Глава седьмая

БЛИЗ  ВОРОШИЛОВКИ  СЕЛА

Иду дорогой лихолетья
От строчки к строчке дневника,
И в календарной круговерти
Петляет след фронтовика.

Пропахли порохом страницы,
Как достоверность давних дней.
Передо мною даль дымится
В пересечении огней.

И слышен грохот канонады,
И ты средь поля, как мишень:
Бежишь, ползёшь, сидишь в засаде,
Подстерегая вражью тень.

В красивом подчерке Игната
Смотрелась выправка и стать.
Любил ты рисовать когда-то…
О, если б не война, как знать…

Ты из дивизии Грузинской
В другую часть, полк запасной,
На курсы откомандирован
В конце июня, в летний зной.

Не обсуждаемы приказы
В сей ситуации страны,
Когда конечной, главной фазой
Стал неотступный ход войны.

В станице Старо-Леушковской
Чуть больше месяца пробыл.
В район при области Московской
Ты следовал, оставив тыл.

И при погонах лейтенанта
В Москве, в резерве ГУЭСКА,
Был восемь суток квартирантом –
В селе и скука, и тоска.


По Тульской области петляя,
Кружилась осень в небесах.
Шла по ухабам фронтовая,
В Российских пряталась лесах.

Виднелась Ясная Поляна –
Манила рощами берёз,
Но в мото-корпус, как ни странно,
На офицеров не был спрос.

И снова в поезд, в путь обратный
В штаб Тульский, танко-лагерей,
Где пахло лесом ароматным –
Листвой спадающей с ветвей.

Сентябрь холодными ветрами
Клубился с пылью над землёй.
Истошно тёмными ночами
Со свистом поднимался вой.

Из Тулы в Таганрог и дальше
Под Мелитополь в Блюменталь.
Земля ждала защиты вашей,
Бессмертья выковав медаль.

Игнат на должности комвзвода
Со снаряженьем за спиной,
Под минный свист и непогоду
По связи наводил настрой.

В штаб корпуса и пункт конечный,
Близ Ворошиловки села,
Летели позывные встречно –
С эНП Любимовка звала.

Качали высь снарядов взрывы,
Окрест равнина, да холмы.
Шёл бой. Ты устранял порывы
В тумане зла и кутерьмы.

Куски от кабеля летели,
В огне вздымалась к небу твердь.
Никак не подобраться к цели,
В объятьях смерти не узреть.

А связь нужна ежеминутно –
Не проползти, не пробежать.
Сквозь смог нависший слышно смутно,
Как траки танков дребезжат.

Доднесь остался миг загадкой.
Уж на исходе дня и сил
Ты километров два десятка
В аду кромешном связь ловил.

В день, как часы, по три налёта,
По проводной, фашист бомбил.
Теряя танки, самолёты
Он еле ноги уносил.

То слева взрыв, то ухнет справа,
То сзади в сорока шагах.
Ради спасения державы,
Игнат полз на свой риск и страх.

К земле прижавшись, как былинка,
От бомб не отрывая взгляд.
Справлял он по себе поминки.
Когда летел в него снаряд.

Не развязать узла кисета –
Нервически дрожит рука.
Глаза поблескивали светом
Под маской грязи и песка.

И, вдруг, приспичило до ветру –
От стресса колики в боку.
В кювет, а в двух шагах по метру
Навстречу фриц. Рука к штыку.

Глаза в глаза, как звери в страхе –
Не разминуться на пути.
Хотелось в зубы дать с размаху,
Но жалость ёкнула в груди.

Под штык холодного рассудка,
(Пальнуть не дрогнула б рука),
Ты взял немецкого ублюдка –
Привёл к начштабу языка.

Прошлись стервятники бомбёжкой
По жилам жизни ЦТэС.
Крушили кабеля дорожку,
Имея в силе перевес.

Герои шли стеной на стенку.
Сентябрь. Кружил последний лист.
Землёй завален Василенко
И Меньшиков телефонист.

И. словно боя продолженье,
Спешит помочь поэмы штрих.
Из-под земли, на удивленье,
Живыми откапали их.

А после боя смех, да, шутки,
Как вроде б не был ад и страх,
Поочерёдно самокрутку
Курили с хрустом на зубах.

Врагу изматывали силы,
И контратаками неслись.
Ценой немалой заплатили
За Мелитопольскую высь.

По следу фронтовой дороги
Иду в сраженьях и в дыму,
И вновь мытарства и тревоги,
Но только сердцу моему.

Зачем мне слёзы и сомненья,
Ночей бессонных череда,
Безумства жизни повторенье
И всенародная беда?

Зачем, как стелу, на бумагу
Я ставлю лихолетья след,
Восславить Волю и отвагу
Даю сама себе обет?

Зачем войны тревожа раны,
Листаю годы дневника,
Вслепую, словом неустанно
Ищу пролаз из тупика?

И находя исход желанный,
Из рифм и ночи стих сплетя,
В час тихий заревой и ранний
Я засыпаю, как дитя.