Андрей Рублёв

На белых стенах рукотворного храма
Рождается образ из света и тьмы.
Рука живописца выводит упрямо
Священные лики, в обход кутерьмы.

За красною краской кровавые блики,
Солёные слёзы незрячих, но - глаз.
Калёная сталь жжёт, проклятья и крики,
Всплывает из омута памяти сказ.

Они подряжались работать на славу,
Их пальцы и опыт порукой – успех.
Достойную плату желали по праву,
Трудились добротно, легко, не на спех.

В резные узоры оделись палаты,
Чудные животные, песни и смех.
Отважные воины, вздетые в латы,
И чудо – девицы, потрогать не грех.

Таким мастерам, что, любое под силу,
Искусство об Бога, одна благодать.
Но туго надуло височную жилу,
Улыбки у князя в глазах не видать.

В душе – будто улей, а осы - их слово:
«Мы далее - к брату, заказ принимать».
И острое жало вонзается снова:
«Не стоило, брате, моих нанимать»!

Осеннего леса хмельная прохлада,
Да сытный обед их – краюха, творог.
В котомке у каждого – князя награда,
Для новой работы – пора, за порог!

Слуга расторопный, палач и проныра,
С десяток служивых держал на плаву.
Наспех отхлебнули от барского пира,
Узду натянули аки тетиву.

Меж сосен и елей ползут, как букашки,
Пустые глазницы чернеют и жгут.
По глади пруда, словно стоны, барашки -
Напрасно их семьи далёкие ждут.

Седой мальчуган, поводырь босоногий,
Андрея Рублёва рассказом смутил.
И сбивчивый слог, неказистый, убогий,
Как будто завесу, как ночь, опустил.

Господь Вседержитель! Рабу ли позволишь
Не страхом – любовью людей одарить!
Красою земною ведь не обездолишь!
Под небом Твоим разреши им парить!

И дай мне, о Боже, святую икону
До глаза мирского живой донести.
Все краски души моей брошу к поклону,
Лишь только бы Родине бремя снести!
8.08.04