Гвенхвивар - одним файлом

I

Учиться уходить?

Пройдет время.
Каждый ляжет рядом с солнцем,
Когда солнце будет умирать.
Его эго
Эволюции круги пройдет
И он опять
Взойдет над безмолвной рекой,
Откуда и прибыл.

Но ежели он поспешит
Как если б сновидца
От глубокого сна пробудили
Солнце ланит
Его не коснется, чтоб взвиться
С душою в простор; мир теней не отпустит его

Так думали братья мои
Они не знали: я родился мертвецом
Тела усопших издавна смывал прилив
И на просторах вместо парусов
Зияли дыры
Я гулял во всех морях
И сел на дно, не видя солнца
Я умер до того, как вынырнул на свет
И я уже не лягу рядом с солнцем
Хоть и вобрал в себя лучей немало
Летать учился с высоты орла
Кто-то порезал прядку моих лет
Кто-то воззвал мои немые кости
Порвал оковы, скинул одеяла
И с человеком прыгнула скала.

II

Последняя река

Болят раны.
Солнце восходит и снова заходит.
Я сплю и не вижу луны.
Я ухожу в туманы
И движутся леса, и что-то происходит
На стволе ружья сверкает блик.

Вот упало дерево
Что-то изменилось
Я не стоял под ним, а мог бы и стоять.
Такой же неизведанный
Хаос внутри меня, но не могу отнять
Себя у времени.

Пролетели совы.
Все засыпает
И клонит в сон, но сплю все меньше
Чем больше крови
Из круглой ранки я теряю,
Тем трудней не спать.

Все улетучилось
Я потерял счет дням
Вверх поднимался дым
Костер иль искра случая?
Где-то бьют в тамтам
Где-то жизнь.

Болят раны, но проходят.
Я покачиваюсь на волнах.
Голос меня покинул.
Солнце восходит и снова заходит.
Я не считаю дни.
Передо мною - край земли.

III

Накануне

Как все было просто...
Но началась война.
Молчал лес, молчали горы.
Небо побелело, и солнце не светило вовсе.
Я плыл куда-то в старой лодке,
Не ведая ни бодрости, ни сна
Не зная, сколько же во мне осталось крови.

Как я спросил бы семью,
Для чего я нужен?
О, не я закрыл глаза отцу
Он отворил калитку упырю
Там, давным-давно, в глухую стужу...
Я сейчас к нему плыву.

Леденеют мои веки
Но на лбу моем - знак
Из крови косули
Я уйду в реки
На берегах
Мои мысли совсем утонули

Холодеет туман,
Но я слышу: Харон
Бьет веслом по воде
Я не помню ни ночи, ни бога
Все, что знал я - лишь шрам
Все, что чувствовал - сон
Сквозь белесую мглу
Различаю черты аматонго.

IV

Начало конца ночи

Я забыл о богах, что в сознание вложены мне
Я вернулся к истокам, где в дельтах рождались стихи
Я скакал по равнинам на черном безумном коне
Чьи-то жизни я выпил, и столь они были легки

Среди прерий трава превращается в западный свет
Аматонго не ждут меня, зная, что я не спешу
Просыпаю закат, вновь родившись, иду на рассвет
И на идоле предка я реквием богу пишу

И сквозь копоть молитв на челе проступает алмаз,
Открывая врата, ключ к которым давно у меня
Ветер режет меня, мир пронзает десятками глаз
Я себе же смеюсь, забываясь в ладонях огня

Я пришел за удачей. А может, для боли рожден?
День и ночь обнажаются, танец творя средь степей
Пирамидою бездны обрушился мой пантеон
Я ладони согрел рукотворных своих палачей

Я уйду - я погасну. А может, напротив, взовьюсь
Некрещеным, нагим, потерявшим обличье свое?
Сквозь слои атмосфер к безвременьям опять поднимусь
И простит меня пуля, что я не потрачу ее

Упаду на могилу, свою же, чрез тысячи лет
Посвящением мне там чернеет мой собственный стих
И прозрачною тенью накрыл его призрак-аскет
Он моими глазами пьет небо, и ночь отражается в них

Я взойду на скалу, лягу с солнцем на твердую плоть
Мое эго прошло сквозь безвестий стальную спираль
И зима станет летом, и солнце безмолвно уйдет
И круги на воде не наткнутся на четкую грань

Станут шрамом все мысли мои и стихи
На твердеющем льду моих собственных стынущих вен
И закроют мне веки посланцы нездешних стихий
И скала с человеком слетит в мир без граней, окон или стен.

V

Нити

Никто не являлся напрасно
Все мы и каждый - духи
Не с пустыми руками

Когда наше тело гаснет,
До обостренного слуха
Доходит сознание:

Вот в чем задание было!
Исполнил ли я его?
Свободны уже мои руки?

Если так - рядом со светилом
Можно прилечь на покой,
Вкушая разлуку.

Но ежел кто не успел,
Будет являться все вновь
И пытаться исправить,

Пробуя сотни тел,
Мешая новую кровь
С сохранившейся старой

А ежели мир умрет раньше,
Чем от ига избавится дух, -
Он провалится в вечную бездну

"Кто-то рожден для учади".
Но он в ореоле мух
Об удаче мечтать бесполезно

Про него на земле вспоминает шаманская дочь,
Пока он постигает свою бесконечную ночь.

VI

Тишина

Я молчу.
Как пуля в револьвере, который никогда не выстрелит, как зараженное холерой одеяло, как колышущаяся в подобии жизни сухая трава –
Я молчу.
А лес вокруг медленно укрывается тенями.
В них, как сквозь двери лачуг,
Проникает, словно гость,
Улыбка собирающейся родиться ночи.
Этот лес – как погост.
С кочки на кочку
Прыгает недавно вымерший род.
Посох ему еще не нужен
Может быть, он даже еще похож на человека
Может быть, даже уже на меня.
В прозрачном воздухе укрылась стужа.
Она думает, что умершие в реках
Столь ослеплены светом иссушившего их дня,
Что не заметят ее вовсе.
Словно падает на землю ненужный амулет –
Тонкая ветка неосторожно рассекает мою кожу.
И из ранки вытекает кровь.
Ночь наступает, и я замечаю, что цветов больше нет.
Все черно-белое, словно спектр пополам сложен.
Мне далеко еще до снов.
Я молчу.
Ведь, если начну говорить,
Моя рана (первая) скажет все сама за себя.
И я, как она, закричу.
И стерегущие меня заметят и примутся искать,
Снег по кочкам теплом своих подошв губя.
А ведь я так люблю этот снег.
Он мне напоминает
Что-то настолько неуловимое, что память сдается.
Я потерял в нем оберег,
Вот и снег меня скрывает,
Как все мои нерожденные братья и сестры.

VII

Сквозь раны

Наступает под веками тьма.
Сон стремится меня обмануть,
Чернотою привычной спугнуть,
Показать на опушках дома

Здесь же ночи белей молока
Нарисованы рощи углем
На холсте, и забыта на нем
В глупой спешке чужая рука.

Вытекает из раны туман
Я глаза обронил вдалеке,
Пинту крови забыл на песке,
Где прошел налегке караван

Конь под раненым всадником спит,
Одинокой невидим стреле
Капли крови несутся к земле,
Что их тянет, как будто магнит.

В пепелищах хранится тепло
Здесь земля непригодна для ям
Тех, кто мерзнет, дарю я огням
И опять подымаюсь в седло

Вровень с болью оленья душа
Настигает меня каждый миг
Укрываясь в ветвях, чей-то лик
Наблюдает за мной не спеша

На лице моем молнии спят
Все короче часы наяву
И себя же на части я рву,
Где портрет на деревьях распят

Я - поэт, не писавший стихов.
Я лечу на совиной спине,
Свою тень наблюдая на дне
Той реки, что выходит из снов.

VIII

***

Стена для портрета убийцы -
Это дерева ствол.
Кровь, что из ветки течет -
Его вино.
Проступившие в чаще лица -
Его болезнь.
Огню рядом с ним горячо.
Ночи в глазах темно.
От боли падает бизон.
Иголок в веках - не счесть.

Револьвер, что случайно грянул -
Его язык.
Неудачного похода кровь -
Его стихи.
Пейзаж за окном -
Беглец, обогнавший его.
Шторм на скулах к нему привык.
Зоркий глаз укрывает бровь.
Белые ночи тихи.
Под землею нет никого.

Грусть убитого -
Его шаль.
Розы, вырезанные из страниц -
Букет его.
Мертвый олень -
Тот, с кем он ночью молчит.
Времени духам не жаль.
Под настом - некрополи птиц.
У плеча - белесая тень.
Камень хочет его научить.

Жизнь, что бьется сквозь рану -
Вера его.
Говорящий ни о чем -
Друг его.
Молчун, построивший лодку -
Его Харон.
Погребенные в туманах -
Спутники его.
Камень, говорящий с костром -
Учитель его.
Этот мир -
Его сон.

IX

***

Ворон шел по полю
Ворон с белым плугом
С белыми следами
Видимый лишь солнцу
Солнце встало поздно
Миру что-то снилось
Он землей укрылся
Льдом глаза застил он
Солнце встало поздно
Солнце стало круглым
Лед зашевелился
Душу ему отдал
Мир же зазевался
Слишком долго спал он
Долго избавлялся
От покров бесплотных
Не успел согреться
Он под взглядом солнца
И тепло исчезло
Холода настали
Ветры унеслись прочь
На листке последнем
Дым стал вверх тянуться
От уюта хижин
Уставал он быстро
И охотник вышел
На утес высокий
Сном, что снился миру
Мерно задышал он
И увидел воин:
Ворон шел по полю
Ворон с белым плугом
С белыми следами
С белыми глазами
И по мерзлой почве
Он ступал неспешно
И копье охотник
За плечо закинул
К хижине своей он
Тихо возвратился
Сын спросил его:
"На горе высокой,
Там, на черном поле,
Что ты видел утром?"
И ответил воин:
"На горе высокой,
На холодном поле,
Я простился с солнцем".
Со словами теми
В хижине он скрылся,
Умолчав, что видел
Со скалы высокой
На промозглом поле
С белым плугом смерть.

X

***

Костер под солнцем
Будто бы два светила вместе поют
Одно на земле, другое на небе
Два глаза пронзают плоть
Два мудреца греют руки над ленивцем,
Который забыл надеть вторую кожу.
Он прислонил колени к земле, чело - к небу
Он провел углями по щекам
Он закрыл глаза,
И дух поделился с ним пищей.
Два костра горят
Два солнца светят
Давно, сколько помнит тот, кто поддерживает огонь на земле.
Всего лишь миг, думает мудрец на небе, застилая угли.
Воздух темнетт
Лишь одно светило осталось
Но скоро его вновь поддержит второе
Так было вчера, так будет и завтра
Холода и тепло рисуют свои фигуры на звериной шкуре
Камни, родившиеся из огня, смешиваются с теми, которые сошли с гор
А стражу костра остается слушать
Молчать и думать
Темнеет воздух
Земля касается чела, и звезда падает в зрачок
Раздается всплеск в маленьком колодце, невидимом небесному своду
Звезды плывут медленно
Тлеет последняя ветка
Первый луч родится скоро
Родится из облаков
Кто-то шевелит угли наверху
Дух делится пищей лишь с бессонными
С теми, кто полирует для него зеркало по ночам
Кто-то покидает свой дом с охапкой хвороста на плече
Кто-то идет и пытается догнать солнце
А когда не находит его, зажигает свое
Так появляется край мира
Так рождаются тайны
Так открывается глаз воды
И зеркало возникает в том месте, где она встречается с сушей
Сквозь невидимую плоть глядят друг на друга два светила
Поют они вместе
Одно на земле, другое на небе
Дух смотрится в свое зеркало
Счастлив тот, кто сумеет узреть его улыбку.

XI

***

Верь тому, что проходит.
Песку, что убегает сквозь пальцы.
Листьям, падающим с дерева.
Реке, которая видит сотню твоих лиц на берегу.
Вслушайся в плеск волн
Река говорит тихо, грустно.
Она знает, что ты ее не слышишь
И она говорит о важном
Но вслушайся в волны
В камни, танцующие у дна
Притворись зверем лесным, диким, необузданным
Но притихшим в ожидании водопоя
И ты услышишь ее песню
Легкую, несерьезную, странную
Река расскажет тебе о сотне неважных вещей
И если ты спросишь ее о том, какая смерть тебя ждет
Она расскажет тебе о лошади, вчера перешедшей ее вброд
Или зеркале, которое упало в нее многими милями выше
Или о том, как сегодня в ней отразилась первая снежинка.
Эта снежинка упала с твоей ладони
Или сорвалась с ресницы
Ветры постоянно меняются вокруг тебя
Искры летают в воздухе, не повинуясь взгляду
Дым костра растворяется далеко наверху.
Все, что бежит быстро, видит сотню твоих призраков за одно мгновение.
Верь тому, что никогда не замедлит свой бег.

XII

***

Звезды на глаза
Падают с высот
Падают, дрожа
Падают легко
Это значит, что шатер мой устремился в полет
Близится гроза.

Звездам трудно спать
Звездам трудно жить
Трудно жечь огни
И смотреть на дым
И спешит ко мне комета сновиденье испить,
Чтобы рассказать.

У звезды нет глаз
Мчится наобум
Бьется о ладонь
Бьется со всех сил
Я пронзил звезду зрачком в своей смерти канун,
И зрачок погас.

Звезды не кричат
Незачем язык
Можно все стихи
Тихо забывать
Но они хотят услышать мой слабеющий крик,
Потому не спят.

Звезды все в крови
Капли вниз летят
Падают легко
Падают, дрожа
Это значит, что забыл я свою смерть повстречать,
Пулю лишь словив.

А звезды все идут
Все идут с высот
Падают в глаза
Падают легко
Это значит, что душа моя умчалась в полет,
А я остался тут.

XIII

Нити II

Никто не являлся напрасно
Рождаясь, помни:
Сотни перьев обрамляли твою голову,
Пока ты не сбросил старую кожу.
Просыпаясь, разожми ладонь,
Чтобы отпустить лоскуток, в ней случайно оставшийся.
Отпусти нить другого мира,
Чтобы однажды исчезнуть под его одеялом
Угасая, спроси себя,
Легка ли твоя голова
У того она тяжела, кто не совершил ни одного подвига
А тот, кто сохранил свою корону,
Может свить крылья из ее перьев
И спокойно довериться воздуху
Если же перьев мало, то и крылья будут слабые
И такой дух потянется обратно
Он упадет
Он будет вновь и вновь появляться в своем мире,
Проходя по одной и той же дороге,
Хоть и пробуя сотни тел,
Хоть и смешивая новую кровь
С сохранившейся старой.
Но Великий Дух, глядя в огонь, видит сны
Он видит мир и видит человека,
Идущего по своей дороге.
Разжимается огромная ладонь,
И время продолжает свой бег.
Но если случайно останется
Лоскуток сна между пальцев Великого Духа,
Часть мира провалится в бездну,
И кто-то проснется навсегда посреди ночи.
Требуется время, чтобы осознать это.
Понять, что солнца нет
И что ночь бесконечна.
Постигай свою ночь.

XIV

***

Когда на землю спускается грусть, все вокруг застывает.
Мы называем это холодами.
Опускается веко Великого Духа, и наступает другая пора.
Если кто-то успеет приземлиться на его ресницу,
Он сможет держать угли в руках,
Сможет окунать лицо в ледяную реку
И чувствовать, как дрожит кора дерева.
Кто-то идет между деревьев, добавляя строки своих следов в снежную книгу.
Он идет долго, и не встречается ему ни медведь, ни олень.
Только призрак совиного крыла тихо проскальзывает мимо его лица.
Кто-то идет долго, не замечая, как воздух вокруг становится холоднее звезд.
Перина белого покрова каменеет,
И человек становится статуей.
Он стоит посреди леса, пока снег падает на его стрелы.
Духи вьют свои сети вокруг него.
Но вот над миром встает солнце
Глаза статуи открываются, и падает белая пелена
Камень становится пухом
Человек поворачивается к солнцу спиной
И скрывается в лесу, который сам ведет его
И когда человек видит дым костров, поднимающийся вверх,
Он понимает, что шатром его стал небесный свод.
Когда на землю спускается тишина, стрелы в колчане стучат быстрее.

XV

Колыбель

Пуля в моем сердце
Спит, будто младенец
Кровь ее питает
Молоком багровым
И периной мягкой
Укрывает рана
Пуля проскользнула
Сквозь другое тело
Будто сквозь туманы
Проскользнула тихо
Было неуютно
Ей среди тумана
Я же ей, наверно,
По душе пришелся
Может, потому что
Был я чужестранцем
Может, потому что
Гений где-то умер,
Я же вдруг родился
В миг тот судьбоносный
В миг тот незаметный
Пуля знает цену
Имени поэта
Будто бы ребенок,
Льнет к чужому сердцу,
Тайно обознавшись
Ждет она чего-то,
В алом шелке раны
Тихо притаившись
Но испуг над болью
Одержал победу
Будто бы коренья
Тяжелее кроны
Стали в одночасье
И другой младенец
Не успев родиться
Хочет мир увидеть
Из пучины дула
И меня, как птица
Просит о полете
О свободе просит
Мою руку пуля
И грохочет выстрел
Вижу я, что пуля
В потолке исчезла
По стене вторая
В страхе полоснула
Третья же, достигнув
Цели несчастливой,
Вьет средь тесное плоти
Вечное гнездо
Колыбель для смерти
Теплой, будто дрема
Страшной, как рожденье
Это моя рана
На другом аскете
Медленно смежает
Веки вместе с ним.
Будто бы коренья
Тяжелее кроны
Стали в одночасье.
Будто мир однажды
Просто стал другим.

XVI

Горькая ягода

Когда я стою на высокой скале,
Что несет свое чело над облаками,
Что родит суровые растения
Меж камней, познавших гнев Солнца,
Я думаю об орлице,
Под чьим крылом родился мой первый предок.
Когда я гляжу на широкую дорогу,
Которою светило дневное ступало по соленой воде,
И на узкую тропу,
Которой ночной огонь шел по волне хрустальной,
Я думаю о храбрых и ласковых,
Под чьими ногами не гнется водяное зеркало
Когда взор мой встречается с глазами воина, облаченного в шерсть,
Я думаю о судьбе, в стреле моей спящей
Я думаю о времени, над которым я ненадолго получаю власть
И об обмане, который в этой власти таится
И натянутая тетива моего лука
Подобна расслабленной седой волосинке, несущей на себе паука
А перья, упавшие мне на волосы,
Потерял когда-то Великий Дух,
Мерно и спокойно рассекавший воздух над равнинами
Кто же я - герой или счастливец?
На шкуре оленя с внутренней стороны
Я вижу чудесные линии, образующие рисунок:
Ряд вигвамов, построенных на земле,
И один, парящий в небе
Из ноздрей мертвой белой головы вытекает дым
И уносит с собой последние мысли этой земли
Я думаю о покое
Я, понесший на волосах своих лишь три пера -
Я вижу крылья Великого Духа,
Заслоняющие целое небо над нами от грозы.

XVII

Брат олененка

Я - оленье сердце, что забыто в скалах
Я - коса, что срезана вдовой.
Я - стрела, что в воздухе свистеть устала
И исчезла под водой

Я кричу, поднявшись на хребет лавины,
Только горы тишину хранят.
Путники, из старого вышедшие мира,
Далеко внизу спокойно спят.

Каждый камень здесь меня узнает,
Прежде чем исчезнуть средь огня
Чем смелее вверх я поднимаюсь -
Звезды тем сильней бегут меня

Меньше крови - больше сновидений
Истощенье греет погодя
Облака меня лишают зренья,
Сквозь ладонь беспечно проходя

Дух давно ушедшего поэта
Взял меня под сизое крыло
Молнии глаза мне режут светом,
Пуля дарит странное тепло

Сон, что меня гложет непрестанно,
Усыпляет ложь на языке
Тот, кто меж могил со мной гуляет,
Видит кисть в слабеющей руке

Я же вижу белого оленя,
Сердце потерявшего в лесах
Он танцует, позабыв о тени,
На седых заснеженных хребтах

Он хранит под кожей мое имя
Я ношу под веками угли
Зеркало, рожденное из ила,
Сон оторвало мой от земли

Стих, которым рана моя молвит,
Не записан до сих пор нигде,
Вышивает нитью цвета крови
След мой на мертвеющей воде.


XVIII

В ожидании имени

Сегодня моя стрела стала духом смерти
В стране, откуда и я пришел однажды,
Бродит теперь новый зверь,
Ускоривший по моей вине свое путешествие
Взволнованный, я забыл об осторожности
И теперь меня увлекла игра теней
Внутри самого пугающего вигвама
Мои братья спрятались в ветвях, будто совы
Я же, подобно хищнику, притаился за камнем
Я жду, слушая биение сердца ночи,
Стежками укладывая в памяти малейшие движения воздуха
Внутри вигвама танцуют духи, вышедшие из огня
И шаман непрестанно в этот огонь смотрит
Взор его помутнел однажды
Когда он, желая посвятить себя учению духов,
Целый день смотрел в глаза солнцу
Ныне же он вглядывается в иные глаза
Враг с лицом белее снега сидит перед ним
И не может заснуть
Под веками его клубится сок красных ягод
И шаман смотрит в его глаза, как в зеркало
Как если бы это ыбла спокойная гладь озера
Духи мира смотрят на нас сквозь воду
Братья мои говорят, что нельзя долго заглядывать в реку
Она проснется и запоет.
Время внутри вигвама тянется медленно
Мои мысли вырываются на свободу
Я с легкостью заскакиваю на спину коня
И, доверившись его бегу, смотрю в небо
И на месте созвездий вижу скелеты,
Зовущие меня присоединиться к их извечному танцу.

XIX

Поэт

Молчит лес.
Ни одна ветка не треснет
Ниоткуда не родится стрела
Я верю тем, кто исчез
Среди леса
Кто стал кольцом на срезе ствола

В книгу времен
Роняю багровые строки
Я не стану прозой на чужом листе
Лес любит тех, кто силен
Спокойных и одиноких
Их следы лиса уносит на хвосте

Кровь моей бывшей души
Вовек меня не видала
Старое сердце дремало,
О смерти забыв в тиши
Старого одеяла
Незаметной болезни
Серого цвета
А по небу мчится комета
Белым сияющим жезлом

Я по бумажному саду
Неспешно к обрыву иду
Все южнее дыхание ада
Я спросил у ольхи неприглядной,
Чьи стихи читают в аду?

Молчит лес
Кость танцующего не треснет
Пусть в меня и вонзится стрела
В глазах тех, кто исчез
Среди леса
Постепенно рождается мгла

В книге времен
Новой кровью, с духом олененка,
Из смертельной раны вытекшей, пишу стихи
Лес любит тех, кто силен
Тех, в чьем сердце пуля сном ребенка
Спит. И колыбель, подобно лодке,
Вдаль плывет под веками стихий.

XX

Заснувший в лесу

Днем, лежа на листьях, я боюсь открывать глаза.
Я боюсь, что из них вытечет ночное небо
И над миром повиснет темнота
И я, изгнанник, ступлю на дорогу сломанных перьев
Из сердца и слез сотворю факел
И пойду искать огонь
Надрывно кричит птица
Ветер севера тихо крадется за мной
Снег, ложась мне на плечи, обманывает теплом
Я не могу видеть солнца
Даже если оно ляжет рядом со мной
Даже если мы вместе уйдем из этого мира,
Я его не замечу
След в след ступают духи вымершего рода
След в след идут часы
Идут по моим векам,
Под которыми притаилось ночное небо
Я боюсь, что оно вытечет прочь
И в горах потеряются всадники
Погаснет костер, разожженный в ущелье Великим Духом
Пролетят совы
И все вокруг заснет
Все, кроме меня
Меня греет цветок, пламенеющий в груди
Нежный и красный
Живой и трепещущий
Я - тот, чьим глазам доверилось ночное небо.
Я - маленький человек, которому опять приснилось могущество мира.

XXI

Портрет на дереве

Лист меня не позабудет,
Пока дождь не льется с неба
И пока землетрясенья
Дремлют в эрах неспокойных
Лист черты мои запомнил
В ствол древесный они въелись
И листок сорвался с ветви,
Где держался только чудом

Кто не хочет стать сосною
Из ветшающих деревьев?
Нерушимым стать утесом
Быстрая река мечтает
А кочевник, покидая
Край, что по душе пришелся,
Думает не без сомнений
О блаженстве своей воли

И невинный, повстречавший
Три рассвета, возжелает
Оказаться рядом с теми,
Кто теперь плывет к закату
Я недавно, я когда-то
Обогнал движенье снега,
Неподвижным оставаясь,
Провожая сны нечасто

Я оставил за спиною
Дикие пространства прерий
Им за мною не угнаться
Не задуть вослед пожаром
И нелепый горожанин
Тоже позади остался
В приозерных водах Эри
Он мечтает о прибое

Он, недвижим, смотрит в окна
Поезда, что мчится быстро
Чутко дремлет под коптящей
Лампы скрип тяжеловесный
Остается он на месте,
Уязвимый, вечно спящий
Не проскочит призрак искры
В запасного взгляда стеклах

Расплывается комета
В двух озерах близоруких
С мертвой розою в петлице
Я комету обгоняю,
В тот же миг переставая
Быть безлицым.

Знаю, что, упав мимо спины
Скакуна на ложе роз и грязи,
Я с иной проснулся стороны
Странного всевидящего глаза

И по эту сторону колодца
Имя вдруг припомнили мое...
Рана на убитом мною жжется,
Будто я себе нанес ее

Стал бы я поэтом без нее?
Мой костер на небе не зажжется
Имя в песню вложено мое
По другую сторону колодца.


XXII

К Призраку

Тишина
Тишина, будто кость
Будто кость без знаков
Гладкая белая поверхность,
Никогда не ведавшая руки человека
Его жгучего и терпкого желания
Покрыть свой путь в Страну Хороводов
Письменами
О ловле
О кострах
О картинах, которые приходят с темнотой
И рассеиваются во мраке предрассветном
Ни одна мысль не треснет
Не вздохнет пустующий колчан
Так бывает, когда все спят
Или бодрствуют во сне мира,
Которому надоели звуки
Крик орлиный не достигнет земли
Крик орлиный из груди человеческой
Кто-то уснет, не заслышав предупреждения
А кто-то не проснется
Кто-то навсегда останется безымянным
Пусть он тасует свои карты -
Ничего не сдвинется в мире
Пусть видит череду снов, похожих друг на друга,
Как нити безразличного одеяла
Пусть он проедет свою конечную станцию
Пусть лучший обман застит ему глаза,
Когда он зависнет над бездной
Пусть не услышит он бесполезных выстрелов
И женского крика, и ругани охотников
Пусть не увидит странной и печальной усмешки кочегара
Пусть его сохранит дух скрипучей лампы,
Поной бесчувственного и мягкого масла
Светящейся лишь по необходимости
Как его сердце
Призрак, призрак!
Тебе бы углем быть, запечатленным на кости безмолвия
Тебе бы костры разжигать на небесах
И высекать неосторожные искры
Тебе бы являться великим воинам
В облике думающем, устрашающем, спокойном
Или беззащитном
Орлом или оленем быть
Пылающей черной чертою на белой кости,
Что окажется скулой
Твоей же собственной
Призрак, призрак!
Не услышишь ты свист пера
Ни пишущего, ни разящего
Книгу прочитанную выбросишь,
И она не запомнит из тебя ни слова
Призрак, призрак!
Очнись, пока поезд парит над бездной
Посмотри в окно и вспомни потолок,
Так похожий на небо
Прислушайся к странному человеку
И вырасти на лице своем улыбку,
Полную неискренности,
Но блеснувшую уже испугом
И пусть никто не расскажет тебе
О том, что в горах
Растут суровые цветы
Они не имеют запаха,
Но умеют исцелять
Ты сорвешь один из них
И будешь думать, что он бумажный
Призрак, призрак!
Проснись
Проснись
Обреки целый поезд на беспокойство
Ты же роком можешь стать
Картиной, сложенной из линий тончайших
И потому режущих
Ничто не запомнится вечности так,
Как твоя недолговечность
Как мысль, незаметно покинувшая твое чело
Как первая ярость твоя
Неоправданная, но живая
А знаешь. почему никак не принесут жертву тебе,
Жертву-извинение?
Потому что убийца должен это сделать
Твоей рукой, что ему и принадлежит
Призрак, призрак!
Вспомни невидимку
Вспомни, как ему удалось стать зримым
И при случае посмотри в реку
Видишь? Твоя туманная плоть обретает очертания
И Время уже не может обнажить свою кость
Для прекрасной картины из тонких черных линий
Призрак, призрак!
Проснись, чтобы заснуть снова
Мучительным болезненным, сквозящим сном
В котором уместится мир
Сойди с грохочущих колес
Оседлай коня
И умчись туда, где упала комета
Где назавтра разгорится огонь
Знаешь, что такое звезды?
Это костры, разведенные руками,
Что закончили труды свои здесь, внизу
А звезда упавшая была твоим костром
Но ты был так увлечен болью,
Что ее не заметил.

XXIII

***

Когда я хочу остановиться, я сажусь в поезд.
Когда хочу бежать - поднимаюсь на гору, оставляя облака позади.
Когда хочу увидеть небо - смотрю в потолок.
Когда не хочу видеть ничего - смотрю на небо.
Тишину ищу в центре хоровода,
Песни и пляски - на дорогах звезд.
Я закрываю глаза и вижу карту своих век,
И багровые прожилки рек, по которым плывут чьи-то лодки.
Я переношу этот рисунок на березовую кору
И говорю, что открыл новую землю
Когда моя душа прекратит свое движение в этом мире,
То земля скроется под водой
Горы повернутся ко мне спинами
Цвета жизни исчезнут в пенном потоке
И я высеку огонь из ледяного камня
Разведу белое пламя, чтобы оно охладило мое лицо
Небо рельефно
На нем тоже есть горы, реки и равнины
Но водопады низвергаются вверх
А пики скал растут вниз
И все вокруг укрыто плотным черны покровом
А в ущельях притаились наши огни
Днем мы ослепнем и будем спать
Ночью будем водить хоровод вокруг лунного озера,
Вглядываясь в его лицо, будем задавать вопросы
Пока кто-то, лежа на спине, будет спрашивать нас
Тот, кто хочет забыть о глазах, смотрит на небо.

XXIV

Молчание

Горы молчали.
Небо белело.
Солнце упало.
Птицы искали
Мертвое тело,
Призраки слов
В клювах сминая,
Только стихи обминая несмело.

Горы молчали.
Листья сменялись
Иглами острыми,
Будто бы стрелы
Будто бы пламя
В розе рождалось
Вместо спокойствия.

Горы молчали.
Прятались звери
За пестрыми лицами
Боль моя стала
Будто бы птицею,
Что вытекала
Из мертвого тела.
Только страницы
В небе шуршали...
Или же листья?

Ветви в воздухе танцевали
Разве ветер не смолк? - я спросил
Не сменилась ли холодом стужа?
Я спросил бы: зачем я нужен
Далеко-далеко назад
Только рельсы вели меня в ад
А в карманах прорезались дыры
И монеты сквозь них утекли
Отворил я калитку вампиру
Далеко-далеко назад
Он был слеп и прошествовал мимо
А мой поезд умчался в ад
Я возвел себе же могилу,
И могила стала горой
И светило с нее соскользнуло,
Чтоб свершить свой подвиг земной
И следит из пучины дула
Бесконечная ночь за мной.