Не завязывай узелки

. . .

Не завязывай узелки,
не запутывай веткою волосы.
У излучины быстрой реки
не поётся с тобой на два голоса.

Не заманивай, не кружи,
не зови за собой в дали вешние,
отзвенели ручьи у межи
и зовут меня рощи нездешние.

Не заглядывай на меня,
не клонись до земли спелым колосом.
Ты пойми – всё пустая возня,
и слова твои льдинками колются.

Не шепчи о любви – я пуста,
отгорела июльскою зорькою.
Обжигаешь немые уста –
поцелуи твои больно горькие.

Не расспрашивай ни о чём,
не бреди за мечтой моим берегом.
Ты любить, без любви обречён,
я – стоять неотзывчивым деревом.

. . .

Ветви мои к небу синему горестно тянутся,
жалит светило листочки осенним лучом,
гладят по коже дожди, и закаты багрянцем,
грозы над кроной грохочут крученым бичом.

Кружится ветер, крушит, разметает и плещет,
рыщет бродяга в секретных моих уголках,
каждою веткой играя, хохочет, скрежещет,
и наигравшись, судачить летит в облака.
...
Сколько стоять на ветру
у забытой дороги,
сколько мечтать, устремляя свой взор к небесам,
сколько в друзьях моих будут лишь только сороки,
стужа и грозы,
дожди будут сечь по глазам?!

Листья осыпались, голые крошатся сучья,
душу изъели чужие заботы дотла,
и подвенечное платьице – сетка паучья,
молния страсти последней,
мой ствол рассекла.

Солнечный луч, пробегая,
уходит к соседке.
Всё переменчиво. Стоит ли век горевать.
Дым у дороги. Туман.
Заметелило ветки.
Вот и зима.
Будет с кем до утра толковать.

. . .

Всё переменчиво. Запах оттаявшей кроны,
каплет капель на тяжелый обугленный снег,
птицы щебечут, бредут вперевалку вороны,
и обмывают ручьи мой нехитрый ковчег.

Тихо вплывает он
на пробужденную землю,
днищем, царапая почву – скрежещет, скрипит.
Луч пробивает толстенную крышу, где дремлют
лучшие чувства. Он ласкою свежей слепит.

Всё переменчиво. Зимы вливаются в вёсны,
слезы – в капель, а слова о любви – как лучи.
Дом, что ковчег, непременно поднимется к звёздам,
бури и грозы пройдут и весна зазвучит.

. . .

Рассыпала бусы под кроной березовой.
ушла за дождями по насыпи зыбкой.
Глазами печали глубокого озера
следила за радугой легкой и гибкой.

Пустилась в дорогу за солнечным ветром,
ладошки тянула высокому месяцу,
ловила росинки по розовым кедрам,
летела зарею по снежному месиву.

Дышала медовой воздушной порошей,
ссыпалась на землю туманом румяным,
брела по ручьям в золотистых галошах,
в закаты бежала по травам духмяным.

Смеялась, любила, ждала, ликовала,
холщевого платья шуршала подолом,
кукушкой в лесу до утра куковала,
порхала синичкой над солнечным долом.

Рассыпала бусы, на слезы сменила,
плакучею ивой застыла у речки.
Склонила головушку, душу склонила,
где в темную воду упало колечко.