Подражая Набокову. 25 июля

Дожди и солнце, это лето,
Трава с листвой с лихвой согрета,
Хотя – бывают холода,
Но – это ночью, крайне редко;
Берёзка – верная соседка,
Пока, по счастью – молода.
Я у стола, тружусь, как пчёлка,
Мне слово – нитка и иголка,
Узоры рифмой вышиваю,
На снисхожденье уповаю:
Глубоко с русским не знаком,
Далече дом, родные веси,
Рос с украинским языком,
Теперь забыл, как в хлебе плесень.
 *
Так вот, Набоков напросился,
Когда бы жил, заколосился.
Его поэма – мне предлог,
Чтобы кутнуть, покуролесить,
Свою строфу в ладонях взвесить,
Не посчитайте за подлог.
Я дотянуться не пытаюсь,
В своих проблемах обретаюсь,
К тому же, честно признаюсь,
Что я и сам порою злюсь
На никудышный поп и рок,
На непростительные стансы,
Но ведь не всё годится впрок,
Не любишь пепси, пой романсы.
*
Слетели облаком две строчки,
Хотел смахнуть, дойдя до точки.
Не получилось, в образ вник,
За стиль и рифму ухватился,
Попал в ловушку – поплатился:
Поэт из сумрака возник.
Он в детстве слыл говоруном,
Хотя мечтал лишь об одном:
Чтоб от людей уединиться,
С потёртой книжкой мыслью слиться,
Познать чужую страсть и пыл,
Над бездной драмы оступиться,
Чтоб дух мятежный поглотил,
Коль нет нужды поторопиться.
*
Придёт пора, и - песня спета,
Судьба печальная поэта.
Кровавой рифмой окропил
Он человеческие страсти,
И не избегнул той напасти,
Когда ночами водку пил.
По чердакам чужим скитался,
Чуть приголубят – он остался.
За пару дней – надоедает,
В обед три порции съедает,
Как будто можно про запас
Сберечь домашние котлеты,
Но тем доволен – свет погас,
И он успел допеть куплеты.
*
Судьба поэта, суть – злодейка,
Хоть с виду – жирная индейка,
Но обязательно на стол
Под праздник суетный сгодится
Злой рок с молвою пригодится,
Вначале – боль, потом – раскол.
Найдёт забвенье крохи славы,
Пойдут наветы и облавы,
И очернений, разных, тьма,
Толпы небрежной кутерьма,
Неубедительные вздохи,
Уничижительный оскал,
Поэт надломлен, он устал,
Его дела навеки плохи.
*
Психологизм, как дно колодца,
Кто погрузился, тот упрётся
В мотив и цели головой;
Ежеминутные терзанья
Ни дня не могут без названья,
Кто легкомыслен, тот усвой.
Связать поступки в крепкий узел,
Потяжелей наделать грузил,
От блудных мыслей отвратить,
Заставить есть, заставить пить,
Снабдить приманками капканы,
И попадутся, дайте срок.
Разрушить замыслы и планы,
Припрятав, в финише, урок.
*
Был наш поэт поборник чести,
И не сидел, как сыч, на месте,
На самом пекле, у стены,
Где рубль по мелочи бросают,
От одиночества спасают,
Как на балу у с…ны.
Искал поэт себя средь массы,
И поделил людей на классы,
Не на плебеев и господ,
Как в старых книжках - тухлый свод,
А на угодников и пьяниц,
На безразличных и седых,
Кому несносен пошлый глянец,
И те, кто бьёт судьбу под дых.
*
Хрипел кадык, и рвались струны,
Бедой грозили карты – руны,
Разили стрелы наугад.
Морщин густая паутина,
Как жизнелюбия картина,
Он был вчера, как – будто рад?
Поэт метался по задворкам,
Как вечный жид, и хлеба корка
Ему отчаянно нужна,
Как роль, как верная жена.
Он не находит пониманья
Среди врагов, среди друзей,
Он жаждет славы и признанья,
Но вновь запой, он – ротозей.
*
Как на волне, на гребне слова,
Он вознесён над миром снова,
Царит и властвует один.
Дорогой вечности петляет,
Рукой горячей всех цепляет -
Он и поэт, и гражданин.
Его стихи, как Богу в уши,
Ресницы слёз и счастья души
От понимания дрожат,
А у кого-то зуб зажат.
Рекой холодной время льётся
И пропадает между строк,
Сермяжной нитью правда рвётся
И приближает смерти срок.
*
Не откреститься уговором,
И не ходить за приговором,
Его и на дом принесут.
И на измученной кровати,
Где только боли места хватит,
Где, что ни ночь, то страшный суд,
Немое небо стоны слышит
И сигаретным дымом дышит,
Где смех и слёзы не спасут,
Где черви гордости сосут,
Поэт и мечется, и злится,
Кусает губы и язык.
Ему не можется, не спится,
И на бумаге – кровь и крик. 
*
И что ни день, растут потери,
И веки тяжкие, как двери,
Что к свету творчества ведут.
Рука душе уже не служит,
И слово с рифмою не дружит,
И лист бумаги, как редут.
Часы сбиваются со счёта,
А на висках роса от пота,
И сердце бешено стучит,
И человечество молчит –
Ему совсем не интересно,
Что умирающий поэт
Ещё не спел, по сути, песню,
И никакой отрады нет!
*
Друзья растеряны и глупы,
От суеты и боли тупы,
И от усталости – в тылу.
Плетутся следом, словно овцы,
Не веря в Господа и в солнце,
Безвольно прячутся - в углу.
Как будто всем, без страха, ясно
Сопротивление – напрасно,
Он будто сам того хотел,
Он к смерти мчался и летел,
Как скорбный лебедь, одинокий,
Лишённый радостей любви,
Упавший в страшный ров, глубокий,
О камни бьющийся, в крови.
*
Дни сочтены, не кем-то свыше,
И голос мрака, верно, слышит
Не знавший жалости поэт.
Назначен срок, но сердце бьётся,
Хоть плоть распята – не сдаётся,
Желая видеть этот свет.
Дни сочтены, и что же боле,
Смирись поэт ничтожной доле
В дурмане морфийном почить,
Штаны и душу обмочить,
В тумане омута расстаться
С когда-то доброю землёй,
Но в вечной памяти остаться,
Могучим древом, а не тлёй.
*
Слова не в счёт, себе дороже,
И пепел с мрамором на коже
Рисунок смерти нанесли.
Уже внутри сосуды рвутся,
Снаружи - демоны смеются,
Молитву мраку вознесли.
Не издаёт гитара звуки,
В игольных ранах плети-руки,
Лишь веки чёрные дрожат,
Кулак мучительно зажат,
Как – будто вену надувает.
И образ ангела возник,
Он словно что-то затевает,
Но нет, не вышло: ангел сник…
*
Жара, жара, июль в разгаре,
Москва в томительном угаре
До быстрых денег дорвалась.
Потоки пота смачно льются,
На образа враги плюются,
Но тишь до срока взорвалась.
Зияет рот пещерой бездны,
И уверенья бесполезны,
Что это сон, и только сон,
Ещё не слышен плач и стон,
Ещё не копана могила,
Но с крыши жайвронок слетел.
Ушла, как боль, былая сила,
Он песню горькую допел.
*
Конец, разверзлась злая пропасть,
Вспороло брюхо время – лопасть,
Дельфину вольному конец.
Порвали люди струны, парус,
Поэт пред Богом молвил: «Каюсь»   
Теперь он дома, наконец!
Теперь с небес на мир взирает,
Гордится – стих не умирает,
Стих не сдаётся, стих живёт,
Забыть поэта не даёт.
Кому нужны сейчас разборки,
Кто был при чём, кто виноват?
Трещат хрящи, как переборки,
Наверно, ростбиф сыроват!
*
Дожди и солнце, это лето,
Печальной рифмою одето
Моё творение, увы.
Я подражать хотел, но сбился,
Три дня куражился, не брился,
Лицо – подобие травы.
Коль три Владимира сойдутся,
Слова и образы найдутся,
На три листа достало сил.
Но, хватит, кто-то попросил,
Пора, пора остановиться,
Здесь скорбной повести конец.
Имею честь, друзья, проститься.
Благодарю за всё, Творец!
25 – 28.07.05