Стенька

Большего счастья нет, для русского, чем скорбеть.
Эх, гусляр Степан, не устанешь петь,
Думы горевать, да белугой выть,
Песней воевать, да бедой любить.

Лебеда ль беда, коли горечь слёз?
Как свята вода поцелуй в мороз,
Как река чиста молоко берёз.
Падай береста в огненный обоз,

Похоронный воз, панихидный чин.
Вышел испокон на Руси почин;
То лети грачом, то, как сыч кричи,
Пей – гуляй Степан, душу волочи,

Телу поперёк, да на Страшный Суд.
Кто чего изрёк? Как кого зовут?
А коли взят с земли, в землю и снесут.
В сутолоке дня разве ж разберут,

Что за той гульбой сеялось зерном –
- Праведная боль, вычурное дно.
Всё одно кино, на Руси давно
Западным камнём в дребезги окно.

Но, заморское вино не утопит хмарь,
Давеча оно всё, как было в старь;
Каждому «своё», русскому – страдать,
Всяким временам свой Степан видать.

То летит грачом, то орёт, как сыч,
Пьёт – гуляет, жжёт, спирт, в глухой ночи,
Рвёт рубахе грудь, птахой на дыму,
И понять его на Руси некому.

Вольная душа в «тесном» терему,
А понять её не – кому.