Негасимый свет

                ВЯЧЕСЛАВ НАРЫКОВ

                НЕГАСИМЫЙ СВЕТ

                СТИХИ
 

                Рубежи судьбы

   Вячеслав Нарыков родился в 1952 году в деревне Вышняя Озерна Щигровского района Курской области. Однако детство и юность его прошли на заводской окраине г. Курска. Отец работал токарем, мама – учительницей. Среднюю школу № 10 Вячеслав закончил с золотой медалью и поступил на механико-математический факультет Харьковского госуниверситета им. Горького, но, проучившись год, резко изменил свою судьбу: забрал документы и явился в военкомат с просьбой призвать его в армию. На что бравый подполковник -  военком ответил, что план весеннего призыва новобранцев в 1970 выполнен (бывали же такие времена!) и дал отсрочку до осени. Вчерашний студент пошёл  на завод. Да ни на какой-нибудь, а на харьковский кирпичный, где сама работа в три смены, тяжёлая, с неподъёмными вагонетками, в печи, где за перевязом из сырых кирпичей круглые сутки бушует пламя, была близка к аду.
   А потом армия, служба в  ракетных войсках  ПВО, постоянная боевая готовность, учения, выезды в длительные командировки на стрельбы. Тоже не мёд. Но в сгустке и спрессованности армейских будней рождаются первые поэтические строчки, в армейской печати появляются первые публикации. Срочную службу закончил Гвардии сержантом.
     Вновь приехал в Харьков и  в парадной военной форме явился в приёмную комиссию университета, на «отлично» написал сочинение и  поступил  теперь уже на филологический факультет.
Учёба в ВУЗе и занятия в литературном объединении были интересны, а в летние месяцы 1974-77годов Вячеслав  становился бойцом  студенческого строительного отряда «Товарищ» филфака ХГУ и принимал участие в возведении города Надыма  в Тюменской области. После окончания военной кафедры стал офицером запаса, правда, из ракетчиков угодил в мотострелки.
 Так что, темы для своих стихов ему искать было не надо. Они его сами находили. Так же как находила его и любовь, и преподавательская работа, Которой он отдал почти тридцать лет своей жизни. И всё это есть в его стихах, в его творчестве.
    Вспоминаю один случай: вернулся мой товарищ в наш город после десятилетнего отсутствия и, расспрашивая о литературных и прочих  новостях, почти сразу спросил: « А как там Слава Нарыков?»
    Я не удивился. Потому что поэт Вячеслав Нарыков с самых первых своих стихотворений заявил о себе весомо и звонко. Чего стоит его стихотворение « Я патрон образца 43 года…» Наши читатели, любители поэзии, это стихотворение наверняка помнят.
Помню я и другие его строки:
    «Молния поезда лес распахнула, как полы…»
Или
    « Счастье в чём? Любить и быть любимым…»
А стихотворение: «Ливия, помни…» при одном только воспоминании вызывает щемящее царапание в груди…
«Ливия, помни»,- летит и летит сквозь века…
Время бессильно. Пусть рушится мраморный образ.
«Ливия, помни»,- волною плеснула река,
Нас поразило: слова мы услышали оба…
   Невольно услышал и я, не только последние слова Октавиана Августа, обращённые к жене, но чувственный голос современного человека.
  Любовная лирика – одна из светлых сторон творчества поэта. А сильная сторона-это мужественная гражданственность. И она не только в армейских стихах. А в стихах о сегодняшнем дне, об учителе, об отце, о поездке за границу – к родственникам в Севастополь. И во многих, многих других.
 Если же говорить о месте В. Нарыкова в поэтическом строю, то, используя его же метафору,  скажу: « Слава, ты «тесно вжат в обойму батальона».
               
                Член Союза писателей России  Юрий Першин

В дополнение к вступительному слову, написанному известным современным поэтом, для тех , кто помнит меня по армейским и студенческим годам, сообщаю: в 1978г. после окончания ХГУ вернулся в Курск, работал преподавателем, затем заместителем директора профтехучилища. С 1984 по 1989гг. – заведующий Бюро пропаганды художественной литературы при Курской писательской организации СП СССР. Вместе с писателями из Москвы, Воронежа, Белгорода, Орла и Курска неоднократно принимал участие в Днях литературы, проходивших в городах и сёлах Центрально-Чернозёмного района, Украины, Северной Осетии. Награждён нагрудным знаком «Отличник культурного шефства над Вооружёнными силами СССР». В настоящее время работаю преподавателем в Курском музыкальном колледже- интернате. За многолетний плодотворный труд награждён Почётной грамотой Минтруда РФ, отраслевой наградой Минобразования и науки РФ – нагрудным знаком «Почётный работник СПО РФ», медалью «Ветеран труда». Стихи печатались в газетах и журналах, переводились на болгарский и осетинский языки. Выпустил несколько поэтических сборников, в их числе – «Ожидание полёта», «Рубежи», «Негасимый свет»(частично представлен вашему вниманию). Участвовал в работе поэтических семинаров в Липецке, Белгороде, Курске (у себя дома уже в качестве одного из руководителей). Дипломант Всероссийского конкурса, посвящённого 55-летию Победы « А музы не молчали» (Москва, 2000г.) Член Союза писателей России.

СЕРДЦА БОЕВАЯ ЧАСТОТА

Я солдат. С рассвета до заката,
А потом в ночную темноту
В небо шлёт недремлющий локатор
Сердца боевую частоту.

Сколько нас, сынов родной Отчизны,
Смотрит на экранов тусклый свет?
Держим мы в руках во имя жизни
Щит ракетный – выше счастья нет!

Мы гордимся выпавшей судьбою,
И о нас, наверно, древний миф:
Мы – Атланты! Небо голубое
Крепко держим на плечах своих.

                в/ч 62952
                1971г.   
               
              ПАТРОН
" Я – патрон  образца сорок третьего года,
Я утерян войной.
Мой владелец – солдат из пехотного взвода –
Там, в земле, подо мной.

Уцелел под шрапнелью,
Но в бреду контратак
Развернулся над щелью
С лязгом танковый трак!"

Сколько крови пролито
За грядущих, за нас!
Жар твой, Курская битва,
Не остыл, не погас!

. . .Танки шли ковылями
И разливом хлебов,
Раздвигая крестами
Стены русских домов.
Но хрипели комбаты
О наводке прямой.
Был потом сорок пятый,
Был салют над Москвой!

Как давно это было…
Серебрится река.
И над братской могилой –
Небо и облака.

Обелиск со звездою,
Холм простой без оград.
В нём патроны с землёю
Вперемешку лежат.
               
  МОЛНИЯ ПОЕЗДА               
Молния поезда лес застегнула, как полы.
Свежесть осенняя – мир увядания полон.
Листья плывут по течению Сейма-реки,
К тени твоей прикасаюсь я тенью руки.

Кажется только, что здесь мы с любимой- одни.
Пламя войны бушевало здесь в давние дни!
Этим заросшим полянам всё снятся бои…
Листья ложатся в багряный узор на крови.

Утром июльским ударил раскатистый гром!
Курская битва, ты в памяти, в прошлом, в былом.
Танки застыли. Роса, как слеза, на броне.
Мы не забыли погибших в Великой войне.

Жизнью, любовью, минутой Молчания помни
Светлую верность солдатских избранниц – берёз.
Реки и люди восходят сквозь травы и корни
В шелест листвы и сверкание утренних рос.
               
               
МИНУТА       МОЛЧАНИЯ               
Минута Молчания… День торжества и печали . . .
Листва молодая над чёрным безмолвием плит.
В спокойное небо, высокие светлые дали,
Как штык пехотинца, вонзён обелиска гранит.

Отпели фанфары. Как пульс метронома звучанье,
И пламя с чуть слышным гуденьем идёт от земли.
Она наступает внезапно – Минута Молчанья.
Побудь, и молчаньем Минуту Молчанья продли.

Огонь в синеве над гранитной звездою не тает,
Тюльпаны легли, словно гребень кровавой волны.
Так будет и будет…И только однажды не станет
На этой земле ветеранов Великой войны.

Но эта минута не станет простым ритуалом –
Сквозь тексты экскурсий и залов музейную пыль
Она опалит тебя трепетным пламенем алым,
Страданьем и славой пронзит тебя давняя быль.

Сойдёт отболевшей корою бетон полигонов…
И люди забудут когда – нибудь слово  "война".
Девятого Мая страна поднимает знамёна.
Минуты Молчанья вбирает в себя тишина.
               
               
                ПОРТРЕТ
Несобранных яблок запах
Густеет над старым садом.
Открыто окно на запад
И вечным спокойным взглядом
Солдат  с пожелтевшего фото
Глядит на поля родные,
Где он – рядовой пехоты –
Собой заслонил Россию.
               
               
                ПРОЩАНИЕ
               
С тобой простимся на краю земли.
Опушка леса с птичьими следами
Сверкает покрывалами зимы –
Холодными колючими огнями.

Как солнца луч, сияет сталь штыка.
Чуть голубея, тает дым махорки.
Ушла лыжня за дальние пригорки,
И властно вдаль зовёт меня труба.

Спасибо за молчание твоё:
Оно нужней последнего патрона.
-Прощай…Не забывай...
  Ну вот и всё –
Я тесно вжат в обойму батальона.

Всё дальше плечи хрупкие твои,
Всё ближе пламя. Отлетает детство.
Пришла пора нам принимать наследство –
Большие боли маленькой Земли.
               
.               
                З А П Е В А Л А
Я  помышлял о певческой карьере,
Срывая "бис" на школьных вечерах.
На первом туре розы облетели:
"Вы молоды, трудитесь", - в трёх словах.

Завод кирпичный. Жарко в третьей смене
Вагонки гнать до самого утра.
Там закалились руки и колени,
Там медь до срока глотка обрела.      

Пришёл мой час коснуться бранной стали.
И по перрону гулкому зимой
Мы  шли впервые строем, мы не знали,
Чем славен и силён солдатский строй.

Был снег искрист, мороз – ядрён и колок,
И вовсе не медов далёкий край.
Вдруг старшина – служака и психолог –
Чуть обернувшись, крикнул: « Запе – вай!"
 
Как над стремниной прервалось дыханье
У всех: « Как так?"  Шаги и тишина…
Но зычно повторяет приказанье,
Ступив с дороги, грозный старшина.

Взметнулась песня хрипло и неверно,
Я чуть не смолк, волнуясь и стыдясь,
Но – подхватили, и, качнувшись мерно,
Строй подобрался – песня родилась.

Как день, как возглас годы пролетели.
В тоску и сумрак светлым вспоминал,
Как, позабыв о певческой карьере,
Я первый раз когда-то запевал.
               
             БАЛЛАДА  О  РАКЕТЧИКАХ
Пустыни  бесконечная равнина
Искрящей белизной слепит глаза.
Надсадно, тяжело ревут машины,
И в этом рёве тонут голоса.

Наш третий взвод – плечо к плечу бушлаты.
Обветренные лица у ребят.
В руках не карабины и гранаты,
А ручки приработанных лопат.

Со стороны или в кино – красиво:
Знай, кнопки жми – ведь техника умна.
Солдата человеческая сила
Как будто бы теперь и не нужна.

. . .Был день назначен в Боевом приказе,
И замер строй: «Реальная стрельба!"
Ракетчики! В короткой этой фразе
И труд, и пот, и сущего судьба.

Солдат, солдат! Цена твоей работы –
Мир на земле, цвет неба голубой.
И день, и ночь Гвардейские расчёты
Вели проверку каждой пусковой.

И день, и ночь в кабинах шла настройка,
В готовности застыл дивизион.
Но минули назначенные сроки –
Ракеты не пришли на полигон:

Кольцом снегов морозная пустыня
Сковала мощных «Краз»ов караван.
" Солярки нет, и двигатели стынут ",-
Твердил в эфир охрипший капитан.   

И были те слова как позывные,
И тягачи на них упорно шли.
Лопатами заносы снеговые
Мы расчищали чуть не до земли.

Но следом заметало путь вчистую. . .
И вновь, и вновь из кузова в снега!
Надвинулись внезапно и вплотную
В брезентах  "Краз» ов белые "стога".

. . . Потом шофёры заводили тросы,
В костёр совали кисти чёрных рук.
И, в две затяжки кончив папиросы,
Моторов мёртвых ждали первый звук.

Взревел один, за ним – второй  и третий!
Вновь ожили железные сердца!
И не поднять в слепящем ярком свете
Обмёрзшего счастливого лица

Навстречу обжигающему ветру!
И снова снег счищаем до земли…
Мы сутки шли те сорок километров -
И все ракеты точно в цель ушли.
               
.               
            В     УВОЛЬНЕНИИ
Минуты расставанья сочтены –
Гудит автобус, забелённый снегом.
В окно недолго будете видны
Ты и берёзки под бездонным небом.

Давай простимся без ненужных слов,
Не надо клятв, а просто – жди солдата.
Тогда и ты незримо, без следов
Минуешь часового с автоматом.

Войдёшь со мною в наш армейский дом –
Всегда у сердца маленькое фото,
И мы вдвоём с тобою за столом
Напишем письма всей родне без счёта.

И только в час тревоги огневой,
Когда войдут в патронники патроны,
Я распрощаюсь мысленно с тобой –
И снег взметнут на марше батальоны!

 Сквозь дым   и  гарь на танковой  броне,
В цепи оглохшей под ревущим небом
Свой путь пройду. И вспомню: ты ко мне
Пришла опушкой леса, чистым снегом 
               
ТВОЙ ВЗГЛЯД               
Мне казался твой взгляд наградой
За всё то, что сумел сохранить.
Мне казалось твоё не надо
Подтвержденьем того, что любить

У меня не отобрано право,
Но глаза отражают глаза.
В них смотреть неплохая забава,
Но смежает ресницы слеза.

Мне казалось, что девочка эта
Юность сердца вернёт мне и чувств.
Зимний день был весеннего цвета
Мне казалось…Ну что ж…Ну и пусть…
                1973
               
Я НЕЖНЫХ СЛОВ…               
Я нежных слов усвоил очень мало:
Мне до сих пор ведь было ни к чему
Их помнить все, и если б ты сказала:
- Верна я буду слову своему.

 Я  тихо опустился б на колени,
Чтоб нежно руки целовать твои.
Чтоб не прервать прекрасное мгновенье -
Не стал бы говорить я слов любви.

Слова мертвы, безжизненны, избиты.
Их помнят. Если нечего сказать
Глазам глазами…И они забыты,
Когда мечту не надо называть

Ни дорогой, ни нежной, ни любимой.
Ты просто знай, что жил на свете я,
Чтобы однажды в вечер синий-синий
Шепнуть негромко: «Ты навек моя».
ТВОЕЙ   УЛЫБКИ   ТЕНЬ               

Не надо плакать обо мне, не надо,
Пусть в  самый страшный, самый чёрный день
Мне станет болью слёз твоих прохлада -               
Я сохраню твоей улыбки тень.

Я так давно не брал твоих ладоней,
И вновь они – как за листом стекла.
И с каждым днём становится бездонней
Та пропасть, что меж нами пролегла.

Я вижу всё, хотя не понимаю,
За что судьба безжалостна со мной.
И сам пока, наверное, не знаю
Как сильно я переболел тобой.

И ты не знаешь, что в моём молчанье
Звучал мне душу иссушивший стон,
Что мне сейчас твоё непониманье
Страшней всех пыток всех земных времён.

Не надо плакать – велика  ль утрата?
И он  не чёрный, он – обычный день:
Мне станет болью слёз твоих прохлада,
Я сохраню твоей улыбки тень.
               
КАК ХОРОШО ОСТАТЬСЯ ОДНОМУ
Как хорошо остаться одному,
Привычно сжать зубами папиросу.
Боль забывая, слушать тишину,
И рухнуть навзничь, руки в травы бросив.

И видеть неба синее стекло –
Так высоко - с седыми облаками,
Нацеленными льдистыми клинками,
На солнце, потерявшее тепло.

Туманами окутаны поля –
Им непривычно осени дыханье.
Прошла любовь, а без её сиянья
Пустынна жизнь, как в сентябре земля.

                1973г.
                СТРЕЛА И ПЕСНЯ            .               
                из Г. Лонгфелло
Я в небо пускаю мою стрелу
И мчусь за нею, припав к седлу.
Но так скоротечен стрелы пролёт,
Она исчезла …Где упадёт?

Я небу огромному песню пою,
И песню теряю из виду свою:
Ведь даже самый зоркий из нас
Не видит, где песня летит сейчас.

В тенистой дубраве вдали от села
Нетронутой в дубе найдётся стрела,
А песню с начала и до конца
Мне сохраняют друзей сердца.

ПО ОСЕНИ ИДУ
По осени иду. Мой долгий путь
Привёл меня сюда – в седую осень.
Забыта неба солнечного просинь
И лишь, как память, вспыхнет где-нибудь
И влажная, и молодая зелень,
Которая встречает отчуждённо
Мой долгий взгляд.
Уж не вернуть назад
Той летней пестроты непринуждённость,
В которую манил прохладой  сад.
Осенний лист прозрачен, жёлт и свеж.
А кроны изувеченных деревьев
Под нитями гудящих проводов -
Как пробужденье после сладких снов,
Как голоса несбывшихся надежд
Ко мне взывают…

Горькое похмелье
За пышным пиром нам готовит жизнь
Но запах яблок над полями ржи
Ещё вселяет веру в обновленье,

Хотя не знаю:
Долог ли мой путь?
               
   
  НЕЛЁТНАЯ ПОГОДА               
       
С утра нелётная погода –
Туманом вытканы поля.
Такси застыли возле входа,
И неподвижны тополя.

В слезах стекло аэропорта,
Турбины стынут, не гудя,
И по листве грохочет "форте"
Осенней музыки дождя.

Опять стою перед часами –
В каком ты поясе живёшь?
А цифры светятся словами,
Что ты не ждёшь, совсем не ждёшь.

Ведь мы судьбой не называли
Того, что может стать судьбой,
И все надежды и печали
Нас огибают стороной…

И вспыхнут только удивленьем,
С глазами встретившись, глаза.
Стою в немом оцепененье,
Пустынна в небо полоса.

ВЕЧНАЯ РЕКА
Нас подхватила вечная река:
Твоя ладонь в моей – узка, хрупка.
С утра капель звенела первый день, 
Пока на снег ещё ложится тень

Сплетённых рук. Вновь индевеет мех
Воротника…И к ночи март суров.
Смотри – последний засыпает снег
Цепочки наших голубых следов.

Тот снег водою талой прошумит:
Капели звон – зимы венчальный звук.
И только память наша сохранит
Следы в снегу и тень сплетённых рук.
               
               

          ПО ЛЕЗВИЮ ЛЮБВИ
               
        Л Е Б Я Ж Ь Е
Снег, сверкая, сеется и сеется.
Стынет солнце низко над холмом.
Мы одни среди пейзажа сельского
В ожиданьи светлом и немом.

Редкий парк. В снегу тропинки узкие.
Домики пушисто замело.
Завитки дымков по-русски русые
Нежно закурчавили село.

Вышли вдруг к особняку старинному –
Он, как белый лебедь у реки.
Словно чью-то верность лебединую
Здесь когда-то в камень облекли.

Чуть знакомы и – боюсь! – взволнованны,
На тебя смотрю во все глаза:
Вдруг и мы с тобою околдованы
Здесь, где белизна и бирюза.

Я хочу, чтоб не осталась тайною
Ты под ярким куполом небес,
Чтобы даль, слепящая, не таяла,
Неужели больше нет чудес?

И сейчас глаза твои опустятся:
"До свиданья", - только и всего,
И без сна ночами стану мучиться,
Но лица не вспомню твоего?

Бьют ключи под берегом холодные,
Холодна, как полынья, душа…
Слишком много в молодости отдано,
Слишком ты нежданно хороша.

"Мне  пора, пора", - дыханье сдвоило,
Прямо белой целиной бреду.
Жить на свете, несомненно, стоило,
Жить, встречая радость и беду.

Вскинула ладошку на прощание
У колонн, летящих в синеву.
И пылает тайное сияние
На моём нетронутом снегу.

Этим светом многое обещано –
Дальний знак Надежде и Судьбе…
Самая единственная женщина, -
Я не позабуду о тебе.
               
ПО ТОНЕНЬКОМУ ЛЕЗВИЮ
По тоненькому лезвию любви
Уходим в край нетронутой весны.
Кругом разлив и сладкий гул в крови
Наш пропуск в юность – веточка сосны.

Любимая, мне так с тобой светло
Здесь наше время, здесь пространство счастья.
И как бы ни ушли мы далеко –
День этот будет солнцем средь ненастья.

У самой убегающей воды
Огонь в сухих травинках еле дышит.
- Не угасай, - шепчу я. Он не слышит –
Чернеют горько пламени следы.

По тоненькому лезвию любви
Мы уходили в край своей весны.
Я в ней остался, вспомни, позови.
Возьми в ладони веточку сосны.

СЧАСТЬЕ

Счастье в чём? Любить и быть любимым.
Как прекрасно на Земле людей
Повторять единственное имя
Женщины единственной своей.

Лики канонических красавиц –
Мимо, как осенняя листва.
Милая, руки твоей касаюсь
Трепетно, как чистого листа.

Вдруг стихи случайно получались,
И не будет больше ни строки?
Вдруг ты скажешь тихо: "Повстречались
Мы с тобой напрасно у реки"…

И земля отнюдь не покачнётся,
И полёт свой не прервёт листва.
Только в сердце что - то  оборвётся,
Словно  в строчке кончатся слова…
Счастье в чём?      
               
"Л И В И Я, П О М Н И ". . .
                "Ливия, помни, как жили мы вместе…
                Живи и прощай "…(последние слова
                Римского  императора Октавиана Августа,
                Обращённые к жене.)

"Ливия, помни", - летит и летит сквозь века. . .
Время бессильно. Пусть рушится мраморный образ.
"Ливия, помни", - волною плеснула река,
Нас поразило: слова мы услышали оба.

Вечны не будем, но это понять не дано,
Вечны не будем, и скажется в будущем где-то
 « Ливия, помни», - В бокалах искрится вино,
С нами друзья и дыхание зрелого лета.

" Ливия, помни", - как шли одиночества дни,
И в очаге огонёк, угасая, метался.
В горном граните легли колесниц колеи,
Были владыки Вселенной – лишь пепел остался.


Голос остался, как свет негасимой звезды,
Ясно звучавший, когда угасало сознанье.
"Ливия, помни". . … Тебя защитит от беды
Память о прошлом, всегда уходящая с нами.

Память о прошлом волнует лишь тех, кто живёт,
Тех, кто услышат, как, вдохи последние полня,
Это из самого сердца живого придёт:
"Ливия, помни»…
 ПЛАМЯ ЛИСТОПАДА
               
Остывает пламя листопада
На сентябрьском золотом ветру.
Времени совсем немного надо,
Чтоб собраться к ближнему костру.

Это наш любимый перелесок –
Сушит листья осень без дождя.
Бабье лето серебро подвесок
Не скупясь, роняет на поля.

Остываю в ясности молчанья
У обид и сплетен на краю.
За святую искренность печали
Я тебя, поверь, благодарю.

Что бы сталось, будь любовь счастливой?
Нам с тобой об этом не узнать…
Осень заставляет торопливо,
Разгоревшись только, остывать.
               
         СЕНТЯБРЬ               
                " В сентябре я выхожу замуж". . .
                (из письма)
Даю тебе сентябрь. Моя продлится мука
Пока идёт с небес неслышно листопад.
Даю тебе сентябрь, как на прощанье руку,
Когда уже молчим, не отрывая взгляд.

Не выбирай судьбу из горьких и печальных –
Так много светлых дней в прозрачном сентябре.
Я помню каждый миг из твоего молчанья,
Как прозвучит оно потом в моей судьбе?

Любимой не зову и встреч искать не смею,
И всё твержу слова о мужестве себе,
Но забываю их, собою не владея,
Когда мелькнёт лицо похожее в толпе.

Вхожу, таясь, в наш парк. Под шелест листопада
Печальнее печаль и боль моя больней…
Любимая, прости, что я твержу: "Так надо…
Даю тебе сентябрь"…А сам люблю сильней.
                1982г.
ДВА ФОТО
Два фото на белой стене,
Два парня похожих немного.
Один – командир на войне! –
Так хочется выглядеть строго               

Красуются два кубаря,
И тщательно выбриты щёки,
Хоть, видимо, были упрёки,
Что мыло изводит он зря.

Другому чертовски к лицу
Берет и тельняшка тугая.
И солнце на знаках играет,
И жизнь не сложна молодцу.

. . .  В прохладном саду тишина,
И запахи знойного лета.
И так неоглядна страна –
В ней столько простора и света.

И так безмятежны поля
До самого с небом слиянья. . .
Но мчит по орбите  Земля –
Подранок уже в мирозданье.

Летит, чтобы вспыхнуть в огне?

Два фото на белой стене
Чернеют квадратами рамок.
И дом без мужчин, как подранок,
В печальной немой тишине.
                1986г.
                .
               
           И К Е Б А Н А
Какие могут быть цветы?
Какие клумбы? Икебаны?
Вбивают с маху, с высоты
Кувалдой лом Петро с Иваном.

Им наконец – то повезло:
Пусть на окраине далёкой
Пусть окна с видом на село –
Взметнулся дом из плит и блоков.

Осталось много за спиной
Грязь непролазная просёлка,
Под П Т У – шной шапкой чёлка,
И боевой солдатский строй.

Умеют руки земляков
Крутить упрямую баранку.
Познали тяжесть рычагов
И мирных тракторов, и танков.

И вот сегодня лом литой
Гудит тревожно и надсадно:
Ограда будет за стеной
Для огородика и сада.

" Какие могут быть цветы?
Какие клумбы? Икебаны?" –
Кричит с балконной высоты
Жена, вспотевшему Ивану.

А Марье вторит из окна
Петра законная жена:
"Погуще проволоку  вей,
Да чтоб колючками наружу –
Наш огород не для людей,
И лишний глаз никак не нужен!"

. . . Как в клетке курский соловей,
В ограде чернозём весенний.
А там, где жили, - средь полей –
Бушуют заросли сирени.
               
   ХРАМЫ      
               
Великолепны  ваши лики,
Старинных храмов божества.
Здесь и ничтожный, и великий
Познал минуты торжества.

Пусть человек не равен Богу,
Пусть жизнь – мгновенье, слава – тлен,
Как прах рассеяться не могут
Создатели вот этих стен!

Они в родной земле…Над нами
Тысячелетия листва,
А выше – блещут куполами
Старинных храмов божества.
                1988г.
НЕГАСИМЫЙ СВЕТ
               
                Ветер века – он в наши дует паруса.
                А. Твардовский               
Есть у берёзы каждой свой поэт,
То не беда, коль не прольётся песня.
Любовь к земле, как негасимый свет,
Уносим в города свои и веси.

Так веруешь, пока полей родных
Не остановит гаснущая сила:
"Как долго, далеко тебя носило,
А здесь уж нет ни сильных, ни живых".

Земля моя, прощением спаси,
Меня и всех, кто словно "ветр по краю"
Летит, летит, понять не успевая,
Что мы живём однажды на Руси!

Она безлюдный горизонт качнёт
В ответ... И ветер пронесётся с гулом.
Ах, ветер, ветер – жил такой народ!
И весь его с земли, как ветром, сдуло…



  МЫ СНОВА ЗДЕСЬ
 
                " Я никогда не покину небо". . .
                (из письма Н. Лотарева)

Мы снова здесь у скорбных плит, мой друг.
Ковёр травы – не скалы Гиндукуша,
Где вертолёт свой на врагов обрушил
Товарищ наш…
Здесь тишина вокруг.

Стоит над миром мая благодать,
И землю замело цветами вишен…
Сквозь чёрный дым он шёл всё ниже, ниже:
Так было нужно – небо покидать.

Живым больнее -  понимаешь вдруг,
Оставшись здесь, у скорбных плит печали.
Он спит, как в детстве, в материнской шали,
С родной землёй не ведая разлук.
               
        Л У Н Н Ы Й           С В Е Т      
               
Холодный свет Луны,
Остывшим листопадом
Легла лавина лет,
Отпетых в тишине…
Далёкий свет Луны,
Но он один и рядом,
Я говорю сейчас –
Как больно это мне.

Легка, как тень твоя,
А может, как улыбка,
Разлука не страшит – сердец не разобьёт.
И счастье, как всегда,
Сверкнёт едва – и зыбко
Аллеей неживой сквозь лунный свет уйдёт.


Ничем судьбы твоей теченье не нарушу,
И боль свою опять беззвучно понесу.
Как огонёк свечи ладонь скрывает – душу  -
От сплетен и обид безмолвием спасу.
Лицо, улыбка, взгляд.
Альбом, цветы  и  книга
Едва ли навсегда оставят в сердце след.
Виной тому не мы,
Нас в вечности – два мига.
А бесконечен лишь, бессмертен лунный свет.
               
  УХОДИТ ЖЕНЩИНА               
Уходит женщина сквозь ночь…
На сердце терпко и печально,
Что станут музыкой венчальной
Шаги её, ушедшей прочь.

Угрюмы тёмные дома.
Горит окно чужой квартиры.
Любовь раскинулась над миром,
В котором властвует зима.

Уходит…Только взмах руки
Едва качнул морозный воздух.
И видят стынущие звёзды –
Как мы близки.
Как далеки…
               
     СКАЗАЛА ПРОСТО               
Сказала просто: « Нам пора расстаться".
И в чёрной трубке частые гудки.
Что изменилось в мировом пространстве?
Смеются люди. Облака легки.

Повесил трубку. Затворяя дверцу,
Чуть задержал размеренность шагов
На миг один…Чтоб оклемалось сердце,
Пробитое свинцом негромких слов.
               
                Т Е Н Ь     В     Л Е С У
Всё было прозрачно и пёстро
В зелёном весеннем лесу.
Струились в высь неба берёзки,
Серёжки держа на весу.

А я – весь седой и не юный
С клюкой сучковатой в руке –
Шагал по тропинке угрюмо
С душою своей налегке.

Но что над зелёною дымкой
Акаций, дубков и берёз
Неслышимкой и  невидимкой
Из бывшего здесь пронеслось?

И сердце такою тоскою
Вскипело…Хоть вены порви.
Ах, тяжко ты счастье былое
И тень безответной любви.
                1991-94гг.
АПРЕЛЬСКИМ ДНЁМ    
Апрельским днём звонят колокола
Над городом и дальним полустанком,
Быть может, этот день судьбою станет
Иль растворится в омуте "вчера".

Не изменить теченья тусклых дней,
Пока душа пуста и одинока.
Порою жизнь безвыходно жестока,
И только краткость жизни – счастье в ней.

Так кажется…Пока надежды луч
Не вспыхнет вдруг в разрыве туч весенних,
И краски дня зимы покроют тени,
И солнца свет польётся из – за туч.


Что будет? Счастье? Или боль дотла
В который раз жестоко выжжет душу?
Остановись и тишину послушай.
Апрельским днём звонят колокола.

           МЕЛОДИЯ
Вкладываешь новую кассету,
Модная мелодия звучит.
Песня, покорившая планету,
В танце нас с тобой сейчас кружит.

Музыка ли так околдовала,
Иль судьба качнула на крыле?
Но на время времени не стало,
Никого не стало на земле.

Показалось – вечность есть для счастья.
Как, когда в реальности опять
Мы очнулись?
Что же в нашей власти?
Только плёнку вспять перемотать…
               
         Т В О И   П И С Ь М А
                Е.Т.
Даже если мог бы я вернуть
Те часы, когда они рождались,
Это вряд ли изменило б суть –
Всё равно с тобою мы расстались.

Потому коробку из картона,
Где лежат они – в который раз –
Прячу не от взглядов посторонних,
А подальше от своих же глаз.
               
               К О М Б А Т
Пораньше встал. Не тронул папиросы,
А двухпудовку – гирю покидал.
Побрился. Принял душ. И, голый – босый
Пошёл – из шкафа чистый "тельник" взял.

Потом "глазунья" – завтрак холостяцкий.
Потом за дверь – надраить сапоги.
На кителе поблёскивают "цацки",
Берет десантный сплюснут впереди.

Ну, вот и всё. Теперь пора на службу.
Усильем воли смял в душе тоску,
Припомнив, как вчера  "снимала стружку"
Супруга, укатившая в Москву.

Смахнул с подушки золотистый волос.
Подумал горько: " Вот и нет жены."
Как нет квартиры, денег – только голос
Охрипший за последних две войны.

Из ДОСа * вышел он молодцевато,
Но у крыльца окаменел на миг,
Как будто снайпер поразил комбата:
В песке забыл сынишка грузовик.
 
 ДОС – дом офицерского состава               

                К О Р А Б Л И
Ночью покинули бухту,
Тихо, неслышно ушли,
Праздно стоявшие будто,
Но – на постах! – корабли.

Их, загорая на пляже,
Мы изучали в бинокль –
Блеск корабельных медяшек,
Дизелей чёрный дымок.

Утром – их как не бывало.
Берег спокоен и чист.
Бухта просторнее стала.
Сон не тревожит горнист.

Бочки причальной громаду
Мерно вздымает волна.
Странно, но сердце не радо,
Хоть отдыхаем сполна…
     З А К АТ  Н А Д   М О Р Е М

Заката зарево над водами горит –
Огонь далёкий солнечный и вечный,
Окрасил море, небо и гранит,
И шелест трав – сухой и бесконечный.

Свежеет ветер, волны бьются в мол.
На коже соль морская проступает,
Рыбацкий сейнер к пирсу подошёл,
Матрос хамсой пакеты наполняет.

Шашлык и хлеб, янтарный цвет вина.
На пляже люди, музыка… коровы.
В тумане Феодосия видна,
Приморский с нею – два конца подковы.

И понимаешь, чем нелеп наш мир:
Под  этим небом брат идёт на брата.
И силы зла творят во мраке пир,
Неужто в жизни – зарево заката?
                П. Приморский         
                1995г.
         С Л О В Н О      О Ч Н У Л С Я
                Анна – благодать, милость
Словно очнулся вдруг –
Жизнь – то почти пролетела.
Дружий редеет круг,
Отяжелело тело.

Юности лёгкость где?
Где чистота дыханья?
Мысль не летит к звезде,
К таинствам мирозданья.

"Прима" давно во вред.
Водка – избави Боже!
И обернуться вслед
Меньше желаний тоже.

. . .Помнится: вдалеке
Белый туман над прудом.
Платьице на песке.
Анечка – словно чудо!

Этот невинный миг
Тянется, манит, снится.
Взгляд её, как родник…
В воду метнулась птицей:

"Славка! Не подходи!" –
Груди локтями сжала…
Знал ли, что впереди
Жизнь без тебя лежала?

Так и стоишь в воде
В памяти давней, прошлой.
Платьице на песке,
След твой  - летящей прошвой.

Словно очнулся вдруг –
Сжало пребольно душу:
Молод я был и глуп –
Не подошёл! Послушал…
                .               
   П А С Т У Ш О К   И   " Ч Е Л Н О К "
                1
Прогрохотав над узкой речкой,
Идёт по насыпи состав.
Как бьётся юное сердечко –
Стоит парнишка, поотстав

От стада, что вечерним лугом
Он гонит с выпаса в село.   
А поезд жарко дышит Югом,
В нём ярко, весело, светло.

В вагонах музыка играет,
И песни громко в них поют.
И ветер шторы раздувает –
Открыты окна там и тут.

И завтра утром спозаранку
Их встретит свежая Москва!
А здесь Бурёнки  да Белянки,
Ночная темень да тоска. . .

Ах, если б бросить кнут ремённый,
И прыгнуть прямо из сапог
В мир этот сказочный вагонный,
И слиться с грохотом дорог!
                2
Он курит в тамбуре гремящем
И множит, делит – всё в уме.
И сколько весит каждый ящик,
Он знает болями в спине.

Товары сунуты под полки,
А мзда – в карман проводнику.
Войдут таможенники-волки –
Он, словно заяц, начеку!

Ну, а пока, не узнавая,
Глядит на луг и на село:
Забыта им земля родная,
Иль слишком пыльное стекло?

Не зрит, не слышит, как маманя
Зовёт его:" Вернись, сынок!"
Пастух. . .Коровы. . . Русь в тумане. . .
Проехал родину " челнок ".

ВЕЧНОСТЬ ПОКОЯ
               
               6 августа  1997 г.
Сегодня утомился с непривычки:
Выпалывал траву, пилил сушняк.
На проводах перекликались птички.
На солнце грелся душа чёрный бак.

Как хорошо, что рядом никого.
Всего пять соток, а простор – вселенский.
Пусть пригород, а воздух – деревенский,
И тишины спокойной торжество.

Солёный пот на жарком солнцепёке.
Воды подземной сладкое питьё.
Безоблачное небо на востоке.
И пруда серебристое литьё.

В слезах смолы сосновая доска.
Не радость на душе и не тоска.
Ни чувств, ни мысли… Тихо посижу,
За самолётом – точкой послежу.

Какой покой застыл в моменте этом…
Как бусинка росы на лепестке,
Как мотылёк на встречном ветерке,
Как шмель, гудящий деловито где-то…

Пока покоя вечность истекла,
Земля неслышно часть пути прошла…
 
       Н А Ш  Т И Х И Й  Д В О Р
Полдюжины берёз. Качели. Гаражи.
В прохладе утренней скамьи под старым клёном.
А дальше – солнечной полянки витражи –
Горят росинки на траве зелёной.

Наш тихий двор. Здесь улиц тяжкий гул
Не слышен за бетонными домами,
Мир скоростей тут сладко прикорнул
И расставаться не спешит со снами.

На турнике уже повис спортсмен
Не первой свежести: с залысинами, брюшком.
Проходят кошки у подножья стен,
Сушить соседка понесла подушки.

Помятых двое, стоя у ларька,
"Пикуром" пенным смачно "тушат трубы".
Глаза светлеют…Не дрожит рука. . .
В машине дама яро красит губы,

Пока хозяин носит в "Мерседес"
"Акаи", "Панасоники", "Фунаи".
Был слесарь, но вознёсся до небес,
Уже дворянство прикупить мечтает.

Безмолвной группой беженцы прошли
На целый день садиться к магазину.
С какой, Бог весть, обугленной земли
Их занесло на русскую равнину?

В наш тихий двор…
               
                Т Р Е Т Ь Я  М О Л О Д О С Т Ь
ИЗ МРАКА БОЛИ И ОБИД               
Из мрака боли и обид
Я шёл к тебе, такой желанной,
Смотри, как на столе горит
Костёр из роз благоуханный.

В холодном мраке бытия
Так устаёт порою сердце.
Дай Бог мне только насмотреться
На  даль, где растворяюсь я.

На  бесконечность карих глаз,
Таких родных, таких нежданных…
Костёр из роз благоуханных,
Любовью освещает нас.
                2
Господи, как одиноко
Мне на земле в этот час!
Крест мой на сердце жестоко
Рухнул – и опыт не спас:

Знал ведь – любовь неподъёмна,
Было так в жизни уже.
Но, очарованный словно,
Снова я взмыл в вираже.

. . .Даже молва расписная
Смолкла, растаяв вдали.
Счастьем весь мир наполняя,
Мы половодьем брели.

Чувств и любви половодьем,
Поздним разливом своим...
Жаркий июль на исходе,
Горек прощания дым.

Плавно автобуса дверца
Нас разделила с тобой.
Падает крест мой на сердце
Сквозь небосвод голубой.
               
                3
               М О Л Ч А Н И Е
Как мне не достаёт молчанья твоего!
Я понимаю – именно молчанья…
Когда в ночи спокойное дыханье
Едва касалось слуха моего.

Шумели сосны за стеклом оконным
Луна сияла. Твой короткий сон,
От боли в сердце, сдерживая стон,
Хранил я, весь любовью напоённый.

В минуты эти сущность бытия
Я постигал, наполненный тобою.
Я понимал, что целой жизни стоят
Слова: « Родной, любимый – я твоя"…

Слова ушли, растаяли как дым.
Я слышал лишь спокойное дыханье.
И понимал, что в этот миг молчанья
Земное счастье к нам пришло двоим.
               
                4
       П У С Т Ы Н Н А Я      С К А М Ь Я
Уходит в синеву под кроны тополей
Последнее тепло, а лето знойным было.
Стою совсем один, и тянет от полей
Июльскою травой, что солнце подсушило.

Под липой на скамье в далёком городке
Хотел оставить я цвет негасимой розы.
Но, оглянувшись, вдруг увидел на песке
Вчерашние следы – и навернулись слёзы.

Нет, сам я уносил тот цвет в небытие.
Пустынная скамья изгибом плавным гнулась.
И голос твой тогда ТАК зазвучал во мне –
Далёкий и родной, - что сердца боль коснулась.

И сколько будет мчать усталая Земля
Тебя, меня, людей безвестных миллионы,
Прислушайся, замри, дыханье затая –
Увидишь, как цветут прекрасные бутоны.

Они всегда, где мы – и в чистом хрустале,
И в « вазе» из простой пластмассовой бутыли…
Стою совсем один. Остались на скамье
Осенняя листва да блёстки звёздной пыли.
               
                5
Желанною и самой близкой
Зову тебя, любовь храню.
Мой зов уходит в переписку,
В даль телефонную твою.

Но почему, как чёрный глетчер,
Пронзает отчужденья миг
В минуты нашей краткой встречи,
В родных объятиях твоих?

И за молчанием – заботы,
И за дыхание – печаль.
И за спиною словно кто - то,
Кто вместе с нами смотрит вдаль.
               
                6
          О Д И Н О Ч Е С Т В О
Добра и ласки только хочется
Под этим небом на земле.
Но почему лишь одиночество
Встаёт, как травы на золе?

Ведь, кажется, ещё мгновение -
И лаской отзовёшься ты…
Но проступают в озарении
Вновь одиночества черты.

Ещё ладони сжаты бережно,
И губы жаркие ловлю.
Но уж перрон прощальным берегом,
И выдох за стеклом : «Люблю !"

И всё вернуть, отсрочить хочется  . . .
Я замираю не дыша.
Но мир стал храмом Одиночества,
И в храме теплится Душа.
               
                7
В последний раз сказал тебе – люблю.
В гордыню нежность обратив свою.

Ушло письмо, но не пришёл ответ:
Мне без него -  того, что было – нет.

Сказала: « Жди, - желанная моя, -
Не торопи – сама решаю я ".

Я думаю, что ты решишь как надо,
Но неподвластна мне моя Душа:

Есть и в печали для неё отрада,
И воля тоже очень хороша!
               
                8
                П И С Ь М А
Как от тебя люблю я получать
Большие письма строго-озорные.
Конверт продолговатый надрывать
И видеть буквы на листках родные.

Равненье строчек, почерка полёт,
И милую знакомую ошибку.
Из дальней дали мне письмо несёт
Твоё дыханье и твою улыбку.

Пусть день и час, когда писала ты
Ушли во тьму, что жалости не знает.
Тепло письма, как дальний свет звезды
Пришло ко мне и душу согревает.
               
                9
Когда ты говоришь: « Любимый"…
Мне так тревожно и легко:
Пугают смысла слов глубины,
И то, что мы так далеко.

Я знаю все любви повадки –
Вначале несмела, робка,
Как половодье, без оглядки
Ломает судьбы спрохвала.

То стужей опалит, то зноем,
То к счастью вознесёт, то вниз
Небритым испитым изгоем
Швырнёт – и к пропасти катись!

«Любовь не вздохи на скамейке»,
Но как прекрасно лишь вдвоём
Идти пустынною аллейкой,
Не помышляя ни о чём.

Мечтать не надо! Ждать  не надо,
Что будет лучше впереди.
Люби сейчас – и в том награда,
И счастья большего не жди.

Слова и чувства – всё мгновенно –
Была в моей твоя рука
Лишь миг назад… Нет. Нет. Степенно
Проходят месяцы, века…

Проходит боль обид, молчанья.
И хоть ещё не всё легко
Не просто всё … Есть расстоянье.
Есть ты… Но в прошлом. Далеко.
               
                10
Ты где была сейчас?
И в мыслях не достать…
Жила, дышала, шла
Покачиваясь плавно.
Была совсем одна.
А может, не одна
Ты на резном окне
Прикрыла в спальню ставни.

Ах, не был никогда
Я в дальнем том краю,
Где ты сейчас была,
Где Бог даст – будешь, будешь…
Давно пора забыть, как я тебя люблю
Как больно, сердце, мне
Ты студишь,
                Студишь,
                Студишь.
               
                11
Погрейся у чужого счастья,
Испей вина, спляши и спой.
И выйди из тепла в ненастье,
Наедине сама с собой.

Как здесь темно средь чернозёмов
В Касторном коренном твоём.
Растаял свет чужого дома,
И где -  то в темноте твой дом.

В нём холодно и одиноко.
Чужое счастье – свет во мгле.
Ты вспомни о любви жестокой,
О фотографии в столе.

Нет ни звонков, ни переписки.
Лишь слёз невыплаканных дым.
Из разных окон – двух, неблизких -
Мы в ночь единую глядим…
               
                12
Сказала ты, прощаясь навсегда:
-Со мною будь, чтоб я была всегда!
Сияет в небе ранняя звезда,
Ты не со мной. Лишь снишься иногда.

Сказала, уходя: Минует срок –
Поймёшь, как ты на свете одинок.
Прошёл тот срок. Осыпались цветы.
Я одинок, но с кем на свете ты?

Сказала, оставляя горечь губ:
- Ты ласков, мой поэт,  но очень глуп.
Другой такой, запомни, не найдёшь!
Вошла в вагон. Тот поезд не вернёшь.

Один на гребне насыпи стою
И чистый, вольный, горький воздух пью.
Такой , как, ты на свете не ищу,
И ни о ком, поверь мне, не грущу.

Да, ласков, глуп и одинок поэт,
Но ни обид, ни сожалений нет:
Всё поглощает время без следа,
Но в Слове ты со мною -  навсегда.
               
                13
              Р А С С Т А В А Н И Е 
Было всё хорошо и не очень.
Между сосен янтарный песок.
Здесь бродила разлучница – осень,
Обронила тумана платок.

Здесь, где поняли мы – расставанье
Не когда -  то, не где - то, а вот!
И помчались вразрез расстоянья
Дальше, звонче – ведь время не ждёт.

Ты  не ждёшь. Да и я забываю.
Пусто в сердце. Хрустально. Свежо.
Где та осень? Где сосны? Не знаю.
Только помню, что там хорошо.
               
                14
Прости меня, я помню о тебе.
Сквозь боль и горечь добрым словом помню.
Как одиноко было, нелегко мне
Почти забыл я , помня о тебе,

Совсем другая, знаю это, ты:
Возьмёшь – и радость оборвёшь молчаньем.
Не снизойдёшь до слова -  до прощанья,
Оставишь в клетке чёрной немоты.

Конечно, можно с корнем вырвать боль
И дальше жить…А сердце? Что ж, срастётся . . .
И видеть только миг перед собой,
Забыв о том, что в прошлом остаётся –

Что было солнцем, небом голубым,
Что счастьем было терпким, запоздалым.
Что осень жизни обратила в дым.
Что не исчезло, а стихами стало.
               
                Ангел мой, ты видишь ли меня?
                Ф.И. Тютчев
Не ангел ты. И ты меня не видишь.
Не слышишь, не  скучаешь, не зовёшь.
Ты поутру к большой дороге выйдешь
И в свете раннем по делам пойдёшь.

Имён так много у одной заботы,
Которая зовётся кратко – жизнь.
Весь день – трудам. Лишь уходя с работы,
Увидишь: в небе звёздочки зажглись.

Остановись же на большой дороге,
И в тихом свете гаснущего дня,
На миг забыв заботы и тревоги,
Увидишь ты бредущего меня.
                1998-2001г.
               
               
    П А Р Е Н Ь    С   Г И Т А Р О Й               
Стройный парень с гитарой,
Что вошёл в наш трамвай,
Камуфляж твой не старый –
Ты нам спой и сыграй.

Видно, на перевалах,
Настрадавшись сполна,
Переживши немало,
Просит сердце вина.

Молод  ты – но в морщинах.
Напряжённый кадык.
Ты был там, где мужчина
Быть мужчиной привык.

Где стучат АКМы,
БТР – дом родной.
Где пронзают сирены
Горный воздух ночной.

. . .Хлёсткий парень с гитарой
О Чечне песню пел.
И в трамвае и старый,
И юнец присмирел.

И по стёклам катились
Слёзы – капли дождя.
В кошельках люди рылись,
Где рубли без вождя.

Где на каждой монете
Тиснут гордый орёл!
Деньги в синем берете
Парень сжал. . . И сошёл.             
                С А М О Л Ё Т -  П А М Я Т Н И К
Ну, вот и окончен полёт
Усталой серебряной птицы.
Весёлый дошкольный народ
Смеётся под ней и резвится.

Старушки степенным рядком
Сидят под крылом её смело:
Привычен им этот фантом,
Что в небе был крестиком белым.

Но утром, лишь солнце взойдёт,
Лучами наполнив кабину,
Не зная, что кончен полёт,
Он ждёт для заправки машину.

Нет, вовремя кончен полёт.
Поникли свистящие крылья.
Тебе повезло, самолёт,
Что в небе тебя не подбили.

Что адского пламени жар
Тебя не пожрал при паденьи.
И что ты убийцей не стал,
Промчавшись над мирным селеньем.

 Нарядная свадьба идёт
К нему, чтобы сняться гурьбою!
Да, этот окончил полёт.
Другие готовятся к бою.
               
           Д Е Н Ь         У Ч И Т Е Л Я
Наступит ясный день осеннею порой,
Качнётся в небе клин высоких журавлей,
И я услышу вдруг с неясною тоской
Родные голоса моих учителей.

Припомню, словно сон, как улица цвела
Букетами цветов в день первый сентября.
И как был светел класс, куда меня ввела
Учительница первая моя.

Пусть годы пронеслись, но не забыть вовек
Неровных первых букв, портретов строгих взор.
Как, осенью придя, мы все смотрели вверх –
Стал ниже потолок и уже коридор.

По разным городам дороги разошлись.
Судьбы не угадать, не предсказать путей.
Но знаю: как бы нас не завертела жизнь –
Учитель в праздник свой ждёт дорогих гостей.

Тетради отложи, мой мудрый педагог.
Сними свои очки, стань прежней, молодой.
Как много лет назад, переступив порог,
За партою своей я сяду пред тобой.

Неспешно в тишине беседа потечёт.
Мы вспомним целый класс и подождём друзей.
Они придут сюда! А тем, кто не придёт
Пусть будет виден клин высоких журавлей.
               
        Т Р Е Т Ь Я       П У Ш К А Р Н А Я
Спускаюсь по крутому склону,
Деревьев шум над головой.
Стоят по косогору клёны
Над синей стылою водой.

Мелькают, кувыркаясь, листья.
То свет, то тень...В голубизне
Рыжеют кроны мехом лисьим,
Дивлюсь осенней новизне:

Ведь, кажется, весна и лето
Все краски взяли для себя.
Но почему душа поэта
Парит в пространстве октября?

Вдали жильё с собачьим лаем . . .
Дорога с рёвом дизелей.
Здесь тишина. И я вдыхаю
Здесь воздух осени моей.
               
   К А К      М О Л О Д Ы   М Ы   Б Ы Л И . . .
                1
             К И Р П И Ч Н Ы Й   З А В О Д  (лето 1970 года)

Я верил лозунгам на стенах,
И песням, лившимся   рекой,
Когда на утреннюю смену
Мы шли весёлою гурьбой.

Смеялись впереди девчата,
Мы, папиросы прикусив,
Ломы литые и лопаты
Несли. И столько было сил,
 
Что каждый мускул пел под робой.
В струе воды дробился луч.
И солнца диск – такой огромный –
Вставал с востока из-за туч.

А у печи, меж вагонеток,
Ночная смена заждалась:
"Привет, покурим?" – и со света
Я шёл в ходок не торопясь.

Тускнели лампочки под сводом.
Белел кирпичный  "перевяз".
Всё глуше песня там, над входом,
Из репродуктора неслась.
               
                2
                МАРИНА               
                М.Т.
Марина – из пены – морская. . .
Но брови – в кирпичной пыли.
Девчонка моя заводская,
Как пели для нас соловьи!

И жук золотистый – троллейбус –
Проспектом Гагарина мчал.
Робея, стесняясь, колеблясь,
Обнять тебя так я мечтал!

Вот нам бы те фильмы, что нынче
Под кайф, марафет и балдёж
Пивко и водчонку отвинчивая,
 Глядит в "видаках" молодёжь.               

А мы ведь в удушье краснели,
Друг друга коснувшись в ночи.
И руки натружено пели
В кирпичной налившись печи.

И пели точёные груди,
Что ситчик могли разорвать!
Но ты разводила мне руки,
И мы продолжали гулять.

. . .Всё лето и целую осень
Гулял я с тобой, остолоп.
Пока военком не забросил
Меня в сапоги и в окоп.

Марина, гуцулка хижая,
Одна из моих недотрог.
Я счастлив был, пост охраняя,
Что честь твою другу сберёг.
               
                3
        О Б Щ Е Ж И Т И Е    Х К З
Там хлёсткие фразы звучали,
Там пела, рыдая, струна.
Там спорили жарко, кричали,
И дым выходил из окна.

Мы молоды были, не биты,
Не мяты в житейской суме.
С мозгами мечтами набитыми
Мы жили в советской стране:

Всё было доступно и просто –
Сегодня ты садишь кирпич,
А завтра без лишних вопросов
Студент иль услышавший клич

Строитель далёкого БАМа,
Иль парень семьи трудовой,
Сказав: « До свидания, мама! " -
В солдатский становишься строй.

. . .Смеялись и пели девчонки,
И звёзды мерцали с небес.
И были в знакомой сторонке
Родными речушка и лес.

Где всё растеряли, забыли?
Гитара от пыли седа.
Вчера ещё молоды были,
Да юность ушла без следа.
               
                4
       З Е Л Ё Н А Я    З В Е З Д А
                Владимиру  Немыкину               
Ах, где ты друг, Малыш мой бескорыстный?
Известный « универу» баламут.
Каштаны  у Шевченко вновь цветут,
А я уж сед, и в юность путь не близкий.

Ты помнишь – мчали нас на Харьков поезда?
Я в Курске сел, ты в Прохоровке прыгнул.
И весь состав,на повороте выгнув,
Манила в даль зелёная звезда.

Да, дней так много было золотых –
Гранит науки размочив "Портвейном",
Под вечер под гитару громко пели,
Для милых однокурсниц озорных.

И Градский пел : « Как молоды мы были" . . .
И звали вновь гудками поезда.
И семафор – зелёная звезда –
Распахивал пред нами жизни были.

               
          С Е В А С Т О П О Л Ь (1982 - 1992 г.)
Паром отходит не спеша,
И бухта развернулась.
Давай почувствуем, душа,
Что юность к нам вернулась.

Над Графской пристанью она,
Как чайка, пролетела.
Крепка зелёная волна,
И мускулисто тело.

С невестой  тоненькой своей
 Я на Приморский вышел:
"Шампанское" по шесть рублей!
Оркестр над морем слышен.

Она берёзка у меня.
Я строен, словно тополь.
И полон солнца и огня
Прекрасный Севастополь.

И КЧФ ещё зовут
Краснознамённым флотом.
. . .Лишь через десять лет пройдут
К Форосу рядом с фортом

Те боевые корабли,
Что сдали всё без боя.
Здесь затонули корабли
В столетие иное.
. . .
Паром идёт наш, не спеша.
Вернись из прошлого, душа:
И так уж сердце сжало.
Со мной мой сын, жена моя,
Вновь в Севастополе семья,
А это так немало.
               
               
               Ж У Р А В У Ш К А
В тяжёлых вёдрах свёкла и морковь.
Плоды в листве – цветов горячих спектра.
И белый дым ботвы горящей вновь
Пахуч и горек в переливах ветра.

Как раскраснелась жёнушка моя:
Устатен труд над тучным урожаем.
Под солнцем ласковым осенняя земля
От буйства гроз и зноя отдыхает.

Всё было в жизни, в круговерти лет.
Прости обиду слов и боль поступков.
К нам с неба льётся золотистый свет
В простор полей средь тишины и звуков.

Да, эти звуки далеко слышны –
Курлыча, журавли далёким клином
Плывут над нами. Как они дружны
В полёте этом дивном и едином.

И мы с тобой, журавушка моя,
Ладонями прикрыв глаза от солнца,
Птиц провожая в дальние края,
Так неразлучно вместе улыбнёмся.
               
 ОБЕТ   
Хотелось бы сыном остаться.
И домом, и крепким стихом.
Зелёной травинкой качаться
Иль в небе парить голубом

Весёлой заливистой птахой.
Но воинский помня обет,
Я знаю – есть способ без страха
Уйти от болезней и лет.

Был сыном, отцом, старшим братом,
Всех помня, в последнем бою
Простым неизвестным солдатом
Паду за Отчизну свою.
               
                .
             В      В О Р О Б Ь Ё В К Е
                1
Испарина жаркого лета,
Журчанье бегущей реки.
Мы снова собрались у Фета –
Поэты, друзья, земляки.


Всё те же постройки усадьбы,
Поляна, бегущая вниз.
Девчата, как будто для свадьбы,
В старинный наряд убрались.

Слух режет лихая тальянка,
Но смолкли, сомкнулись мехи:
Поэт соловьём спозаранку
Распевно читает стихи.

Мне тоже представится слово…
Пока ж в разнотравье лежу
И в бездну шатра голубого,
Как Фет здесь когда-то, гляжу.
               
                2
Господь, твой мир, безмерный и прекрасный
Словами Веры принимаю я:
Момент творенья – тайны многочастной,
Бесчисленность дыханий Бытия.

Где для других есть камни преткновения,
Я лишь смиренно голову склоню:
Уж если средь людей не редкость гении,
То Господа и мир его пою!

Но для чего песчинке мирозданья
Мне – грешному по мысли и крови –
Ты дал ума высокое дерзание
И родники пленительной Любви?
               
                3
                На стоге сена ночью южной
                А.Фет
Окинул вселенную Фета –
Бездонную чёрную твердь.
Светила дрожащего света.
Планет и комет круговерть.

Земля так же прочь уносилась,
И ночь мне смотрела в глаза.
Вдруг сердце тревожно забилось
Ресницы смежила слеза.

Мы все в глубине этой тонем,
Кто здесь на земле, кто в раю.
На стоге был Фет. На балконе
Я в доме панельном стою.

Мчит спутник звездой полуночной.
Два века, как миг, пронеслись,
И в длани, по-прежнему мощной.
Наш мир, как песчинка, повис.
               
          Н А    С А М О К А Т Е               
Я толкаю свой "мотоцикл",
Разгоняю свой самокат.
Вдох и выдох – дыханья цикл.
Взгляд вперёд, вперёд и назад!

И тропинка бежит, пыля,
И над ухом жужжат шмели.
И уходят всё в даль поля,
И комбайны, что корабли.

По-над полем Горелый лес,
Он урёмен, дремуч стоит.
Только ярче огней небес
В паутине роса блестит.

Что мне надо? Мальчишья прыть –
Так бы тропкой катить-бежать!
Из колодца водицу пить…
Как мечтал, чудак, взрослым стать.
               
                В Р Е М Я     И       Р Е К А
Обид и болей выпало немало.
Но были дни и счастья, и побед.
Иду безлюдным берегом устало,
С тобой, Река, знаком я много лет.

К тебе с горы сбегали мы, мальчишки.
Была ты глубока и широка.
И, раскидав рубашки и штанишки,
Бросались в воду с шаткого мостка.

. . .Пел  соловей. Весь берег был в сирени.
Бал выпускной, и над рекой рассвет.
Слова любви – признанья потрясенье,
И  тихо: «Нет"… - упавшее в ответ.

Ах, юность, юность! Как ты пролетела?
Стояли дни, а пронеслись года.
Здесь над рекой всё ж свадьба отгремела,
С женой и сыном приходил сюда.

Родных вокруг как будто и немало:
Друзья, семья, уютный дома свет.
Но почему по берегу устало
Иду совсем один на склоне лет?

Крутой откос. Сюда сошлись дороги.
До неба сосны. Выше – облака.
Я к ним пришёл, чтоб подвести итоги.
Текут неслышно Время и Река.
               
         Н А     Р У С С К О Й       Р А В Н И Н Е
На жарком литом перекрёстке
Под лозунгом "Харьков – Москва"
Стою у тенистой берёзки    
И пыль обиваю с носка.

Кроссовки пропахли полынью.
Просторы вокруг далеки.
Средь русской равнины былинной -
Ни моря здесь нет, ни реки,
 
А есть лишь холмы и низины,
Шоссе под колёсами стон.
И солнечный воздух полынный,
Кузнечиков звон-перезвон.

      К ГОДОВЩИНЕ ГИБЕЛИ АПРК «КУРСК»      
               
Целый год буруны за кормой –
Корабли бороздят океаны.
. . .Вы под чёрной студёной водой
В субмарине, зияющей раной.

Режут роботы прочную сталь.
Водолазы колдуют над лодкой.
Смотрят мамы в студёную даль,
Жёны, дети -
 Но ждут ли находки?

Помнят сильных таких, молодых -
Залюбуешься формой морскою.
Дай же Бог, чтоб смогло пережить
 У  родных
Вновь трагедию сердце живое.

Одиночество, слёзы, любовь. . .
Целый год отступали печали.
Но нахлынули, стиснули вновь
Рёвом шторма и криками чаек.
            ПОЭТЫ РОССИИ               
                Памяти поэта Н.Ю. Корнеева
Уходят из жизни поэты –
Две даты в последней строке.
Поля, что их словом воспеты,
Лежат на холмах вдалеке.

Склонились печально берёзки
Над чёрным раскопом земли,
И словно стихов отголоски,
Курлыча, плывут журавли.

Над вечным безбрежным покоем
Нетленное Солнце горит.
Нетленное Слово над горем
Уходит в слепящий зенит

Под купол безоблачной сини –
В нём душам мятежным парить.
Уходят поэты  России,
Но строчкам их пламенным жить!
                16.08.2001 г.
               П Р О Т Е З       
                Ивану Хомякову, уроженцу
                деревни Куликовка
"По небу летит самолётик,
По морю плывёт пароходик,
Строчит из кустов пулемётик", -
Мальчишка рисует плакат.

Отец подошёл с лёгким скрипом,
Молчал, а душа билась криком
О горе простом и великом,
Что вынес из боя солдат.
….
Лишь месяц как парня призвали
Из древних крестьянских Щигров.
И вот уж их на перевале
В разведку бросают с "бортов".

Шёл взвод по кремнистой дороге,
И вдруг, лишь спустились в лощину,
Пронзая осколками ноги,
Взрываясь, запрыгали мины.

Братишка, курянин, земеля,
Тебя из чужой стороны
В Союз переправить успели –
Так мало ты видел войны!

Был госпиталь. Долгим и трудным
К родным и любимой был путь.
Вы вместе, и в миге остудном
Об этом вовек не забудь.

"Смотри, как рисую я , папа !"
Сынишку подбрось до небес.
В углу за обшарпанным шкапом
Запасный тускнеет протез.
               
          Г Р У Ш И Н К А
Упала грушинка  в саду,
Ей было восемь лет.
Мороз был лютый в том году,
И вот её уж нет.

Казалось, мелочь – средь потерь
Всего и вся вокруг
Скорбеть по груше. . . Но поверь:
Мой сад – мой друг.

Здесь после суеты дневной
Вдали от всех проблем
Я становлюсь самим собой –
Спокоен, крепок, нем.

Над каждым кустиком склонюсь
И все полью цветы.
От сливы к яблоне пройдусь,
Поглажу ствол, листы.

И вдруг – печаль ножа острей
Ушедшей жизни вслед:
Ведь рядом с грушинкой моей
Я прожил восемь лет!
               ТИШИНА               
Я не зову утраченную радость,
Не тороплю скудеющую кровь.
И не жалею, что умчалась младость,
И чуть смешна безумная любовь.

Кому теперь нужны мои признанья
И слов любви пустая шелуха?
В минуту встречи, краткого свиданья
Душа чиста от боли и греха.

В минуту встречи мы одни с тобою,
И пусть слова признаний хороши –
Они ничто пред высшей тишиною,
Беззвучно слившей наших две души.
               
       Р А С П И С Н А Я     О С Е Н Ь
Опять в этой рощице осень –
Как славно дубки подросли.
Как плавно в небесную просинь
Уходят дымки от земли.

Окрепли, поднялись берёзы,
В далёкой шумят вышине.
Когда-то здесь грянут морозы,
Но станет теплее к весне.

А нынче лесная дорога
Уходит в тенистый овраг.
Темно здесь и сыро немного,
И гулок мой сдержанный шаг.

Но вдруг за густою лещиной
Росистый раскинется луг!
Пылают кострами рябины,
И весел и взгляд мой, и слух:

Ах, осень моя расписная
Туманы на солнце клубит.
И в них тишина золотая
Беззвучно – хрустально стоит.
               
        М А Л Е Н Ь К И Й    П А Р К
Всё круче подъёмы,
Длинней и труднее пути.
Пора быть нескромным –
Иль это успел я пройти?

Дороже мне солнце
В сентябрьской прохладе небес.
В природу оконце –
Средь города маленький лес.

Ступлю под берёзы
И буду идти не спеша.
Сквозь ливни и грозы
К покою качнулась душа.

Слова в это утро
Скользят, как листва по лучу,
Нужны ли кому-то?
Не знаю... Но тихо шепчу.
               
      РОДИНА
 
Стоит золотая погода.
Название есть – благодать
У этого времени года,
А как же иначе назвать

Полей пожелтевших разливы
И колокол звонкого дня?
Во всём одинокий, счастливый
Живу словно нету меня.

На этой заросшей тропинке,
Бегущей средь белых берёз.
Над этой зелёной былинкой,
Сверкающей бисером рос.

На русской земле, где без боли
Нет счастья, разлуки, пути.
Где пристань покоя и воли
Успеть бы найти.

        У Ч И Т Е Л Ь
Поистёрлись ботинки, пиджак и штаны
Те, в которых  когда-то сходил за красавца,
Что купил в магазине пропавшей страны…
Незаметно иду, чтоб в глаза не бросаться

Тихой улицей, где тополя поднялись,
Где ходил молодой и упругой походкой
Где сидят под кустами, толкуя про "жись"
Мужики испитые с закуской и водкой.

Им приветственно кепку свою подниму,
А они мне: « Присядь – ка   ты с нами , учитель".
Но рукою махну и легонечко ткну
В грудь, где сердце горит, там, где боли обитель.

Их когда-то учил, и звенели слова
О Поэзии, Родине, пламенном Данко!
И детей их учу… Уж седа голова
В класс вхожу, как под траки ревущего танка.

Здесь мой бруствер последний!
Мой стол – мой окоп!
Не патроны в обойме, а русское слово.
Пусть гудит голова, сотрясает озноб –
Подниматься в атаку мне снова и снова

За Россию, где мой вымирает народ,
Ну а кто-то жирует, справляя поминки.
Посмотрите: учитель с работы идёт –
Пиджачишко потёртый. Худые ботинки.
               
            З О Л О Т А Я    С В Е Ч А
Не моё...Не бывал горлохватом
И на митингах мрачно молчал,
Оттого, что не крут и не хваток,
И ещё не совсем одичал.

И всё больше, сторонка родная,
Глядя вдаль, ощущаю я грусть.
Мать – земля, что же ты как чужая?
Где же слава и честь наша, Русь?

Опоили тебя мутным зельем,
И пошла красота по рукам.
Бесы буйствуют теле весельем,
И дорога не торится в Храм.

Жизни тусклой никчёмную повесть,
Крестный ход на тернистом пути,
Русской памяти горькую совесть,
Золотая свеча, освети!
               
УХОДИТ ВСЁ
Уходит всё: цветенье лип душистых,
Приволье лета,  осени  печаль.
Уже не быть мне в самых голосистых.
Уже и впрямь прошедшего не жаль.

И пусть мой путь не так уж крут и светел,
Но вряд ли по-иному жил бы вновь:
Ведь счастье то, что я на этом свете
Умел дарить и нежность, и любовь.
                2002г.               
           КРУГ
Поймёшь постепенно, не вдруг,
Что жизнь как сжимаемый круг.
Что слово, поступок и взгляд
В пространстве за нами летят.

Придёт, не минуя, расплата…
Так солнце январским закатом
Слепит нестерпимо, невмочь!
А следом – морозная ночь.
               
               С В Е Ч А
Не спится мне. Под звёзды выйду в ночь –
Дари мне вновь нечаянную радость,
Её теперь не в силах превозмочь
Ни одиночество, ни дней текущих сладость.

Земля пустынна…Но под шёпот звёзд
Гудит стволом столетний стройный тополь.
Над чёрной кроной миллионы вёрст.
Приникну к древу – жизненному току.

И в мрак небес уйдёт моя печаль.
К далёким звёздам устремлюсь мечтою.
Здесь, у корней, берёт начало даль.
Я мрак спугну затепленной Свечою.

И станет всё  от века на места:
Твердь со звездами, тополь с чёрной кроной.
Не спится мне…Душа моя чиста,
Как пламя над Свечой в ночи зажжённой.
               
   БЕГ ВРЕМЕНИ 
Вот так и живу, сознавая,
Что время ускорило бег.            
Что каждая клетка живая
Живёт, сокращая мой век.

За долю секунды – процессы
 Проходят в мозгу,  и в крови.
И внучка уже у принцессы,
Которой признался в любви.

Которую помню летящей,
Бегущей сквозь лес – березняк.
И смех её чистый, звенящий,
И я, остолопом стоящий,
Хоть бегал быстрее, дурак!

        ПАМЯТИ  МАМЫ               
               
Твой образ годы не сотрут,
Лица любимого черты.
Пусть воды Времени бегут. . .
Мы живы – значит с нами  Ты.

Ну а когда за окоём
Небесной горней высоты
Мы друг за другом все уйдём –
Там первая нас встретишь Ты.
                2002 г

               
                С Л О В О
Стол в ожидании затих
Средь праздника иль юбилея.
Сказали мне: « Читай-ка стих!"
Дежурный стих в виду имея.

А мне уже не до стихов
Дежурных – к случаю и дате.
Ведь слово выше облаков
Взлетит и на крыло подхватит.

Мы с ним становимся сильней.
Над словом плачем и смеёмся.
Словесной раны нет больней.
От слова счастьем задохнёмся.

Бокалов чистый перезвон,
И хмель чуть-чуть туманит дали.
И музыка со всех сторон,
И мудрость с привкусом печали.

Случайно – трепетно слились
Пересеченья чувств и судеб.
Здесь каждый думает и судит,
И держит путь длинною в жизнь.

И крест несёт свой до конца.
Сегодня пир, а завтра снова
Нелёгкий труд. Хвалю Творца:
Мне легче – окрыляет Слово.

                МЕТЕЛЬ
                Студентам музыкального колледжа им. Г.В. Свиридова
               
Обитель Музыки, чей с музами союз
Давно известен городам и странам. . .
Ложится снег на белый город странный,
Звенит "Метель»… И город этот – Курск.

Когда иду по улицам его,
Поют в душе беззвучные хоралы.
Мосты ажурные, дворцовые порталы,
В ветвях заснеженных – природы мастерство.

И в этом чуде прозвучать словам
Стихов и песен… Хрупким, тонким, вечным.
И каждый взгляд поэзией подсвечен,
И так приятно улыбнуться Вам

В ответ на сложный и простой вопрос.
Как наша жизнь он прост и безответен.
Лишь музыка и стих за нас ответят –
В них оправданье наших дней и грёз.

Звени, гитара! Ах, как хороша
Певица юная. И песня знаменита. . .
А за окном немного приоткрытым
В метельной мгле Свиридова душа…
               
            У Л И Ц А          С У В О Р О В С К А Я
Иду по улице покатой,
Гляжу на разные дома.
Здесь место бедным и богатым,
Сто судеб – улица одна.

Фасады есть на загляденье:
Цветы, лепнина и литьё.
Как не шабашников творенье
То "новорусское" жильё.

Антенны спутниковой чаша,
Откормленной собаки вид.
Всё говорит: « Победа – наша!
А нас никто не победит".

А рядом всё, что простояло
Века и войны той земли,
Где дух антоновки с металлом
По рощам славят соловьи.

Одноэтажные домишки,
Подслеповатые оконца.
И здесь уже живут людишки?
К ним не заглядывает солнце,

И чтобы им подзарядиться,
В ряд на завалинках сидят
Помятые с похмелья лица
И на прохожего глядят.

А я по улице покатой
Легко шагаю спозаранку.
Бедны фасады и богаты,
Но каждый затаил изнанку.
               
ЗАРЕВЫЕ  КРЫЛА

Ну, вот и опять вы очнулись
От сна – заревые крыла.
И душ сиротливых коснулись
Благие слова и дела.

« Простые хорошие люди,
Куда вы с родимой земли?
Не будьте пророки и судьи –
Их столько сошло с колеи.

Семантики древней не зная,
Не веря почти ни во что,
Соборностью где-то у края
Держитесь у края НИЧТО,

Где пламени адского блики,
И вопли средь дыма слышны.
Где групп металлических клики,
Как бесы, у ног сатаны.»

Истерзанный сексом и роком
В удушливой тьме теплотрасс,
Глядит затуманенным оком
Парнишка лохматый на вас.

Он нюхал баллоны и клеил
Отраву на темя крестом.
На землю два дюжих старлея
Его выносили пластом.

А мать – «синеглазка» со стажем,
Давалка за чашку вина,
Хихикала каменным стражам,
Испив свою чашу до дна.

И только, когда по России
Машина с крестом понеслась,
И вновь во всю мочь загнусили
Рок идолы…
В чёрную грязь

Она опустилась со стоном –
Заснула или умерла?
Подуло – то душу со звоном
Несут заревые крыла.
              ВОРОХ СЛОВ
Ворох слов на бумаге, но где же ты, пламя стиха?
Чуть лизнёт хворостинку огонь и, погаснув, дымится.
И душа, как природа, пустынна, больна и тиха.
И желаний несбывшихся зябко нахохлились птицы.

Это старость уже? Это осень жестоких потерь?
Юность, счастье, любовь – всё подёрнуто стынущим пеплом.
За окошком темнеет, и накрепко заперта дверь
В мир, что видел когда-то весёлым, сияющим, светлым.

                ЦЕНА СЛОВА
В час сомненья, молчанья без слов,
Когда, кажется – всё испарилось:
И душа, и мечта, и любовь –
Впереди только смерть затаилась.

И устало гудит голова.
И уже нет причин для сомненья –
Понимаешь – по жизни  слова
 Не имеют цены и значенья.

Обещания – слов шелуха,
Одиночество – слов бесполезность.
И пустыня ночная глуха
К слову самому странному « нежность».

Дышит звёздами чёрная ночь.
Всё спокойней и реже дыханье.
И незримо уносится прочь
В бессловесную тьму Мирозданья.
            МОЙ ВЕК
Век стремительный мой.
 Я душою пристыл к твоим горестям.
Верил с детства всему:
Мудрым фразам, персонам, салютам.
Но пришла череда
Мелочёвки, предательства, подлости.
Я могу выбирать,
Что же станет моим Абсолютом.

Оценён государством в рублях
Без престижных нулей.
Нет ни «голды», ни «баксов»,
 ни самой гнилой иномарки.
Но зато я свободен
От тяжких гремучих цепей,
И в футболке линялой
Не холодно мне и не жарко.

Мне не сытно, не голодно –
Святы лишь хлеб и вода.
Мне не нужно рекламы,
И пьяной, орущей тусовки.
Тот, кто так же свободен
Читает моё иногда,
То, что я, накропав,
 издаю иногда по дешёвке.

Были барды. Поэтов
 эстрадных орала толпа,
Пил Рубцов, и над ними
Над всеми шумели берёзы.
Век стремительный мой,
На глазах зарастает тропа.
Я один, я свободен…
Что ж горькие горестны слёзы?
                .
     ЗАТЫШОК
                Харьков, ул. Сумская
Поэты, студенты, актёры,
Художники всяких мастей
Спускались в подвальчик. Аккорды
Звучали, встречая гостей.

Роскошная жгучая Алла-
Овал декольте на груди –
«Портвейн» золотой наливала
Тому, кто стоял впереди.

Я брал лишь массандровский « Херес»,
А кто-то армянский коньяк.
В тех винах – полынь или вереск
Дарили нам горечь и смак.

Холодный разлом шоколада
В серебряной звонкой фольге.
И вот уже больше не надо –
Подвальчик в дыму, как в пурге.

Стипендия тощая очень,
А после – голодные дни,
Но счастье и радость пророчат
Вина золотого огни.

Красавиц неверных улыбки,
Ночную прохладу аллей…
И пели без устали скрипки
Холодных железных дверей.

Пора мне…По трапу взобраться…
Тяжёлые двери толкнуть.
Оставить гудящее братство,
И в ночь, не качаясь, шагнуть.
               
 В   ПОЗДНИЙ ЧАС
В поздний час, когда нет у меня вдохновения,
Когда кажется, строчкам и рифмам – облом,
Я берусь за перо, жду – придёт вдохновение,
И склоняюсь над чистым листа волшебством.

Мне не страшно: одним «стихоплётом» поменьше
Будет в жизни, где нынче в чести чистоган,
Где не встретишь уже романтических женщин,
Где решают проблемы кулак и наган.

Где иду, не спеша, по обочине пыльной,
А по трассе летят в наворотах авто.
Прожит день. Ускользнул ещё раз из давильни,
Но гарантий на завтра не даст мне никто.

Будет день. Будет пища. Труды и заботы.
Не прихватят сосуды – уже хорошо.
Дом, разбитый трамвай и текучка работы,
.Телевизор, семья. Чё те нужно ещё?

Только в час темноты всё уходит куда-то,
И сквозь лёд одиночества, мрак и нужду
Так хочу хоть на миг стать небесно-крылатым
И берусь за перо. Озарения жду.
                ВО ТЬМЕ НОЧНОЙ

 Когда проснусь во тьме ночной,
Любимая, и вдруг пойму,
Что рядом нет тебя со мной –
И я один в своём дому.

А где-то далеко рассвет
Шагнул на росные поля,
И дом, меня в котором нет,
Где спит любимая моя.

Не взлает пёс. Не крикнет гусь…
На тихий Олым пал туман,
Так что ж я всё не соберусь
К далёким росным берегам?

А вдруг и там во тьме ночной
Проснусь и вовсе не пойму –
С любимой я своей, родной,
Иль бомж на стылом берегу?
               
 ЕСТЬ  ЛИ  ЛЮБОВЬ?
Ну что же мне делать? Иду по тропе,
Иль в душном автобусе жмусь у окошка,
А мысли шальные всё те же, всё те,
Хотя «амплитудность» ослабла немножко.

 А в мыслях всё тех же одна лишь мечта
Терзает мне душу лет этак тридцать.
Что значит любовь? Лишь печаль, маета,
И где моя скромная в руки синица?

Не нужен мне крыл журавлиный размах,
А только тепло, пониманье и ласка.
Но времечко наше – бордель на деньгах,
И вместо улыбки лишь хищная маска.

И всё это бред: и шалаш над рекой.
И тихого утра дымок увлажнённый.
И мы ненасытны друг другом с тобой,
И полные страсти негромкие стоны.

Вся ночь позади, и весь день впереди,
Очнуться пора и на свет выбираться.
Но груди твои у меня на груди,
И хочется только теснее прижаться.
               
    СОВРЕМЕННАЯ  БУКОЛИКА
Она ему кричала : Ах ты, гадина!
Уже залил бесстыжие свои.
Куда идёшь? Опять якшаться с бля..ми?
А помнишь, песни пел мне о любви?

И, скалку взяв, ему под рёбра метила.
Он сжал в ладони кухонную сталь.
И ту, что в травы нёс медовым месяцем,
Кривым ударом под сосок достал.

Не пикнула, ни охнула, лишь рухнула –
От лика смерти не отвёл лица.
Кровь обошёл, и дверь с размаху ухнула,
Отбросил нож и прянул в ночь с крыльца.
               
ЧИСТЫЙ   ЧЕТВЕРГ
Из края в край заря в полнеба.
В ночи апрельский буйный гром.
День сквозь тысячелетий небыль
Зовётся Чистым  четвергом.

Дождь омывает чёрный город.
Над храмом – тайны тишина.
Сверканьем молний мрак распорот.
Молитва страстная слышна.

В ней слава Нового Завета,
Любви неугасимый свет.
В полнеба полыханье где-то.
И всё в четверг, что чище нет.
                8 апреля 2004г.
ПОРА   ПИСАТЬ
Пора садиться и писать
Хотя бы что-то.
Молчанье можно оправдать
На хлеб работой,

Крутым начальством, суетой,
Пустым карманом,
Тяжёлой болью головной,
Теплом дивана.

Уже  другие – видит Бог –
Поисписались.
А выступают – руки в бок -
Наиздавались.

Но есть молчанью моему
Своя граница:
В нём гул, неслышный никому,
Приспел родиться.

И приближаясь, как прибой,
Ломая скрепы.
Он оставляет за собой
Былого щепы.

И вот она – пора писать –
Пришла! Не охать,
Что завтра затемно вставать –
На хлеб работать.



            МАТУШКА  РОССИЯ
                НЕСТЕРОВУ В.Я.
От Липецка до Курска,
А там на Обоянь –
 Земля повсюду русская,
Вокруг куда ни глянь.

Пока не раскупили,
Давай ходить по ней,
По матушке России,
И вспоминать друзей
               
        ПОЭТ
Друзья, не надо лицемерить –
Нам это завещал Глазков:
Талант поэта не измерить
Цифирью строчек и томов.

Всё многословье, многопудье,
Потуги тяжкого труда –
Макулатура, ерунда.
Поэт – кого читают люди.
            ПЕЙЗАЖ
Блещет дальний костёр за туманом.
Тепловозный гудок за мостом.
Снова в воздухе чистом и пряном
Шепчет осень багряным кустом

О пришедшей внезапно разлуке,
О слезах на слепящем ветру.
 Листья жёлтые падают в руки,
И шуршат на морозце к утру.

               .
ПРИБЛИЗИЛАСЬ…
Приблизилась – когда не знаю –
Пора бесхитростных стихов.
Уже от края и до края
Вся жизнь видна с моих холмов.

Брал в руки сыновей в пелёнках,
А вот уж – ходят в мужиках.
И мама, мама в муке томкой
Скончалась на моих руках.

Сужу, не мудрствуя лукаво,
И о себе, и о других,
Мир вечный, грозный, величавый
Как капля отражает стих.
              ТОСТ               
В горах Кавказа есть поверье –
Писал великий Руставели –
Когда сидишь с друзьями вместе,
То время – резвый конь – на месте
Стоит, танцует, но не мчится,
И юность бесконечно длится.
Бокал свой полный поднимая,
Встречаться чаще нам желаю.
Пусть будет весел, пьян и сыт
Друг, что нам молодость хранит.
               
           ЖИЗНЬ БЫЛА
Жил с ощущением, что будет!
И вдруг проснулся – жизнь была
Среди других свешённых судеб,
Среди закончивших дела.

Катила, шла. И вдруг не стало
Надежд и впереди пути.
Как у обрыва, у обвала,
Что невозможно перейти.

А сколько было упований,
Надежд на следующий день!
Погасла острота желаний –
Всему виной труды иль лень?

И вот уже под хруст морозный
В от грязи чёрном декабре
Лишь нестареющие звёзды
И ель с шарами на дворе.
               
ОДА НА СНЯТИЕ С ВОИНСКОГО УЧЁТА ПО ДОСТИЖЕНИИ УСТАНОВЛЕННОГО ВОЗРАСТА
Понял, что дни сочтены,
Зори мои и закаты:
Даже в годину войны
Не призовут в солдаты.

Будни мои сочтены,
И отпуска,  рыбалки.
Галстуки и штаны,
Ёлки мои и палки.

Книги, что перечту.
Люди, которых встречу.
Майские дни в цвету,
Каждый семейный вечер.

Были уже сочтены
Все эти в жизни вещи -
Не было страха, вины
И сновидений вещих.

Жил себе, как в кино,
Гнал карусельных пони.
Всё это сочтено
Стало, когда я понял.
Понял, что …

 ВОЗВРАЩЕНИЕ   В  СЕВАСТОПОЛЬ
Минуло время моё –
Вновь предо мной Севастополь.
Бьётся о каменный цоколь
«Чёрное море моё».

Мутная в бухте волна.
Реют над катером чайки.
Бризу шепну без утайки:
« Слишком большая цена –

Не был пятнадцать здесь лет».
Жизнь, словно тень, пролетела…
 Делал ли доброе дело?
Делал. А, может быть, нет?

Как распадалась страна
Видел, душой леденея.
Сильных крутых лиходеев
Сколь породила она!

Над Севастополем флаг
Новой России трёхцветный,
А через бухту – двухцветный
Неньки-Украины стяг

Нет боевых кораблей
В рамках истории новой.
Только китайский торговый
Входит из дальних морей.

 ПРАВДА СТИХА               
                И помнит мир спасённый…
                Е. Винокуров
Скупая техника стиха.
Палитра колера скупая.
Немногословна речь, тиха.
И зачастую мысль нагая.

Эмоций минимум. А вот
( Хоть, кажется – да что тут слушать?)
 Его поэзия берёт
И завораживает душу.

Когда разрушена страна.
В сердцах окалина разлада.
Его поэзия нужна:
В ней правда – большего не надо.
               

ВОКЗАЛ  В  КУРСКЕ

Ночью слышится дальний
Перестук, перезвон поездов.
Гул бессонниц вокзальных,
Перекличка диспетчеров.

Длинный мост над путями,
Идущими прямо на юг.
Паровозы с дымами,
И склёпанный ввысь полукруг.

А внизу – всё составы:
Вагоны, теплушки солдат.
И вокзал величавый,
Где скульптуры под кровлей стоят.

Было всё это, было…
На ржавеющих рельсах быльё.
И с невиданной силой
Загадило мост вороньё.
               
 ТЁТКИН  ДОМ
Дом в три окошка с крышей черепичной.
В нём комнаты белёные обычные –
В одной просел и покривился пол.
Но чистота, порядок идеальные – и я вошёл.

Здесь тишина, и радует прохлада.
Снаружи вишня, грозди винограда,
А в палисаднике таскает цепь Каштан:
Хранит покой авто из разных стран.

К забору припаркована «девятка»,
И  RUS чехлом прикрыта для порядка.
А рядом с ней – японское авто,
Хоть правый руль, но тоже RUS – а то!

Мы к тётушке на море прикатили.
Гостинцев курских и «бурашной» прихватили,
Чтоб угостить на пирсе рыбаков,
Где каждый уступить улов готов.

Мы – это я, и сын мой, и племяшек,
Мы только трое здесь, а сколько наших
Отцов, сынов и племяшей, спроси,
Ещё осталось на святой Руси

Там, за кордоном. В город русской славы
В наш гордый Севастополь величавый
Мы добрались! Ах, тётя, открывай!
Гостей с далёкой родины встречай!

Упала ночь, но в три окошка дом
Весь полон смехом, песнями, вином.
А жёны наши – бабы – ей-же-ей-
 Всплакнули вместе с тётушкой моей.

   СВАРЛИВАЯ  РОДНЯ
               
Над морем вновь плывут ночных созвездий знаки;
И остывает тьма, ложась по берегам.
Отлаяв, отворчав, притихли две собаки –
Седой спокойный Бим и удалой Каштан.

Животных полон двор: есть куры, кошки, козы.
Террасами на нём насыпана земля.
И каждый метр в цвету: тут абрикос, тут розы,
Тут дамский виноград и, углями горя,


Дымит в углу мангал – шашлык исходит соком,
И мужики вокруг раскушали «Биле».
Их жёны за столом красивы, волооки –
Курортники живут в уютном том дворе.

И всё бы хорошо, да вот грустна хозяйка –
Ей жить бы в том раю хотелось много лет,
Но пишет и звонит: « Ты дом свой продавай-ка»,-
Сварливая родня, с которой сладу нет.

« Зачем тебе прибой? Тебе купаться вредно.
Собак и кошек – вон, а кур и коз – под нож:
От них болеешь ты и сочиняешь бредни,
Что, переехав к нам, недолго проживёшь».

Родным тем волю дай – полезут на заборы.
В шкафу перетряхнут постельное бельё.
Им «грины» подавай скорей, без разговоров,
А гривны оставляй себе на прожитьё.

Но поезда всё мчат и в Петербург, и в Мурманск.
В них загорелый люд, солёный как катран,
А на своём дворе хозяйка улыбнулась –
С ней кошки, три козы, и Бимка, и Каштан.
               

   ВЕТЕРАН
Пусть у отца всего семь классов,
Он токарь был универсал.
Любил борщи, окрошку с мясом,
И для себя «гамыру» гнал.

Жил для семьи, Имел машину.
Шесть соток «дачу», огород.
Да промышлял ещё пошивом
Кустарных тапок, И в народ

Их вывозил в мешке холщовом.
И бабы, тяпки побросав,
Сбегались примерять обновы,
А батя дорого не брал

С доярок, птичниц, свекловичниц:
За пару тапок – два рубля.
Но уж, зато его наличность
Не расходилась по чём зря.

Всё перечтёт. Пиджак повесит –
Ни дети, ни жена – не тронь!
А то узнаете, сколь весит
От дратвы чёрная ладонь.

…Уже давно чисты ладони,
Колодки проданы давно.
Но змеевик есть на балконе,
И бродит в гараже вино.

Однополчане – ветераны,
Их рать на кладбищах легла.
Не потому ли постоянно
Живым всё пенсия росла?

Он третьего ждёт почтальонку!
Пусть нет ни зрения, ни сил,
Но деньги под простынкой тонкой
Всё прячет…Господи, прости!
               
                УЧЕНЬЕ – СВЕТ…

Закончив с медалью школу
И Харьковский университет.
Понял – диплом тяжёлый,
Знаний всех ещё нет.

Не рыбу давали доки:
Доценты, профессора.
Удочку (метод, уроки),
Рыбачить пришла пора.

Безбрежное море знаний –
Бухту свою приголубь.
С камня скачи на камень,
Снасти бросая в глубь.

Дома ни дня без книги,
В залах библиотек.
Всё же листочком фиги
На незнании интеллект.

Лекции, курсы, школы –
Ученью пределов нет…
Рядом живёт весёлый
Современный студент.

Компьютерный, наверчённый,
Сомнений не ведом дым.
Купленные дипломы
Стоят один за другим.
                ГОНЧАРОВ

Уникальна судьба Гончарова:
Написал три романа на О.
И в Россию окном стал «Обломов» его,
А потом в кругосветку на поиски слова.

Видел берег лазурный –
На «Палладе» Путятин лихой командир,
Стал чиновник цензурный –
Застёгнут в тугой вицмундир.

Он архивное бремя
Потомкам своим не сберёг,
А почувствовал -  время,
Собрал все бумаги и сжёг.
               
СБИТЫЙ  ЛЁТЧИК
                А.Ю.
Слава Богу, уже нет нужды говорить о любви.
Нет нужды брать гитару или же поэмы слагать.
Всё кончается бытом. Пусть храмы стоят «на крови»,
Но приходит пора к «без тебя», наконец, привыкать.

Я спокойно иду тем же солнцем залитым двором.
Твой распахнут балкон, и болтаются чьи-то портки.
За балконом диван, где сплетались мы жарко вдвоём,
Там теперь обладатель портков и счастливая ты.

Я же счастлив по-своему: выпил с похмелья пивка,
Перебранку бомжей у помойки послушал чуть-чуть.
Подошёл к стадиону, где больше не сделать рывка,
И толкнувшись, изящно в прыжке, взять мячишко на грудь.

Сквер зелёный, тенистый. Зачем позабытый мираж?
По тропинке вдали парень с девушкой тихо идут.
Никаких миражей. Пусть заложит последний вираж
Сбитый лётчик любви, позабывший надеть парашют.
               
ЛИВЕНЬ               
                Ирине

Сквозь наизнанку вывернутый город
Прошла ночная буйная гроза.
Размыт асфальт, он как сукно распорот.
Пустых трамваев не горят глаза.

Путь преградили сучья тополей,
На провода упавшие навалом.
И непонятно просто, хоть убей,
Куда вода ночная убывала?

Вчера вот здесь у рынка был затор.
Друг к другу тесно жались иномарки.
Вода по стёкла – выручай, мотор!
А ливень с неба бил ночной и жаркий.

И сколько нас в машинах притаилось.
Неслась навстречу чёрная река.
Ты плакала тихонько и молилась.
И занемела на руле рука.
               
ФОТО
Смотрел на армейские фото.
Потом в стройотряде. Надым.
А парень ведь был ничего-то…
Я помню себя молодым:

Худой и чуть-чуть угловатый,
( Скажите, как «центнером» стал?)
И в доброй улыбке фиксатой
За тридцать копеек «Опал».

Гоняли мы мяч и любили.
Под вечер гитар перезвон.
Нас улицы наши забыли.
Так в чём нашей жизни резон?

Кто ректором стал, кто барыгой.
Кто дачник – в запасе давно.
Корплю я над новою книгой,
И липа не стукнет в окно.

Я слышу в молчании этом
И в щебете птичьем окрест –
В альбомах есть фотопортреты,
Где «горько» целуем невест.
               
ТВОРЦАМ
Друзья, не надо пыжиться,
Давайте жить попроще.
Художник, как вам пишется
Листвой дубовой рощи?

Поэт, как строчки вяжутся
Из паутин серебряных?
Стихи словами кажутся –
Их смысл душой востребован.

Ах, тенор переливчатый,
Скажу без околичностей:
Вы в пении – величество,
Но хочется лиричности.

Талант и дар, и каторга –
Над словом, нотой, краской
Не надо, не загадывай
Какие ждут развязки.

Склоняйся над портретом,
Над строчкой, партитурой.
Но ты не бредь при этом
Хрустящею купюрой.

Средь паутин серебряных,
Листвы дубовой рощи,
Ты всуе не востребован –
Твори честней и проще.
               
НАВЯЗЧИВЫЙ  СОН
Вновь до утра в объятиях кошмара:
Военный снова выдают билет.
Луна над лесом круглая, как фара.
Из кобуры старлей рвёт пистолет.

- Да как же так? – кричу я командиру.-
Сыграл я дембель, сбросил сапоги.
- «Бегом!» команда. Накопили жиру,
А там, за лесом, залегли враги!

И вот он лес у чёрта на куличках.
И чёрный кто-то ветками сечёт.
Над картой, чиркнув огоньками спичек,
Башкирцев в чащу караул ведёт.

В руке «Макаров». Пояском фуражка
Обрезала небритое лицо.
Он в мыле сам, а нам до смерти тяжко:
Тот задохнулся, тот потёр яйцо.

Лет 35 назад давал Присягу!
Свои два года честно оттрубил.
Я офицер запаса! Как салагу,
Сквозь темень гонит нас начкар-дебил.

До неба ели. Их качает пьяно.
И штык, сверкая, тянется к звезде.
Споткнулся! С криком полетел…с дивана.
Жена проснулась – то-то быть беде!

- Опять ты на ночь выпил «четвертушку»!
Ну, вот, давленье! Лопай «трирезид»
И круче, чем старлей, на всю катушку
Моральный облик мой отобразит.

…Попью воды. Без света и без спичек
Найду дорогу в тёплый свой сортир.
А после к шкафу – там, в значках и лычках,
Висит сержантский дембельский мундир.
                .
ОТЕЦ ПРИСНИЛСЯ
Отец приснился: Подстриги-ка  сын.
Жужжит машинка в ёжике седин.
- Да я вчера тебя подстриг, отец!
- Я это помню, сын. Ты молодец.

В рубашке синей. С тростью у ноги
Он повторяет: Лучше подстриги.
Проснувшись утром, говорю жене:
Отец просил подстричь его во сне.

- На кладбище сегодня поезжай,
Что на могиле есть – всё убирай.
- Но мы с тобой на сорок дней пошли,
Венки, цветы собрали до земли!

Но дан приказ и в полдень февраля
По снежной целине шагаю я.
Вокруг гранит чернеет без конца.
Вот мамин мрамор, рядом холм отца.

Весь снежным одеялом он укрыт,
А там, где крест - какой-то штырь торчит:
Обломок от каркаса для венка
Мороз с землёй спаял наверняка.

Я проволоку эту ухватил
И вытащил – едва хватило сил!
И в тишине вздохнула тишина…
Родные, спите, к вам пришла она

От боли воля, от тревог и бед,
А мы в заботах – всё покоя нет,
Хоть холм под снегом – всех забот венец…
Не снится больше, спит в земле отец.
                .
РАБОТА НАД СТРОЧКАМИ               
                Р.С.
Сегодня, сидя за столом,
Мы говорили о стихах.
О музыке, о том, о сём,
О жизни, о своих делах.

И думалось: « Какой же бред
Несём серьёзно мы вдвоём.
Мгновений незабвенных след
Ведёт в бездонный Водоём.

Ведь могут руки и глаза
Тепло и ласку подарить.
Кому-то кто-то всё сказал –
Зачем пытаться повторить?

Дрожанье белого листа.
Тропа слезинки по щеке.
Жизнь незатейливо проста –
Уста к устам. Рука к руке.
            НЕ ПРИВЫКАЙ
Вновь говорю себе –
 Не привыкай
К стихам, улыбкам, мимолётным встречам.
Привязанности психику калечат –
Поздней иль раньше, но подходит край.

Вновь повторяю:
- Никому не верь:
Слова и клятвы – мишура сплошная.
Пусть упадут и катятся, играя.
Спокоен, равнодушен, будь теперь.

Вновь убеждаюсь:
- Горе от любви.
Она как отмель в море кораблю.
О рифы, разбиваясь до крови,
Вновь привыкаю, Верю и  Люблю.

ВЫШЕЛ Я
                Е.Т.
Вышел я в Одноклассники.RU.
Слёз горючих теперь не утру.

Тот -  инфарктник. Того уже нет.
Эта – бабушка. Рядом с ней дед :

Был когда-то курсантом лихим,
Бывших кудрей над лысиной дым.

Только ты в полыханье Любви
Смотришь в жадные очи мои!

Расстояний и времени нет –
Над судьбой, как икона, портрет.

Знаю я – сам когда-то создал
Образ твой неземной идеал.

Но отпустит лишь только к утру
Светлый сайт Одноклассники.RU.
                19.11.2008г.

            ЖИЗНЕННЫЙ ФУТБОЛ
Увы, но мы не на футболе.
Была бы в нём ты форвардной:
Любила быть ты в центре поля,
А я гонялся за тобой.

И сердце сладко трепетало,
Как мяч в ладонях вратаря,
Но ты меня не замечала,
Другим финты свои даря.

Сменились в жизненном футболе
Команды. Только я гляжу –
Опять финтишь ты в центре поля!
Я на трибуне посижу.
               
НОВАЯ ПРИЧЁСКА
Я подстригся как Будда, открыв твердокаменный лоб.
Знаю всё наперёд и не верю в явление чуда.
Но ведь так ощутимо, как ночи декабрьской озноб,
Через толщу времён, о любовь, ты вернулась! Откуда?

Всё подвластно простому – на стенке спокойным часам,
Мерным каплям воды из закрытого с вечера крана.
Только что за спиною осталось – острог или Храм?
То дремала душа, то дымится, как свежая рана.

Сорок лет, сорок зим – да не скоро откликнулась ты
Для того чтоб теперь, наконец, состоялось знакомство.
Что отпущено жизнью – почти у последней черты,
А любовь не пригублена – в этом судьбы вероломство.

Что подстригся - неплохо: такому в острог или в Храм
Не закажешь пути, и хотя очевиден остаток,-
Сердце в юности, там, где нет места спокойным часам,
Где горит поцелуй как калёной стрелы отпечаток.
                12.12.2008г.
 
 
 СВОБОДА
Ну, вот она пройдена, эта дорога,
И в памяти трудно по ней возвратиться.
Что в жизни осталось? Осталось немного –
По разу хотя бы, но всем восхититься.

А всё – это небо, земля и свобода
От плена иллюзий, от страстных желаний.
От первой любви. От последней исхода.
От глупых вопросов. От горьких признаний.

Свобода молчать, если слово незрело,
И ждать, что весомо оно зазернится.
Свобода «забить», если сделано дело.
И выпустить книгу, как выпустить птицу.