились открывать для себя новые горизонты...
- А где же шум самого крупного водопада в мире? - риторически спросил я у Димы.
Мы увидели перед собой небольшие зеленые заросли, располагающиеся вдоль пустого шоссе. Будучи под властью жгучего интереса, позабыв про все меры предосторожности, мы продрались сквозь эти кусты. Нашему взгляду предстала такая впечатляющая панорама, что в первое мгновение захватило дух от увиденного....
Огромная впадина в поверхности Земли... Вероятно, появилась из-за какого-то древнего разлома земной коры. Мы стояли на высоте метров ста пятидесяти, внизу бурлила потоками зеленая вода. Слева, вдалеке, на другой стороне возвышались красивые небоскребы. Это - город Торонто, Канада. Да, сейчас мы стояли прямо на границе двух стран. Ноги сами несли нас по обрыву в ту сторону, откуда доносился шум воды.
Ниагара - это, на самом деле, не один, а два водопада, разные по своей форме и силе. Первым мы увидели тот, что располагался по прямой линии, то есть представлял собой ровную стену ниспадающей воды. Поднявшись на высокую смотровую вышку, мы смогли рассмотреть его во всей красе. А грохот, который издавало это чудо природы, до сих пор четко хранится в моей голове, ведь забыть такое невозможно.
Мы решили поехать ко второму водопаду на одном из экскурсионных корабликов, курсирующих внизу. Облачившись на берегу в специальные накидки, я почувствовал, что предстоит испытать что-то экстремальное. В итоге, мы пережили нечто большее, а что самое главное, нечто более мокрое, чем ожидалось. Катер медленно двигался по Ниагарской впадине, неся нас ко второму водопаду, который и изображается на всех открытках и в учебниках. Как мы увидели собственными глазами, он отличался от первого тем, что... вода спадала вниз ровным полукругом. Во-первых, это очень красиво, а во-вторых, когда мы приближались к центру водопада, начало сильно качать. Ощущение того, что ты находишься в эпицентре цунами. Вокруг стены воды, шум, качка, достойная хорошего фильма о морских приключениях! Нас поливало как из ведра. Страх того, что камера снимает последнее в ее жизни видео, был намного меньше того адреналина, что мы получили, находясь окруженными водой!
Весь вечер мы с Димой гуляли по окрестностям водопадов, то и дело встречая земляков. Когда стемнело, разноцветные прожектора, установленные на канадской стороне, осветили вертикальные потоки воды, создав впечатляющую картинку. Еще раз мы поднялись на смотровую площадку, сделали не один десяток снимков и видео, а потом долго сидели на высоте, разговаривая о том, что перед нами. Стало грустно. Я смотрел на простиравшуюся внизу красоту и понимал, что, может быть, больше никогда этого не увижу. И мне все еще казалось, что это сон. Ведь когда чего-то очень долго ждешь, и оно происходит, возникает мысль, что это неправильно, потому что ждать уже вроде нечего...
Наутро мы отправились в Баффало, который, по большому счету, не представлял абсолютно никакого интереса. Но как оказалось, город очень красивый, выдержанный в европейском стиле, чем-то напоминающий Филадельфию. Мы забрели на какую-то военную базу, где не смогли удержаться и сделали несколько снимков американских самолетов, кораблей и даже танка, что в последствии чуть не сыграло с нами злую шутку. Вечером, вернувшись в хостел, собрав вещи, мы снова сели и почти сразу уснули в автобусе, который должен был доставить нас к следующей точке назначения. А Ниагара со своими величественными водопадами осталась там, на Севере. И может быть, когда-то я снова ее увижу и вспомню это замечательное время...
Автобус "Niagara Falls - Washington D.C." прибыл в столицу США через тринадцать часов после того, как покинул северные границы штата Нью-Йорк. Немного приведя свои затекшие и засидевшиеся тела в порядок, мы решили не терять времени и найти свой хостел. Опять же, у нас был лишь лист бумаги с напечатанными указаниями типа "возьмите автобус Х2 на левой стороне Первой улицы, доедете до такого-то перекрестка, пройдете пешком и увидите". С трудом мы нашли нужную автобусную остановку, погрузились в автобус и поехали куда-то сквозь Вашингтон, надеясь, что приедем именно туда, куда надо. По дороге я стал замечать, что процент черного населения начинает преобладать над белым, улицы становятся уже, а обстановка подозрительнее. Так и оказалось: наш хостел был расположен в черном квартале. Мало того, на его окраине. Не стоит подробно описывать, как быстро мы долетели пешком до нужного дома и зашли внутрь, захлопнув дверь с чувством облегчения.
Хозяин оказался не только белым, но еще и дружелюбным. К тому же, его хозяйственность сразу кинулась в глаза. Он показал нам дом, рассказал немного о самом Вашингтоне, о местах, которые стоит посетить, а также успокоил, что в этом районе даже белые девушки спокойно гуляют. Забегая вперед, отмечу, что это бы лучший хостел, в котором мы когда-либо останавливались. Это был двухэтажный коттедж. На первом этаже была кухня, гостиная, комната с компьютерами, подключенными к совершенно бесплатному Интернету, ванная. На стенах висели плакаты с изображениями достопримечательностей столицы, брошюрки, карты. Наверху были спальни с уже полюбившимися двухъярусными кроватями и еще одна ванная комната. И везде безупречная чистота, никаких опасных кнопок на полу (не в обиду заведению в Филадельфии).
Наскоро позавтракав тем, что у нас оставалось из дорожных запасов, мы восстановили свой дефицит сна и выдвинулись в город. Первым, что не могло не попасться на пути, был, конечно, величественный Капитолий! Созданный из белого камня с его знаменитым куполом, Капитолий стал главным объектом на более чем двадцати пяти наших фотоснимках. Дом американского Парламента очень красиво смотрелось на фоне зеленой травы Капитолийского холма и голубого неба - настоящая находка для художника. Развернуться - и перед глазами уходящая вдаль зеленая аллея с дорожками по бокам, а там, вдалеке, - высоченный конусообразный монумент Джорджа Вашингтона. Словно стрела, на которую сверху надето небо...
Мы долго шли по тому полю к монументу, наблюдая, как на зеленом газоне люди играли в футбол, бейсбол, еще что-то. Обойдя вокруг "стрелы", немного отдохнув, мы пошли дальше по прямой аллее и оказались перед таким же длинным прудом с утками, которых можно было кормить прямо с рук. Впереди возвышался еще один памятник архитектуры - Мемориал Линкольна. Я его помнил еще со школьных лет: в кабинете английского висел небольшой плакат с фотографией мемориала, а также немного биографии самого Линкольна.
Когда мы начали подниматься по многочисленным ступеням Lincoln Memorial, уже темнело. А внутри, за многочисленными колоннами, поддерживающими крышу памятника, в кресле сидел сам Абрахам Линкольн, выточенный из камня. Величественная фигура шестнадцатого президента Соединенных Штатов Америки, возглавлявшего страну в годы гражданской войны и веровавшего в принципы Декларации Независимости, в точности передавала его прижизненное спокойствие и уверенность в своих силах и силах американской нации. Я долго смотрел на него, представляя, каким был этот человек при жизни, каким видели его современники.
Было уже совсем темно, когда мы, свернув с этой длинной аллеи, оказались перед Белым Домом. Разобрать что-то отчетливо было невозможно, а потому мы решили вернуться домой, чтобы наутро посмотреть что-нибудь еще. Доехав до своего дома, как мы называли каждый наш хостел, взяв практически всю одежду, что у нас была, мы отправились в ландромат, расположенный в пяти-семи минутах ходьбы, чтобы все перестирать. Было уже около одиннадцати вечера. Наш отважный хозяин дома посмотрел на нас с вопросом в глазах, но в ответ я ему только сказал:
- Да, сэр, это русская ночная прачечная......
Наверное, было бы правильным перед выходом на ночную улицу черного квартала снять все, что блестит, бросается в глаза. Мы шли достаточно быстро, чувствуя за спиной провожающие взгляды афроамериканских парней. Проходя мимо какого-то дома, на крыльце которого сидел дряхлый черный старик, я услышал следующее:
- Будьте осторожны, ребята...
После этого мы так ускорились, что вдруг оказались в самой прачечной, наполненной теми же неграми (до сих пор не могу спокойно произносить это слово, привычка). Но что интересно, эти люди, которых мы не то, чтобы боялись, а просто не доверяли, помогли нам с управлением больших стиральных машин, дали салфетки какие-то, советами помогли. Ведь все-таки они такие же люди, просто и среди них, как и среди нас, белых, бывают подонки...
На следующий день мы познакомились с вашингтонским метро. Что самое примечательное, все станции имеют какой-то космический дизайн и абсолютно одинаковы. Поезд привез нас на станцию с многоговорящим названием Pentagon, где мы и вышли. Прямо передо мною возвышалась громадная светло-желтая стена с множеством окон, везде было много людей в военной форме различных подразделений. Пентагон. Министерство обороны Соединенных Штатов Америки. Учреждение, имеющее, кажется, более высокую важность, чем сам Белый Дом. Об этом говорили и вездесущие таблички с изображенной фотокамерой, перечеркнутой жирной красной чертой. Смысл понятен. Но ведь здание Пентагона от того так и называется, что в нем пять углов. А увидеть всю эту звездообразную структуру можно было только с небольшой высоты и издалека. Так мы решили взобраться на возведенный неподалеку автострадный мост, чтобы сфотографировать друг друга на фоне здания-звезды с такими же отсеками внутри. Но практически сразу после того, как мы, оказавшись на мосту, любуясь видом одного из главных стратегических объектов США, достали свои камеры, подлетела полицейская машина. "Всё... наигрались" - сказал я Диме. Полицейские медленно вышли, важно держа руки на ремнях, приблизились и по-английски начали свой допрос.
- Что вы здесь делаете?! Вы фотографируете?! - спросил один.
- Нет, сэр, мы просто смотрим на этот вид. Красиво... - ответили мы, стараясь как можно лучше играть идиотов-туристов.
- Здесь нельзя находиться! Эта территория просматривается через скрытые камеры! Сейчас они вас видят, и если вы не покинете это место, то следующим пунктом, куда вы отправитесь, будет Департамент полиции в даунтауне города Вашингтон!
-Да, сэр, мы уходим, о’кей, о’кей..
Мы оттуда сбежали... Просто поняли, что тут уже все серьезно, и не дай Бог накуролесить, американские полицейские шуточками не разбрасываются.
- Санек, прикинь, если бы они проверили наши камеры?! - вдруг сказал по пути Дима.
- Ну, а что бы они там увидели.....
- А помнишь военную базу в Баффало?! Корабли, самолеты, танк! Как тебе это, м?! Если бы они это увидели, мы бы уже не шли, а ехали...сам знаешь, куда. Тьфу, повезло...
Он был чертовски прав. На этом Америка помешана. Нас бы никто не стал даже спрашивать, а разбирались бы уже позже. Не хотел бы я оказаться на месте моих родителей, читающим послание о том, что их сын задержан по обвинению в шпионаже. Пронесло, слава Богу... А потом мы просто купили себе магнитиков и открыток с тем самым Пентагоном, сфотографированным со всех только возможных точек. Вот и думайте, где тут смысл всего.
В общем итоге, в Вашингтоне мы пробыли две ночи, увидели все, что только представляло для нас интерес. Жаль, что не было времени походить по знаменитым музеям, но мы и так видели немало. По правде говоря, не были мы так очарованы столицей Штатов, как, например, Ниагарским водопадом. Хотя, а чего сравнивать...
Совершенно разные американские богатства.
Автобус уже родной сердцу компании Greyhound вез нас на самый юг США - в жаркую и манящую Флориду! Провести несколько дней в Майами Бич было нашей заветной мечтой, можно сказать. О Майами снято много фильмов, еще больше - в самом городе, полном солнца, знойных девушек и знаменитых персон. Покидая Нью-Йорк, мы уже были мыслями на острие полуострова Флорида, где летняя температура воздуха примерно составляет 35-40 градусов Цельсия выше нуля, а океан - как парное молоко.
Сутки, проведенные в тесном кресле автобуса, не были сравнимы с тем кайфом, что я получал от соприкосновения со стеклом, которое становилось горячее и горячее по мере движения по штатам на юг. Было удивительным, как менялась природа за окном. Деревья становились ниже, ниже, ниже, а потом за окном понеслись пальмы, которые становились выше и выше! Темнело...
Впереди замерцали огни небоскребов Майами! Трафик становился плотнее, мы лавировали среди потока машин, несущихся по вечернему хайвэю. Я уже чувствовал, что где-то там, за огнями есть океан, который нас ждет. Это не тот Атлантический, что в Нью-Йорке. Это совершенно другой Атлантический океан! С золотистым песком пляжей, дельфинами и акулами, красивыми ракушками и неописуемой красоты закатами и восходами. Это курорт, на котором нужно просто отдыхать душой и телом, тратя направо-налево свои деньги...
Было восемь часов вечера, когда мы вышли из автобуса, пожелали водителю приятного вечера и быстрым шагом пошли... куда-то. Мы сами не знали, куда идти, где искать автобус. Еще в лагере я смотрел в Сети карту Майами, видел, что нам нужно не в сам город, а в South Beach - остров с магазинами, отелями, ночными клубами и пляжами, соединенный с Майами длинным мостом. Пешком мы бы просто не добрались. Не потому, что далеко. Скорее из-за следующего...
Как только мы оказались на странно пустых улицах большого города, со всех сторон нас начали окружать негры. Не те, что угрожают большими пушками, ножами, автоматами, а какие-то убогие, изуродованные, бездомные, что, впрочем, было еще неприятнее. А реплики были примерно такие: "Эй, парни, вы идете на автобусную станцию?", "Мы вас проводим!!", "Идите туда, вон туда!". И все показывали в какой-то темный переулок, из которого, в случае повиновения, мы бы уже не вышли. Все это мы уже знали, прожив в свободной Америке не один месяц, поэтому предпочли всем отвечать просто: "До свидания!". Сами же нырнули в первое попавшееся такси, сказали водителю адрес. Спасены!
Как красиво... Огни Майами проплывали за окном, горячий воздух ударял в лицо. Ехали по широким улицам, обгоняя красивые дорогие автомобили с открытым верхом, нас обгоняли сверкающие спортивные мотоциклы. Немногим позже мы неслись по автобану, огражденному с двух сторон пальмами, соединяющему Майами с островом South Beach...
Мы ждали увидеть обычный хостел, такой же, как все те, в которых нам довелось побывать. Скучноватого вида двухэтажный дом, хозяин с пивом в руке, тихий райончик. Но во-первых, на South Beach нет тихих районов, а во-вторых... Мы приехали к небольшому двухэтажному зданию, декорированному светящимися гирляндами. На тротуаре перед входом за небольшими столиками сидело множество молодых людей и красивых девушек, обсуждающих что-то свое. Из самого хостела доносилась довольно энергичная музыка, голоса, крики, истерический смех, в окнах сверкали разноцветные блики. Мы вошли...
Да-а-а! Такого мы увидеть явно не ожидали... Прямо с автобуса мы попали на самую настоящую вечеринку. Справа у бара сидели несколько человек, разговаривая на английском и испанском. Слева был угол директора, которым оказался немолодой афроамериканец с хитрыми глазами. Пока мы пытались оторвать взгляд от вездесущих красавиц, прохаживающихся по залу прямо в бикини, этот директор начал свою речь, в которой было, замечу, немало юмора. По хорошему юмору мы соскучились так же сильно, как и по красивым девушкам, вида которых остро не хватало в северных регионах США. Мы познакомились, обсудили все формальности, и тут оказалось, что та комната, которую мы бронировали через Интернет, случайным образом занята. И что же?
-Друзья мои, я поселю вас, пожалуй, в комнату к четырем девушкам, проведете одну ночь, а потом вас куда-нибудь приткну....
В тот момент мы чувствовали что-то между досадой и огромной радостью. Правда, радоваться нам оставалось недолго. Мы взяли ключ, прошли по длинному коридору, в котором направо-налево шли двери номеров, поднялись на второй этаж, нашли нужную дверь, открыли. Внутри оказалось три не совсем, мягко говоря, одетых девушки, отдыхающих на своих кроватях, болтающих о чем-то опять же на английском. К удивлению моему и Димы, они были несказанно рады нас видеть, но вот мы остались не в восторге оттого, что на полу среди ужасного беспорядка не нашлось места даже нашим сумкам, не говоря уже о наших уставших от долгой дороги телах. Вежливо попрощавшись, проделав обратный путь, мы все-таки выпросили другую комнату, уже мужскую, в которой, наконец, и оказались. Соседи наши были из Англии, и никаких проблем мы в первые минуты не испытали. Было уже где-то 23 часа... После незабываемого душа, приведя себя снова в облик русских мачо, мы оделись по-южному, что означает только шорты и шлепанцы, взяли по полотенцу и отправились на пляж, который был всего в двух минутах ходьбы.
О, да... Темнота, хоть глаз выколи. Океана не видно, только на черном фоне несколько огоньков кораблей. Найдя на ощупь и по звуку воду, мы ощутили такое, что пожелал бы ощутить каждому. В такой теплой и настолько соленой воде я не купался никогда! Но вот единственное, что нас расстроило, это отсутствие волн. Хотя, мы и так были просто на седьмом небе от счастья, мы не верили, что купаемся в самом Майами, что проделали этот долгий путь, приехав с севера страны на самый юг...
А наутро, выспавшись и восстановив свои драгоценные силы, мы отправились гулять по острову. Красиво, конечно, что говорить. Шикарные дома, отели, магазины, рестораны, шоппинг-центры, кафе, клубы... Сегодня это можно описать лишь одним модным словом - гламур. Все именно было пропитано гламуром. Место для богатых людей, приезжающих сюда, чтобы потратить сотни долларов на разные безделушки. Мы просто смотрели на все великолепие, даже не испытывая какого-то сожаления о том, что у нас нет возможности испытать все на себе. Мы прикупили немного одежды и сувениров, а вечером к Диме приехал его Владивостокский сокурсник, который уже месяц жил в Майами, отдыхая после проведенного в США лета и экономя последние деньги. Я не буду описывать здесь подробно этого Мишу, просто не стоит тратить на это время. Но человек забавный, приехал, и первым делом позвал нас к себе пить и курить какую-то дрянь. Я сразу отказался наотрез, ну а Димке простительно, ведь для него Мишаня так же, как для меня Олег....
Я остался один. Вечером пошел на кухню, чтобы приготовить себе что-нибудь, но с сожалением обнаружил, что кроме яблок и молока у нас с Димой ничего и не осталось. Что делать... В магазин идти было далеко, а молоко - оно хоть сил придает. Взял я эту канистру, помыл яблочко, прислонился к косяку и начал совмещать несовместимое. В кухне было не так много народу. У плиты два немца что-то себе на ужин готовили, какая-то девчонка мыла свои тарелки, а за столом около меня сидели две девушки, сразу не привлекшие к себе моего внимания. И вдруг я слышу шепот:
- Оль, смотри, яблоко и молоко - это так забавно...
НЕМНОГО О ГЛАВНОМ…
Я был счастлив...
Да, я действительно в первый раз за все лето был несказанно счастлив услышать родную речь. Наверное, так одиноко мне стало после того, как уехал Дима. И единственное, что я смог сказать, было:
- Девчонки, вы русские что ли...?
По их глазам было видно, что девушки тоже не ожидали такого поворота событий! И разговор сразу завязался...
Буду честным: Оля мне сразу понравилась. Наверное, именно поэтому я мало, что запомнил о ее подруге. Даже имя... какое-то сложное имя. Стараясь наладить контакт именно с Олей, я уже знал, что ей двадцать два (правда, выяснилось это позже), что она из Калуги, оканчивает университет в Москве, будущий юрист. Также было интересно узнать, что девчонки работали на севере США в парке аттракционов, а потом проделали тот же самый маршрут, что и мы с Димоном! Невероятно... Хотя, невероятное меня еще ждало впереди. Об этом позже...
Мы провели полвечера втроем, разговаривая о том, о сем, а потом отправились гулять. Говоря о том вечере, опять же честно отмечу, что хотелось каким-то образом остаться с Олей вдвоем, чтобы просто поговорить, посидеть на песке, немного окунуться в романтику. Хотя, мы знали друг друга чуть более двух часов, куда уж там...
На следующий день Диму буквально принесли... Что же, для него ночь, можно сказать, удалась, а для меня - тем более. Здесь я даже могу хитро улыбнуться, заглянув вперед в свое повествование. Полдня я был на пляже, пока друг мой спал, а позже мы отправились гулять, задыхаясь от сорокаградусной жары, но получая от такой бани неописуемое удовольствие. Вообще, все лето, где бы я ни был, жара меня не утомляла. Хотя бы потому, что я знал: вернусь к себе на Урал - буду еще вспоминать эту жару...
Настоящей находкой стал компьютерный салон на Линкольн Роуд с абсолютно бесплатным доступов в Интернет. После того, как мы отдавали по доллару за пять минут в нашем хостеле, этот салон стал таким сокровищем. Я даже написал пару писем людям, которые меня уже, верно, не помнят.... Вечером, когда Дима опять уехал, мы погуляли по ночному South Beach с девчонками, вернувшись домой около полуночи. И все же я решил позвать Олю купаться. И Оля согласилась...
Мы провели всю ночь на песке у воды, слушая волны и разговаривая обо всем, о чем только могли. Мне было тяжело начать говорить о своих чувствах к ней, потому что я многого в себе не понимал. Я не знал, действительно ли это необходимо, ведь мы так мало знакомы, а через пару дней разъедемся. Мне казалось, что если я не скажу чего-то важного, то буду себя потом долго укорять винить, ненавидеть за эту упущенную возможность. Только теперь я немного осознаю, что я тогда чувствовал. Кажется, я просто не мог поверить в эту сказку - встречу с очаровательной русской девушкой в солнечном Майами...
Мы ждали рассвет. Я ждал его с совсем другой стороны, нежели Оля, и, как оказалось в последствии, она была права. Но в ту ночь мы так и не дождались восхода солнца, было обидно покидать пляж в семь утра, так и не увидев это. Просто мы очень сильно устали. Я упал на свою койку как убитый, только мельком заметив Димины ноги, свисающие с полки сверху. И я был рад, что с ним все хорошо...
Наступило пятое сентября. Мы осознавали, что это наш последний день в Майами. Мы с Димкой полностью отдались океану, пляжу, солнцу, отдались так, что сгорели снова. Остаток дня провели в городе, покупая разные сувениры, безделушки, одежду. А вечером решили сходить в тот салон, проверить почту, отправить несколько писем. Взяли с собой Олю... Точнее, я ее потащил в этот центр, потому что знал, что это последний день сказки, последняя глава. Я хотел провести лишний час-два с ней, уже бесцельно, просто вместе.
После того, как мы по максимуму использовали все возможности бесплатного доступа в Интернет, мы втроем двинулись на уже ночной пляж. В который раз подумали о том, что завтра уже не увидим ничего этого. У нас была камера, и мы устроили в темноте на берегу и в воде целую фотосессию. С Димоном прыгали и бегали, плескались, кувыркались, пока Оля снимала все это безумие. Дальше были несколько моих с Олей совместных фотографий, которые иногда просматриваю, дабы всколыхнуть в памяти все те чувства. Хотя, они во мне и по сей день... Дима решил, что пора отправляться на покой. И я согласился, сказав только, что немного задержусь на берегу, попрощаюсь с океаном. Оля осталась со мной. Знак? Нет, скорее, она меня знала уже намного лучше, чем Диму, поэтому решила подождать. Спустя минут пять мы медленно пошли по ночной улице в хостел. Оставалось только повернуть за угол. Но не дошли... Такая тоска накатила на меня вдруг, что я решил еще немного побыть на улице. Побыть с ней. Я прислонился к теплой стене, закрыл глаза и просто на несколько секунд представил себе завтрашний день, как мы разъезжаемся, как долго едем с Димой в Нью-Йорк, а у меня в голове только один человек. Что это было? Влюбленность с первого взгляда? Похоже на то. Ведь у меня никогда такого не было...
Не помню, как долго мы вдвоем стояли у той стены напротив одинокой пальмы. Не вспомнить, как Оля оказалась в моих объятьях, как я почувствовал, что наконец-то счастлив. Не потому, что я сделал то, к чему стремился с того момента, как познакомился с этим человеком, а просто потому, что я осознал, как давно я не чувствовал такого тепла. Мы опустились на бордюр и еще долго оставались неподвижными, пока около двух часов ночи Оля не сказала:
- Саш, так может на пляж пойдем...?
"Еще один рассвет?? И мы его встретим!". Эта мысль мгновенно подняла меня на ноги. Я шел обратно на пляж, чувствуя себя человеком, которого ведут на расстрел, но в его силах еще что-то изменить, сказав всего лишь слово.
Я не буду здесь писать подробно о том, как мы, сидя в объятьях друг друга на песке, слушая прилив волн, провели ту ночь. Много было изумления, восхищения, нежности. Казалось, волшебная история подходила к своему логическому хэппи-энду. А мне той ночью не нужно было ничего, кроме соленого теплого ветра, песка, звездного неба, огней Майами за спиной и Оли…
Оля уехала в аэропорт около полудня. В Нью-Йорке ее ждал другой самолет рейсом "Нью-Йорк - Москва". Я знал, что она долетит. Она будет дома, будет вспоминать это лето, эти дни в Майами. У меня же остался ее номер телефона и драгоценная запись в блокноте. Слова, которые в тот день я запомнил наизусть. Весь день я провел в отеле, снова и снова перечитывая написанное Олей, в каждом слове видя разные эмоции. И думал… Я так долго искал человека, с которым мне было бы хорошо, с которым я бы проводил все свое свободное время, отдавал бы всего себя. И что самое невероятное... Я нашел ее на другом краю Земли...
Я снова написал Олегу. Хотя, было уже понятно, что встретиться нам не суждено. Вот судьба, странная штука... Никогда не знаешь, что она тебе готовит. Мы с Димой покинули Майами поздно вечером, когда опять зажглись огни небоскребов, напомнив нам то время, когда впервые сюда прибыли. Автобус ехал обратно тем же маршрутом, что и пять дней назад, и нас уже не интересовало происходящее за окном. Была наша с Димой общая грусть, но каждый размышлял о своем. Наверное, мой друг тогда думал о своей девушке, которая его ждет во Владивостоке, о работе, об учебе, куда ему совсем скоро предстояло вернуться. Я же думал о том, как грустно мне будет расставаться с Димой буквально через пару дней, ведь я так сильно к нему привык за все лето. Через сколько приключений мы вместе прошли, ни разу не поругавшись. Мы осуществили нашу мечту, мы преодолели тысячи миль ради нее, мы это сделали вместе. И, конечно, я безумно скучал по Оле. По девушке, которая появилась в моей жизни, а осталась глубоко в сердце...
Я ОСТАЮСЬ ОДИН…
Спустя день, ранним утром мы приехали в Нью-Йорк, взяли билеты до лагеря и там, собственно, через некоторое время оказались. Camp Vacamas был непривычно пуст, вокруг было тихо, ни души. Не встретив никого, мы добрались до столовой, перекусили немного, что было в холодильнике, а уже после встретили Наташку. Ох, как же велика была радость той встречи. Нас не было здесь две недели, но мы так сильно по ней соскучились, по нашей сестренке. А потом и Женьку встретили. В общем, собралась наша русская семья, наконец. В последний раз все вместе...
На следующий день провожали Димона. Дэйв предложил свои услуги водителя, чтобы Диме не пришлось с огромными сумками идти полчаса пешком до автобусной остановки. Долго не прощались. Да и вообще мы не прощались, а говорили "до свидания". Но такой ком в горле стоял у меня, когда мы с Димой в последний раз обнялись. Какими друзьями нас сделала Америка... Наверное, если бы я во всех подробностях описывал наши приключения, то сам многоуважаемый Лев Николаевич Толстой позавидовал бы объему написанного. За это лето я обрел Друга из далекого Владивостока, где я никогда не был, и неизвестно, посещу ли однажды этот красивый город. И кто знает, суждено ли нам еще когда-нибудь встретиться, так же обнять друг друга, спросить "как дела, брат?"...
А через день из лагеря уехал в снятую в Нью-Йорке квартиру и Женя... Он выбрал свой путь. Решил нелегально остаться в Америке еще на полгода, чтобы немного заработать. Я не могу судить или хвалить, у каждого свои соображения. Но просто кажется, что сделал это он несколько поспешно. Хотя, кто знает, как у него получится справиться с поставленной задачей. Хороший он человек. А главное – очень добрый... таких мало.
11 сентября. Тогда в Нью-Йорке было удивительно тихо, по телевидению показывали кадры того страшного дня шестилетней давности. Я вспомнил то место, где стояли башни-близнецы, мимо которого я не раз пробегал, на несколько секунд останавливаясь и смотря на котлован, что остался от гигантов, а потом переводил взгляд в небо, представляя, как здания все еще стоят и являются символом Нью-Йорка, без которых город теперь не тот...
Из дневника:
«Вторник, 11 сентября 2007. 20:04
Отголосок того трагического утра здесь, в США, ощущается намного острее, чем в России. Я несколько раз был на том месте, где стояли башни Всемирного Торгового Центра. И сказать по правде, атмосфера там тяжелая... Сразу представляешь, как это было. Вспоминаешь тысячи видеозаписей... Вот здесь стояли те полицейские машины, там - пожарные расчеты. По этой улице бежали в панике мирные жители Нью-Йорка, тысячи людей, потерявших тысячи близких...
Сегодня здесь, в Нью-Йорке, идет дождь...
И Все Помнят...»
С понедельника в лагере начался тренинг для тех немногочисленных вожатых, кто остался работать на зимний сезон. Проходила его и Натуся, поскольку в ее планах было остаться легально работать до лета. Я помогал приводить лагерь в порядок, подготавливать его к работе в зимних условиях. Было скучно... безумно. Иногда получалось так, что я в лагере оставался практически один. Бывало, идешь поздно вечером по полю с фонарем в столовую, чтобы покушать, а вокруг тишина. И никого... В такие моменты спасал только Интернет и общение с родителями, с моими близкими друзьями, которые ждали меня на Родине. И конечно, я общался с Олей... Это было как раз тем, что придавало мне сил, и, в то же время, заставляло грустить и чуть ли не кидаться на стены от тоски, от своего безвыходного ожидания дня вылета. Я не хотел переносить дату рейса, потому что это не самая дешевая услуга, а во-вторых, я все еще практиковал свой окрепший за лето английский. Поэтому мне пришлось лишь успокаивать себя, успокаивать Олю, которая писала, что очень скучает и верит, что я благополучно долечу домой...
Из дневника:
«Четверг, 20 сентября 2007. 10:39
Через неделю я буду в России...
Как ответить на вопрос, хочу ли я возвращаться..?
Олег уже прилетел домой... Ждет, когда же я приеду, и мы оторвемся с друзьями на полную. Наша встреча, которая не состоялась в Майами, когда мы жили так близко друг к другу, но не смогли встретиться, должна пройти громко.
Но что же Олег мне пишет из дома...
"Не возвращайся, пожалеешь!!!"
Далее много грустных слов о том, как хмуро в городе, какие вокруг люди, эта недружественная атмосфера, что была в Америке, эта рутина, эти лица, смотрящие как на идиота, случайно употребляющего английские слова и улыбающегося всем...
Я знаю...
Это и мне предстоит...
Оля, живя в Москве, в большом и красивом городе, все еще не может прийти в себя...
Что делать...
Ведь чтобы сюда вернуться, надо уехать...»
Однажды я написал Оле в смс: "А ты могла бы совершить безумный поступок и... встретить меня в Шереметьево-2...?"
Оля недолго сомневалась: "Конечно, я смогу пойти на этот безумный шаг, и встретить тебя в аэропорту. Ты только долети...". С того момента у меня появилась цель, появилась новая мечта. Я представлял, как мы встречаемся в Москве, и эта мысль придавала мне сил, а главное - терпения.
В один из вечеров я проверил почту и обнаружил письмо от Димки!!! Он писал уже оттуда, из России, рассказывал о том, что пусть даже на Родине грязные улицы, мрачные лица, грубые продавцы, дождь и холодно, она все равно - Родина, и где бы мы ни были, дома всегда тепло. Дома любимые люди. Дома всегда рады видеть, готовы обнять и сказать "спокойной ночи"... Я был рад, что Друг долетел без особых проблем. И вот тогда мне очень захотелось домой… как никогда! К маме, папе, к Олегу, в конце концов...
Вскоре улетела домой Натуся, сестренка... Я остался Один.
Еще несколько дней я провел, склоняясь по лесу, читая биографию Мартина Лютера Кинга, загорая под лучами внезапно вернувшегося жаркого солнца. Я все больше времени проводил в Интернете, я уже чувствовал, что совсем скоро я буду на другом конце Земли.
Я отлично помню свой последний вечер в Camp Vacamas. Я прошел по домикам, где жили ребята, со всеми попрощался, обнялся; было ясно, что вероятность когда-то встретиться вновь минимальна. Было прохладно, и я в последний раз вышел на склон перед столовой, укутанной туманом. Долго стоял у флагштока, а потом отправился вниз, к озеру, на тот пляж, где прошло мое лето. Вот они, раздевалки, костровище, наша огороженная "комната", столы, качель-колесо, покрышка, по моей инициативе наполовину вкопанная в песок и носящая название "в память об Алексе, русской Машине". Посидев немного на скамье, вспомнив все то хорошее, что произошло за летние месяцы на этих нескольких квадратных метрах песка, я пошел к деревянному доку. По старой привычке разулся на песке, босиком проскользил по холодным мокрым доскам к самому дальнему посту, нумерованному цифрой девять. И так стоял… не знаю, как долго. Меня стали окружать образы, голоса, всплески воды. Я повернул голову направо и увидел Джастина, стоящего у стойки зонтика на коленях, положив голову на сложенные на поручне руки, благодарившего Бога в том, что еще один день прошел, и никто не пострадал. Развернувшись назад, я увидел могучего Дэйва, держащего одной рукой малютку Тома, готовясь бросить его в воду, демонстрируя приемы регби. Немного дальше я увидел Майка, стоящего на краю досок, что-то рассказывающего нескольким детям, болтающимся на поверхности воды. Справа от себя, совсем близко я услышал сладкий голос Мелиссы... "Da-a-a-rling......". Развернувшись спиной к горе, покрытой пеленой тумана, я долго смотрел в сторону Т-образного дока, выходящего прямо из нашей "комнаты". На нем, сложив по-турецки ноги, сидела тень, чьи очертания были такими родными. Это была Натуся с плеером в ушах... Я вновь повернулся к Лысой горе и закрыл глаза. Я понял... Я только сейчас это почувствовал... Я осознал, как сильно я Люблю этот вид....
Еще немного босиком я постоял на уже ставших достаточно холодными досках, смахнул слезы и пошел домой. Нужно было еще закончить сборы, на всякий случай взвесить багаж, проверить все на наличие забытых вещей и пораньше лечь спать. В комнате, где я жил, где все лето жил Димка, до нашего лета жило множество разных людей из разных стран. Вся комната была расписана иностранными словами, именами, плюсиками и сердечками. Часов в одиннадцать, скромно поужинав каким-то йогуртом, я в последний раз уснул в волшебном Camp Vacamas, а на внутренней стороне двери появились слова, написанные большими зелеными буквами...
«Совсем скоро я буду дома...»
ПРОЩАЙ, МОЕ ЛУЧШЕЕ ЛЕТО…
Наступил долгожданный вторник.
Из дневника:
«Вторник, 25 сентября 2007. 07:48
ПРОЩАЙ, CAMP VACAMAS!!!....
Спасибо Всем за это Лето...
Спасибо за сотню новых друзей со всего мира...
Спасибо за то, что изменил мою жизнь...
Спасибо за Все!!!
Наш девиз, что мы носили на наших футболках, всегда был, есть и будет…
MAKING MEMORIES (СОЗДАВАЯ ВОСПОМИНАНИЯ)
CHANGING LIVES (ИЗМЕНЯЯ ЖИЗНИ)»
На календаре было 25-ое сентября. Рано утром я вышел за ворота своего дома, которым действительно стал мне лагерь, и, не оглядываясь, пошел вниз по горной дороге, неся на себе все свое богатство и воспоминания, упакованные в три большие сумки. Автобус... Нью-Йорк... Я сразу сел на метро и поехал к Жене, как мы и договаривались. Когда я приехал в Бруклин, чувствовалось, что жить как-то стало легче. Я теперь уже на полпути домой. Не привязан к лагерю, предоставлен сам себе. Все, что у меня есть, - это багаж и гигабайты впечатлений в моей голове. Ах, да, и Женя! А вот и он...
Мы приехали к нему. Добрые русские хозяева разрешили мне пожить у них два дня до моего отлета, без всякой платы, чему я был рад. Конечно же, я сразу позвонил Вике, моей дорогой однокласснице, случайно нашедшей меня в американском Интернете, ожидаемая встреча с которой должна была стать еще одним сюрпризом, одним из последних; так и договорились о встрече на следующий день. После полудня стало жарко, и, пообедав, мы отправились с Женей на океан, где провели целый день, валяясь на песке какого-то дикого пляжа, рисуя разные картинки, лазая по небольшим скалам в воде, доставая из песка разных существ. А вечером поехали на Брайтон-Бич, где уже в который раз походили по русским магазинам, погуляли на набережной, а домой вернулись уже очень поздно...
Утром я просто летел на Брайтон на встречу с Викой. Когда мы увидели друг друга, эмоции было сложно удерживать, потому что даже в тот момент я не верил, что мы, окончив школу, практически не общаясь на протяжении долгого времени, встретились не где-нибудь, а в Нью-Йорке! А вы бы в такое поверили...?
И целый день мы бродили по столь знакомым местам Бруклина и Манхэттена, по улицам, сетку которых я уже знал наизусть. Благодаря тому, что у Вики оказалась пара бесплатных билетов на остров Статуи Свободы, я впервые вышел на него, ведь за все лето я лишь катался вокруг не один раз. Всемирно известная зеленая Статуя Свободы, отлитая, как известно, из уральской меди, оказалась не такой большой, какой казалась в фильмах и на фотографиях. Но скульптору большое уважение и честь, потому что вид этой женщины с факелом в высоко поднятой руке действительно завораживает.
Поздно вечером, еще раз преодолев Бруклин Бридж, мы с Викой расположились на больших валунах в парке на берегу Бруклина под Манхэттенским мостом. Наслаждаясь открывающейся перед нашими глазами панорамой, мы восполнили тот дефицит общения, накопившийся с момента окончания школы. Вид на Манхэттен открывался, скажу я вам, неописуемый...! Огни небоскребов, отражающиеся в воде, небольшое зарево над городом и два красивых светящихся моста, протянувшиеся через пролив к острову. Как на картинках в журналах о красивой жизни!...
А проводить ночи на берегу океана, в какой бы части Восточного побережья я не находился, мне было уже привычно. И я счастлив, что свою последнюю ночь в Америке я провел именно на Брайтоне, у кромки набегающей волны. Этого могло бы и не быть, если бы Женя не ушел на работу, а его телефон не перестал бы работать, что и повлекло такое развитие событий. Но даже несмотря на то, что сидеть на холодном песке, кутаясь в толстовку, было не самым приятным впечатлением, просто болтать с Викой обо всем, что окружает, было здорово. Помню, наутро, когда уже рассвело, и мы прощались на станции метро, откуда я собирался ехать к Жене, была сказана фраза: "Скоро увидимся дома...". Как звучит...
Из дневника:
«Вторник, 25 сентября 2007. 23:45
Я чувствую, как научился так же быстро, как все жители Нью-Йорка Бежать в толпе разноцветных людей, смотря только вперед и под ноги, не обращая внимания на всю эту красоту и величие небоскребов и вездесущего неона...
Я научился есть на ходу фаст-фуд...
Я привык, что в каждом магазине спрашивают, как дела, а потом желают хорошего дня или ночи...
Я привык, что у них вообще не принято иметь хитовые мелодии на мобильниках. У большинства они звенят звуком обычного советского будильника.
Я закрываю глаза на то, что в районе Times Square жулики на каждом углу...
И я привык, что они здесь занимаются в тренажерных залах и бегают по улицам даже ночью и несмотря на порой преклонный возраст...
Список можно продолжать очень долго...»
27 сентября, разбудив Женьку, напомнив ему о том, что в 17:45 у меня самолет в Москву, я написал свои последние американские записи в онлайн-дневник, отправил несколько писем друзьям. Я осознавал, что через несколько минут придет время расставаться и с Женей, с которым мы тоже стали очень близкими друзьями. Посидев на дорожку, мы дошли до автобусной остановки и поехали к метро. Прощаться времени не было, да и желания прощаться не возникало. Хотелось просто сказать "до свидания", потому что верилось, что когда-то мы снова встретимся. Мы молча обнялись на подножке остановившегося автобуса, похлопали друг друга по спине, и я вышел, а Женя уехал дальше...
Пока я более часа ехал в метро в аэропорт JFK, я много думал о Женьке. Мне очень хотелось, чтобы у него получилось все то, что он задумал, решив остаться в Америке. Ведь правильно говорят, что если что-то делается, то к лучшему. Он - очень умный человечек, и если он очень сильно захочет чего-нибудь в жизни достичь, то у него все обязательно получится. Хотя, я думаю, что он уже многого достиг, ведь не каждому дано решиться остаться одному в США. За это я его очень уважаю...
Как всегда я опаздывал на регистрацию, которая обычно начинается за три часа до рейса. Примчавшись в огромный аэропорт, сделав круг на кажущемся игрушкой поезде, курсирующем вокруг девяти терминалов, вышел в своем и буквально побежал со всем своим багажом по тем длинным коридорам. Успел. Удивительно быстро прошел регистрацию, и сел у большого окна в зале ожидания. Снаружи блестел нос красивого Боинга-767 венгерских авиалиний, который через некоторое время должен был перенести меня через Атлантику. Летать не страшно. Страшно осознавать, что скоро ты вернешься к своей обычной жизни, к той рутине, в которой, казалось бы, провел долгие годы. Но к хорошему, говорят, человек быстро привыкает. Так и я за четыре месяца привык каждый день удивляться, восхищаться, радоваться новым открытиям. Но постойте... Почему бы не находить объекты удивления и в привычной среде? Ведь можно и там открывать для себя все новые и новые стороны жизни. Как все просто....
Посадку задержали на полчаса. Я по природе своей не суеверен, поэтому не придал этому никакого внимания. Наконец, последняя проверка документов, длинный коридор, поворот и я на борту лайнера. Улыбка стюардессы и произнесенное с венгерским акцентом "Hello!" помогли улыбнуться и мне. Заняв свое место у окна, познакомившись зрительно с соседом-венгром, я, дождавшись, пока самолет выйдет на взлетную полосу, пристегнул ремень, посмотрел на темное вечернее небо Нью-Йорка и неожиданно для самого себя заснул. Ни снов, ни грез... Проснулся от того, что кто-то сидящий сзади, со всей своей добротой двинул по спинке моего кресла коленом. Выглянув в окошко, я увидел огни. Но это были не звезды, а огни аэропорта, на взлетной полосе которого мы до сих пор стояли. Рейс задержали ровно на час... Но как и в большинстве американских историй, хэппи-энд должен был случиться, самолет резко тронулся, и огни взлетной полосы начали превращаться в сплошную линию.
Я еду Домой... Картинка с надписью "Miami" на моей футболке греет мою душу. Там, в Москве, в аэропорту меня ждет Оля. Я лечу к ней, я возвращаюсь на Родину...
Гуд бай, Америка... Я обязательно вернусь...
Надо только верить!
ВМЕСТО ЭПИЛОГА…
Много воды утекло...
Сегодня я уже не так остро ощущаю русскую действительность. Большинство вещей, которые по возвращении домой вызывали у меня негативные эмоции, сегодня просто безразличны. Я могу с уверенностью сказать, что окончательно вернулся на Родину. Но я вернулся не для того, чтобы снова терпеть, а чтобы изменить свою жизнь и жизнь близких мне людей. Сегодня мне есть, с чем сравнивать, и я знаю, что есть места на Земле, которых действительно достойны люди, которых я люблю. Я не говорю именно о Штатах, в мире полно и других мест, где люди могут чувствовать себя комфортно.
Я помню, как прилетев в Шереметьево-2 с двухчасовым опозданием, идя по длинному коридору от двери самолета в аэропорт, набрал номер Оли.
- Привет, Оль...
- САШ... ты где??...
- Оль, я прилетел...
Я помню, как шел с багажом через толпу встречающих и увидел Олины глаза.
Встревоженные.
Как она бросилась мне на шею. Боже, я тогда был готов остановить время.
Тепло Майами...
Америка изменила не только меня. Она изменила сознание всех нас, кто там побывал этим летом. Период длиною в четыре месяца поделил нашу жизнь на жизнь до Америки и после. Иногда даже возникает ощущение, что это не я стал несколько другим, а просто вернулся в другой мир, не тот, где провел свои прежние годы.
Земля круглая...
А значит, мы еще встретимся...
111 дней по ту сторону мечты
© Copyright: Александр Вакуленко, 2009
Свидетельство о публикации №109033007589
Свидетельство о публикации №109033007589
Рецензии