Первая мировая. Шагаю по картофельной ботве

Шагаю по остаткам картофельной ботвы,
И лезет в ноздри сладкий запах гнили.
Он безразличен мне - ведь я давно отвык
От запахов какао и ванили.

Уже не раз давил я сапогом
Голов моих врагов гнилые клубни.
Испачкался в дерьме и вылинял погон,
Шинель не покидает запах трупный.

Порою, в месяц раз, случается письмо.
От радости не знаешь, куда деться.
Ведь это просто праздник, Боже мой:
Как человек смогу я подтереться!

И не один, а много больше раз.
Иначе зад болит,
Дерьмом полит,
Как будто я заядлый педераст.

А, кстати, наш всегдашний "голубой",
Капрал NN, почил вчера бесславно.
Его башку с оторванной губой
Мы видели. Она летела плавно.

"Теперь придётся ползать восемь миль
До хутора, насиловавть крестьянок", -
Нам говорил сержант, и руки мыл
В ближайшей луже, у сушившихся портянок.

Сегодня поиграем в "три листа"
Заблёванной колодой порнографий.
А мне везёт - я выиграл полста
Уже кондомов, и смогу я стать
Губителем стольки же биографий.

Нам говорят, от смерти мы на волосок.
Всё это - ерунда, пикантность фразы.
И пусть не пуля, палец упирается в висок,
И многие не ранены ни разу, -

Мы умерли, и наш моральный дух высок!

1984