Дурак ты, Глухов

- Дурак ты, Глухов!

Дверь с треском захлопнулась и многострадальный видавший виды замочек жалобно звякнул. Ему такое было не впервой.

Антон улыбнулся:

- Терпи, приятель. Я же терплю!

Он медленно побрёл в ванную, чувствуя ту противную ноющую боль в теле, которая бывает только после плохой вечеринки с дешёвой выпивкой и неудачным суетливым сексом. И, по закону подлости, как правило, наутро после этого всегда нужно тащиться на работу.

Антон подошёл к зеркалу. На него смотрело уже привычно усталое лицо. Несильно то оно и отличалось от того, которое было десять лет назад, когда он заканчивал институт и был исполнен оптимизма и светлых планов на долгую и счастливую жизнь. Может быть прибавило в цинизме, но не более того. И щетина стала более твёрдой и колючей... Он осторожно провёл по ней пальцами. Как бритва, сука! И с чего она отрастает каждое утро? Зубы бы так росли!

Он с сомнением потянулся к тюбику с кремом для бритья, но в последний момент заметил Иркин шампунь и ухмыльнулся. Интересно, вернётся или нет? Если и вернётся, то не за ним.

Антон снова бросил взгляд на своё отражение... Несмотря на усталый и потёртый вид, следовало признать, что его обаяние осталось при нём. Он улыбнулся сам себе, отчего его лицо сразу сделалось смешным:

- Дурак ты, Глухов! - повторил он фразу, прозвучавшую из Иришкиных уст 5 минут назад. Впрочем, авторство сего гениального слогана ей не принадлежало.

"Дурак ты, Глухов" - Крутили у виска девчонки в школе, когда он хулиганил.

"Дурак ты, Глухов" - говорили преподы в институте.

"Дурак ты, Глухов" - с этой фразой неизменно уходили от него все его женщины. Впрочем, не все. Полина ушла молча. Не потому, что она так не считала. Просто она понимала, что... В общем, она всё понимала...

Антон встряхнул головой, вышел из ванны и торопливо начал одеваться. Мысли о Полине надавили ему на болезненную мозоль и поэтому нужно было срочно себя чем-то занять. И он, конечно, поехал на работу. Нет, не так. На свою грёбаную работу... Да, вот так лучше.


Но отвязаться от нахлынувших воспоминаний не удалось. Ни в метро, ни в автобусе, ни даже на своём рабочем месте в офисе.
"Полина, Поленька, разве все эти бабы до и после тебя могли с тобой сравниться? Да и вообще, дорасти до того, чтобы иметь право на сравнение с тобой."
Поля выдержала три года, больше, чем кто либо и даже стала на год его женой. Но жизнь с Антоном Глуховым не самый лучший вариант для такой девушки. Хотя она честно пыталась всё наладить. Она тебя любила, придурка, Тоша. Вот так вот. А когда ты научился это ценить, было уже слишком поздно...

- Чё такой хмурый, Тони? - чья-то волосатая лапа промелькнула над его лицом, прервав поток воспоминаний. Антон механически пожал противную мокрую от пота ладонь и тихо процедил:
- Да так, мысли, Саня...

Сашка Сурков, бородатый байкер, лабающий свои бесконечные статьи про Закка Уайлда и Лемми Килмистера присел на краешек стола:
- Мысли - это хорошо. Но их надо выпускать на волю, иначе можно получить спазм головного мозга.

"ДА уж, тебе-то точно не грозит" - с отвращением подумал Антон, но вслух произнёс совсем другое:
- Вот скажи мне, Саша, ты доволен тем, что вокруг тебя? То есть, ты всё так представлял себе, когда двенадцать лет назад заканчивал свой журфак МГУ?
Саша пожал плечами:
- В принципе, я думал, что будет хуже. Поэтому я более, чем доволен. Я круглые сутки делаю то, что мне нравится, разве это не счастье? Я пишу статьи о своей любимой музыке, то есть занимаюсь любимым делом, за которое мне ещё и платят. Так что я доволен! А ты?
- Сложный вопрос. - Антон пожал плечами. - в 22, когда я только попал в наш журнал, писать о новых альбомах "Оазиса" и бесконечно сравнивать "Дип Пёпл" и "Лед Зеппелин" мне казалось очень крутым и кайфовым занятием... А сейчас... Как будто трахаешь одну и ту же бабу, только она стареет прямо на твоих глазах... противно...
- оооо! Дружок, у тебя кризис среднего возраста! У меня так было в 29!
- И как ты его преодолел?
- Есть два лекарства. Первый - наркотики. Не советую. Вторым Куртом Кобейном уже не стать, а снести себе голову от этого дела можно запросто.
- А второй?
- Попкасто-сисястые девчонки. В большом количестве. ЛУчше вообще, каждый вечер новая. И все тревожные мысли как рукой снимет.
Антон непроизвольно зевнул. Этот обожравшийся пива байкер, в принципе, прав, но чёрт возьми, всё это хорошо, если бы никогда не было Полины. А так, вечная попытка увидеть в каждой встречной шалаве её отражение. И низко и мерзко и тупо в равной степени... А отвлечься от вечного сравнения не удасться... Впрочем, ему не объяснить...

Да и как кому-то объяснишь... Полина... Когда она была в его руках, он чувствовал себя мужчиной... не тупым ёбырем, не снимающим клиентом, не похотливым самцом... Мужчиной, настоящим, сильным, желанным, страстным. Каким мужчина бывает только с такой же настоящей женщиной.Такой, которой возможно в жизни уже не будет.

- Глухов? Ты реально "глухов" что ли?

Антон поморщился:

- Да, Виктор Сергеевич.
- Статья где?
Антон молча хлопнул по кожаной папке.
- Через 10 минут у меня в кабинете.

Плохое настроение главного редактора было настолько в унисон Антону, что он впервые за много лет даже не подумал привычного "козёл", глядя ему вслед. "Растёшь над собой приятель. Научись любить людей светло и бескорыстно. Тебе ведь 33 - самое время".


Виктор Сергеевич, привычно закусив белоснежными зубами шариковую ручку, внимательно вглядывался в распечатанные листки:
- Значит так, всё в общем неплохо. Кое-где по-моему напутал с датами. Добавь что-нить про жизнь группы с 82 по 84 и дискографию в конце.
- Но ВИктор Сергеевич. Кому нужна сейчас дискография.
- Глухов, когда станешь главным редактором, с твоим мнением станут считаться. А пока заткнись и тащи свою задницу на своё рабочее место. Статья должна быть в чистовом варианте у дизайнера через 2 часа.
- Понял.
"Всё-таки козёл. Надо же, а я думал, что мир начал меняться к лучшему."

Антон плюхнулся на своё кресло и уныло оглядел развешаные плакаты. "Монтли Крю", "Айрон Мэйдэн", "Нирвана"... Он задержал свой взгляд на Курте Кобейне, застывшим перед прыжком в ревущую толпу фанатов, и вспомнил, как писал статью на десятилетие со дня его смерти. Сколько было сказано пафосных и высокомерных слов теми, кто при жизни воротил от него нос. Просто вспоминать о Курте с мечтательным взглядом и прищуром Клинта Иствуда стало в какой-то момент модным и этим занимались все, даже те, кто имел о нём посредственное понятие. Шоу бизнес роднит и рок, и попсу и всё, чем набит интернет и телевизор. И по сути, разница между их "True Rock" и журналом "Гламур" не так уж велика.
"Все мы несёмся в погоню за тем, что хорошо хавает пипл. Люди нас не интересуют. Да и мы не нужны им. Как 40 лет назад слушали Би-Би Кинга, так и будут слушать всегда и им плевать, что какой-то "True Rock" не вспомнил его в своей десятке самых выдающихся блюзменов (кстати, по причине личной неприязни главреда), срали они и на эту десятку и на наш журнал. И они, чёрт возьми, правы.
Подожди, Антоша, давай разберёмся. Для чего вообще нужны музыкальные журналисты. Ну вот освещать новости, да, это одна сторона и безусловно важная. Но мы ведь даже через несколько строк скупой рецензии даём свою оценку тому или иному музыкальному альбому. Что же получается? Допустим, какой-нить парень, никогда не слышавший как играет Джон Маклафлин, захочет послушать какую-нибудь старенькую пластинку, а какой-нить сраный критик, говно полное, прыщ на заднице, напишет про него разгромную статью и парень не станет слушать. А потом, лет через 40, когда будет уходить на пенсию, измученный работой на заводе, случайно услышит его, и поймёт, что если бы услышал его тогда, то всё могло бы сложиться в его жизни совсем иначе, что он подумает о написавшем ту статью? Правильно, что он пидор вонючий, мудило, паскудник херов!"
"Стоп! - Антон помотал головой. - Не всё так просто. Да, у нас бывают ошибки. Но мы и не можем всех хвалить. Мы ведь не добрая секта дружелюбных девственников. На музыкальный рынок поступает столько дерьма, им тоже можно засрать уши неподготовленному слушателю... Ну да, конечно! А свою статейку о группе "Энимал секс", заказанную засаленным педиком-продюсером помнишь, как написал? Прелесть была, а не статья! Группа не то, что говно - просто погань была, никто инструменты в руках держать не умеет, а ты расписал, да так сладко, что вся редакция поверила. За паршивые 500 баксов написал. Так что ты и есть первое говно, Глухов. Самое, что ни на есть Г-О-В-Н-О!"
Антон мрачно налил себе кофе и подумал, что так его уже давно не плющило. ЧТо же его так могло расстроить? Неужели уход Ирки? Да хер с ней, хорошая задница, не более того. ЧТо ещё? Похмелье? ДА нет, тоже вроде и похуже бывало, а так не давило. Что же тогда? Полина?
Он отхлебнул терпкий чёрный кофе и подошёл к окну. Он смотрел долго и внимательно, потом ухмыльнулся и громко произнёс:
- Дурак ты, Глухов. Это весна.
Это действительно была весна. Она требовала пробудиться ото сна, тормошила и трясла его. Она не могла ждать, пока он проснётся сам. Потому его и плющило так. Нежное, чуть тёплое солнце пощекотало его щетину и он невольно улыбнулся. И на этот раз он не выглядел глупо.
Залпом допив кофе, он отправился дописывать статью.