***

Всё невозможно описать,
переписать и перемерить,
кому-то удаётся знать,
а остальным осталось верить.
В теченьи бесконечных дней,
в переплетении порталов,
ты в мире изгнанных теней
и сердца моего кристаллов.
Не всё я знаю наперёд
и в предсказаньях не силён,
один из нас быстрей умрёт,
но в этом не моя вина...
С щеки твоей сотру я след,
что там оставила слеза.
Я всё давно свел на нет
и пустотой горят глаза...






Кем бы ни были мы и кого б ни любили,
умирать всё равно остаёмся одни.
И не важно какими при жизни мы были,
час последний закроет всё мысли твои.
Даже если друзья рядом все соберутся,
чтоб тебя проводить в бесконечность пути,
в этот миг всё равно все их лица сольются
в одну стену...и дальше одним нам идти.






Жребий брошен

Жребий брошен. Фигуры расставлены.
Остаётся начать этот фарс.
За чертою сомненья оставлены,
пусть решится всё здесь и сейчас.
И не будет пощады упавшему,
победитель воистину прав,
вот теперь мы пришли к настоящему,
всё прошедшее просто скомкав.
И поверженный снова расплатится
за обоих игравших грехи,
ну а дальше всё либо наладится,
либо станет не нужней трухи.
Жребий брошен. Фигуры расставлены.
Я теперь начинаю играть.
За чертою сомненья оставлены.
Ты не выиграешь. Впрочем, как знать...






Между...

Я опять разрываюсь между адом и раем,
между жизнью и смертью, между бездной и краем,
я опять посекундно нарушаю обеты,
разрывая оковы, наплевав на советы.
Я иду только прямо, чтобы ни было дальше,
я устал скрываться от чужой глупой фальши.
В отдалении неба, на осколках заката
вы в грехах обвиняйте, я во всех виноват.






За гранью жизни улыбалось время,
в безмолвии пытаясь докричаться
до пустоты, что сдавливала горло.
Полёт фантазии уносит в бесконечность
и чистым прахом разлетелось бремя,
до судорог вдруг вынудив смеяться
ту жизнь, что для меня пропала. Подло.
Я закричу, но это только вечность,
хранит мой дух в большом хрустальном кубке,
а я дышу, пытаясь увернуться
от ядовитых стрел чужого горя
и одиночество моё укрылось в дымке,
борясь ещё с желанием очнуться...
Агония, что странно глубже моря,
ласкает слух последний крик, сорвавшись
с тех губ, что не привыкли улыбаться,
но вынуждены позабыть оскал...