Гермоген

В недобрый век невыносимых перемен,
Когда царили на Руси раздор и смута,
Стал Патриархом мудрый старец Гермоген –
Ревнитель веры, к басурманам нравом крутый.

Не убоявшийся ни предавших бояр,
Ни оскорблявших Православие поляков!
Москва галдела, как разграбленный базар,
И жёны гибли, не успев мужей оплакать.

Ворьё гуляло по растерзанной стране.
Где нынче  истинная власть? Не разобраться…
Закон валялся пьяным нищим в стороне,
И самозванец возникал за самозванцем.

Не засевалась разорённая земля,
Войска растаяли, теряя полководцев.
И своего хотели славить короля
В Кремле на русском троне инородцы.

Все это видя, Патриарх терпеть не смог.
Посмел полякам в гневе праведном перечить!
Его упрятали в темницу под замок,
Но не дрожали страхом старческие плечи!

Враги желали, чтобы голос гневный смолк,
Смиреньем сникли обличительные мысли.
Но Гермоген, неумолимый, как пророк,
Тайком на волю слал воззванья в страстных письмах.

«Сплотитесь, люди, перед грозною бедой!
Забудьте распри! Обретите вновь единство!
Родное небо обернется тьмой чужой,
Коль над Отчизной иноземное бесчинство!

Не отдавайте веру предков на позор!
Гоните прочь гостей непрошенных, треклятых!
Руины храмов промедлению укор!
Час наступает для отмщенья и расплаты!»

Слова, как птицы, долетели до ушей,
Народ опомнился и духом укрепился.
Вдохнул надежду Гермоген в сердца людей
И ополченье подошло на штурм столицы.

Но был силен еще средь воинов разброд,
Устало войско в многомесячной осаде.
Никак стремительно Москву не отобьет,
Никак с противником решительно не сладит.

И началась опять предательская  рознь,
Полки казачьи возмутились и отпали.
Междоусобная бессмысленная злость,
Врагу на радость, русских друг на друга травит.

И ополчение, рассыпавшись, ушло:
Кто просто грабит, кто зализывает раны.
Но Гермоген не стал полякам бить челом,
А продолжал на волю письма слать упрямо.

Он свято верил, что свободы миг придет!
Осознавая: Русский Дух неиссякаем!
Над ним глумились, затыкая грубо рот,
Но тверд был старец и с врагами не лукавил.

Он откровенно и бесстрашно им сказал:
«Я буду, ляхи,  день и ночь за тех молиться,
Кто очень скоро сможет вам сполна воздать
За вашу подлость, святотатство и ехидство!

Не быть вовек латинской вере на Руси!
Мы – православные, и в этом – Наша Сила!
Она вам гибель неминуемо сулит!
Она никем и никогда неодолима!»

Поляки люто избивали старика,
Морили голодом, в лицо, смеясь, плевали.
Он не роптал, злодеям гибель предрекал,
Они не слушали и нагло хохотали…

Но оказался Патриарх суровый прав:
Собрали в Нижнем войско Минин и Пожарский.
И со словами Гермогена на устах
Приспела снова рать к столице государства.

Оголодав, сожравши кошек и собак,
Сдались поляки  победителям на милость.
Москва стряхнула, наконец-то Смуты мрак,
И вся страна её свободой окрылилась.

А мудрый старец до свободы не дожил,
За Веру мучимый подонками, скончался...
Но память вечную себе он заслужил,
За то, что стойким архипастырем остался!

Не надломил его души жестокий плен!
О, православный несгибаемый Владыка!
Земли заступник русской, Гермоген,
Молю тебя, Святую Русь храни от лиха!..