прикус

(1)


пришло время учить слова, но прежде зубрить алфавит,
русский язык не прост, кисло-сладкий такой бисквит,
старославянский где-то в корне,
твоё детство тянется пятый десяток лет,
пеленает речь, а ты всё равно раздет
и не жив, и не мёртв, хоть ущипни, хоть дёрни,

открываешь букварь, понапрасну в нём ищешь «ять»,
век вычёркивает слова и буквы, знать, многим не устоять,
многим из тех, что уже не вспомнишь,
век меняет смыслы, множит оттенки, упивается вкусом слов,
переводит с чужого, отсекает, катает в горсти улов,
словно каменотёс в каменоломне,

знай, так было всегда, так есть, так будет всегда,
бисер новых имён ждут младенец, туманность, звезда,
значит, есть работёнка умельцу-адаму,
так не сетуй, крепись, вспоминай, забывай, на том мир стоит,
нитку дискурса в космоса ушко вденет портняжка-пиит,
ему швы радеть храма…



(2)


произносишь «ломоть», и начинает тебя ломать
до последней косточки, до веком преступным забытой «ять»,
время чистки (от снов) корректуры,
но сухим остатком, твёрдым осадком выпадаешь уже не ты,
а осколок вчера, усечённые смыслы, глаза пустоты,
круг, алкающий квадратуры,

и произносишь «жив», слово — ложь, говорящий лжив,
сколько не прями, не расчёсывай, сам язык фальшив
там, где музыке место,
но безумен старатель, рушен жертвенник, скрыт огонь,
но молчит кифары струна (хоть и тронь),
не очнётся и веста,

но произносишь «облако», и реки выходят из берегов,
птицерыбы штурмуют высь, у небесных богат улов,
даль холмов выстилают звуки,
спорит иволгу ветер, шатает калину, гонит обиды вспять,
вспоминаешь кто ты от малейшей косточки до наследной «ять»,
запускаешь в облако руки…



(3)


а последнее слово устремляется в никуда,
рваться пробует с твоего крючка,
бьёт хвостом о лёд,
на блесну, говорит, обманом близорукое вытянул без труда,
и слабеет хватка, немеет рука, из углов строка,
говорит, много воздуха на двоих, видишь, бьюсь о лёд,
отпусти, кровоточит, саднит губа,
отпусти отдохнуть под лёд,
здесь никто не ждёт, никого не ждёт,
дай поплавать ещё рекой неделю, денёк, полчаса,
а потом тяни в небеса,
а потом бей влёт,

отпускаешь,
уходит под воду на своя круги,
забываешь на ощупь, на вид, на слух, на вкус,
думаешь, как оно под водой слепое,
не видать ни зги,
а кругом естественные враги
— от беспощадных мойр до свирепых муз,
шепчешь, будто слышит: хворое, окстись, вещее, не лги,
распадаешься на среды и четверги,

но однажды оно к тебе возвращается,
прокусывает нежно темечко,
спрашивает: жаждешь ещё уз? мой знаком прикус?
— скатывается с руки,
ищет место, катится вдоль строки…



(4)


слова выкатываются за скобки,
ищут: где б нам согреться? кем бы проговориться?
— пеняют гласными из рифмовки
отверстые рты, недвижные будни, кривые лица,
обещают: будь, человек, нам землица,
станем тебе цевница,
обещают: будь нам хоть валаамом,
явим тебе ослицу,
нам бы только проговориться, кем-то усыновиться,

слова собираются в строки,
крадутся строфой, танцуют вдоль речи,
слова теснятся во рту, воздух черпают, сетуют выдох,
шепчут: чаще дыши, только нас собой не увеча,
нам не противореча,
будем тебе свеча, стань нам вечер,
видишь, горим мы, рано нам о немоте, о тьме аида,
нам ещё дышать тобой во всех темпах,
во всех видах,

но и слова ветшают, аки человеки,
однажды просятся на покой,
упираются в вечность,
слова, аки человеки, смежают веки,
слова застревают в нелепых позах, не то калеки,
не то утратившие благодать калики,
слова становятся ленивы, пусты, безлики,
время жуёт улики…




февраль 2009