Гремяч

В тот август в Гремяче с мной стряслась беда,
Четыре времени, как женщины стояли,
И, провожая молча остротой меча,
Любовью в сердце за меня в себе держали.

Вчера стояло грустно и безмолвно так,
Сегодня целовало иступленно,
А завтра улыбалось безмятежно в такт,
Ведь послезавтра на руках качало сонно.

В меду гречишном плавал августовский круг,
Журавль позвякивал, скрипя, в  сыром колодце,
Расплескивая воду из ведра, мой друг
«Рене Генон» читался медленно под солнцем.

Журавль прохладный сумрак из нутра мне лил,
И солнце рыжее с утра кормило грушей,
Их обнимая, так, что белый свет не мил,
В груди своей тогда я счастье слушал.

Гремяч! Гремячий звук какой-то,
И будет он все время зрячим...
В ушах встаёт, как Анждей Войда,
Бросает вверх хрустальный мячик.

Гремяч он больше, чем Гремяч,   .
В гремячем мячике все вижу,
Увидишь ты меня, не плачь,
Я в БУРе парюсь, неподвижен.

И я пугаться не намерен,
Вот только я бояться начал,
И я, молясь, все время верю,
В дыму боляческом гремячем.

Когда уйду из этой боли,
Я попаду в другой Гремяч,
Где нет ни разума, ни воли,
Поэтому, ахчик, не плачь,

Ведь я Голгофу только начал,
А труп осмотрит подлый врач,
И станет он ещё — гремячей,
Поэтому, кюйрик, не плачь.