Село вурдалаков

Я вновь в то село возвратился,
Где не был уже так давно,
Но как же теперь изменилось
С времён тех далёких оно.

В бурьяне дома утопали
И были как будто пусты,
Их жители словно бы спали,
А в поле чернели кресты.

Безлюдной была и дорога,
Что к старой церквушке вела,
Поникшей с тех пор и убого
Темневшей у края села.

В той церкви с её возведенья
Хранилась икона одна,
Спасала не раз всё селенье
От разных напастей она.

Уж солнце клонилось к закату,
Туман опускался седой,
И где-то вдали многократно
Уже прокричал козодой.

Пришпорил коня своего я,
Но чувствую, что на ходу
Он словно лишился покоя,
Как будто почуял беду.

Его привязал я у входа.
Открывший мне дверь иерей,
Почтенный хозяин прихода,
За мной её запер скорей.

«Ответь мне, отец мой, какая
У вас приключилась беда,
Что даже икона святая
Её отвести не смогла?»

В бокалы вино наливая
Он шёпотом проговорил:
«На Господа лишь уповаю. –
Сказал так и крест сотворил, –

Икона спасала, то верно,
Но горе нас не обошло.
С тех пор, не соврать бы, наверно
Лет этак пятнадцать прошло.

С тех пор утопить не могу я
Тоску свою в этом вине».
И старый отшельник такую
Поведал историю мне:

«Случилось однажды весною,
Когда всё вокруг зацвело,
Убогий скиталец с сумою
Забрёл ночью в наше село.

Какою нуждой был ведомый –
О том размышляю порой.
В ворота ближайшего дома
Своей постучал он клюкой.

Раскрыв перед путником двери
Хозяин не ведал о том,
Насколько опасного зверя
Впускает он в собственный дом.

От ужина гость отказался
И даже вина пить не стал,
А доброй хозяйке признался,
Что сильно в дороге устал,

И странно притом ухмыльнулся.
Хозяин задул в доме свет,
Когда же он утром проснулся,
Бродяги простыл уж и след.

Муж будит жену, но напрасно –
Не дышит, румянец пропал.
Тут только заметил он красный
На шее супруги овал.

Едва не утратил он разум.
О, Мати Живаго Творца!
Хотя осознал и не сразу,
Что был то укус мертвеца.

Три дня по полям и оврагам
Он шёл, выбиваясь из сил.
Не дать упустить вурдалака –
О том лишь у Бога просил.

Всю тяжесть постигшего горя
Он выплеснул только в тот миг,
Когда средь степного простора
Разбойника всё же настиг.

И как вероломного змея
Георгий копьём поразил,
С размаху меж рёбер злодею
Осиновый кол он вонзил.

Жену схоронил, но, однако,
(То было ужасней всего),
Она, став сама вурдалаком,
Вернулась за кровью его.

Так всё колесом закрутилось,
И он из могилы восстал.
За что на нас это свалилось –
Гадать я и думать устал.

Спасенья напрасно искали,
Такое уж время пришло –
На кладбище перетаскали
Тогда, почитай, всё село.

Наверно их бедные души
В раю пребывают давно,
Тела же ужасные душит
Желание только одно:

От жажды голодной сгорая
В холодные ночи и дни
Сырого лишь мяса желают
И крови горячей они.

В селе ни единой собаки,
И ты зря вернулся, поверь,
Лишь только одни вурдалаки
Его населяют теперь.

И нынче, как только стемнеет,
Уж их наступает пора –
Всю ночь они бродят как тени
Вкруг церкви святой до утра.

И всякую ночь неизменно
Дрожит от их стонов земля.
Молитва да эти вот стены
Лишь только спасают меня.

Смиренно снося все лишенья,
Я знаю – пробьёт и мой час».
Вздохнув безнадёжно отшельник
Закончил свой страшный рассказ.

Однако и утро настало,
Собрался седлать я коня,
Но сцена, что взору предстала,
Буквально сразила меня.

Картину ту не позабуду,
Увы, до конца своего –
Окрест старой церкви повсюду
Белели лишь кости его.

Ну что же, на всё Божья воля.
Останки я с болью собрал
И где-то в непаханом поле
От церкви вдали закопал.

Со старцем тепло распрощался,
Он только вздохнул тяжело.
И больше я не возвращался
С тех пор никогда в то село.