Эпилог маленькой сказки о большой любви

Мы с вами, мои друзья, приближаемся к развязке этой истории. Поверите ли, я так волнуюсь, что голос срывается... Что-то сейчас произойдёт?

Садовник возвращался, когда солнце уже почти опустилось за старые липы. Он шёл уставший, еле волоча ноги... Спина его была согбенна, будто постарел он на десять лет.  Как он сейчас жалел о своём безумном поступке - а если Госпожа рассердится, и выгонит его? Он, что, никогда больше её не увидит?
-Болван, великовозрастный болван - ругал себя садовник - если бы я не совершил этой глупости, я мог бы любоваться моей богиней хотя бы издали... А теперь что - у меня на столе лежит, наверное,  указ  об увольнении... Я потерял её навсегда...
С этими мыслями он вошёл в домик. И увидел свиток на столе.
Первая мысль его была - не разворачивая бумаги, бежать к озеру и утопиться.  С посеревшим лицом он присел  в кресло и попытался сосредоточиться. Руки его дрожали. Картины будущего, лишённого возлюбленной, лишённого смысла, пролетали перед глазами. Раскаяние, стыд, боль читались на его лице. Наконец, он сумел совладать со своими чувствами, и взял свиток в руки. Но развязать ленту не получалось: пальцы его не слушались. Он стянул её, бросил на пол и, собрав все силы, развернул лист бумаги... Прочёл...

Не знаю, что там было написано, но вспыхнувшие глаза и порозовевшее лицо - это хороший знак. Рассеяная, нет, глупая улыбка засияла, разгоняя сумерки. ( Думается мне, там было нечто весьма  далёкое от указа об увльнении) Пару минут садовник  перечитывал  записку. Потом вскочил и начал метаться по комнатке, схватывая в охапку каке-то вещи, опять бросая их, своей рубашкой бросился протирать стол,  следом - кресло. Книги, рассыпанные по полу, мешали ему, он спотыкался, чертыхаясь, наконец, додумался их сложить на подоконник. (Явно наводился порядок.
Не знаю, как вам, а мне в голову пришла мысль о гостях...)
Всё, что можно было убрать - было убрано. Глупая улыбка не сходила с лица садовника. И ещё он что-то намурлыкивал вполголоса. Тем временем совсем стемнело. Только он собрался зажечь свечу, как отворилась дверь... ОНА ПРИШЛА!  Остановилась в дверях, молча, глядя на него. Улыбка (О! Боги! Её улыбка!),  робкая улыбка... как она хороша, когда улыбается...
Неожиданность сделала своё черное дело - юноша впал в ступор. Он не мог сделать шага, не мог произнести звука... Богиня вошла и присела в кресло. Рядом с ним. Ноги его подкосились, он опустился на пол и, так получилось, его голова оказалась на её коленях. Она была смелее - положив руки ему на голову, заговорила первая:
-милый, я не смела  сказать...  я не смела надеяться... это казалось мне безрассудством... тот гиацинт, ты помнишь? - цвета твоих глаз...  как хорошо, что ты решился... теперь всё будет по-другому...

(Согласитесь - подслушивать дальше  было бы верхом неприличия. Даже птичка с персиковой грудкой вылетела в приоткрытую форточку...)

Рано-рано утром, только посветлело небо, мы с птичкой решились сходить к домику садовника. Внутри было тихо. Набравшись смелости, мы заглянули в окошко. Был виден бокал с недопитым вином, гроздь винограда лежала на листке со стихами, рядом валался свиток и розовая лента. Небрежно брошенная шитая жемчугом сорочка и чёрный шёлковый чулок ввели нас в замешательство... Птичка - очень скромная особа - увидев это , засмущалась, и улетела на ветку липы.  Я тоже отошла, но, случайно взглянув  левее, краем глаза заметила спящего юношу, обнимавшего свою возлюбленную. Головка её лежала на его плече, волосы касались щеки... И такое умиротворение было на их лицах, что я невольно заулыбалась...

Конечно, мне стало ужасно стыдно, и я ушла. Наверное, я больше не вернусь туда - в старый сад к домику под черепичной крышей. Зачем? Там всё будет хорошо.
Они осмелились полюбить. Ведь давно известно - чтобы быть счастливым, надо быть смелым. Потому что настоящая любовь - это всегда немножко непонятно и всегда очень страшно.
Но это так прекрасно, правда?