***

Чтение на боку                В.Н.
Звонок прервал мою борьбу с диваном
И нездоровый предвечерний сон.
Вошедший предложил мне завещать
В фонд добровольной помощи приюту,
Где содержались дети падших женщин,
Заранее мой собственный скелет.
Он разложил какие-то бумаги,
Подушечку для отпечатков пальцев
И штамп: «Не подлежит захороненью»,
А также фотографии младенцев,
Отцом и благодетелем которых
 Мог стать любой, в чьем теле целы кости,
Представивший свидетельство хирурга
О том, что у него на месте ребра
И нет ортопедических частей.
Решив, что продолжается кошмар,
Я вышвырнуть его не торопился.
Мы пили кофе на моем диване;
Пришелец убеждал меня признаться
В том, что из женщин, падших в нашем веке,
Я совратил хотя бы половину.
Тут позвонил какой-то гардеробщик
И утверждал, что позапрошлым летом
Я выкрал из отеля номерок,
Взамен оставив шубу из енота.
В час ночи постучал водопроводчик,
Чтоб опечатать кран и унитаз.
Я усадил его на ту пружину,
Которая мне не давала спать.
Под утро почтальон принес мне новость
О том, что у меня другое имя
И я под ним скрываюсь от налогов
Уже почти что восемьдесят лет.
Мы вчетвером сидели на диване
И пили кофе, глядя на младенцев,
А гардеробщик лез из телефона
И от него премерзко пахло пивом.
Потом пришла немецкая овчарка
И привела с собой двух полицейских.
Она весьма любезно извинилась:
Им надо было вылезти на крышу,
Где мой скелет скрывался от налогов,
Но я размяк от кофе и поведал
О том, как, совратив однажды шубу,
Я искромсал на номерки енота,
И сорок лет под видом телефона
Пытался избежать захороненья,
И в унитазе опечатал имя,
Которым называют падших женщин,
И что из каждых десяти протезов,
Которые содержатся в приютах,
Семи я довожусь родным отцом.
Все это, к счастью, не осуществилось,
Хотя звонок у двери длился вечность,
И человек, пришедший за скелетом –
По внешности из бывших сутенеров –
Был полон сострадания к младенцам,
Не  говоря о чувствах в адрес женщин;
Увы, его я так и не увидел,
И не было побоища с диваном,
Вонзившим мне в ребро свои пружины.
Напрасно мне звонили из отеля,
Чтоб навязать мифическую шубу,
Зря утруждал себя водопроводчик,
По лестнице ключами грохоча,
И почтальон явился слишком поздно.
В то небо, где бесптицно и беззвездно.
Я вышел ненадолго полетать,
И видел сон совсем иного рода,
Гораздо интересней и длиннее.