Побратимы. Афганцам

         ВОИНАМ-ИНТЕРНАЦИОНАЛИСТАМ,
         С ЧЕСТЬЮ ВЫПОЛНИВШИМ СВОЙ ДОЛГ.
         
         *

Афганистан. Угар, пожары...
Пустыня на семи ветрах.
Бои в Герате, Кандагаре,
В безмолвье знойном и в горах.

Ты - новобранец из Херсона,
А он - смоленский. Скромен, тих...
Глоток воды, сухарь, патроны -
Вы всё делили на двоих.

Он третий год служил толково
И в переделках побывал.
А для тебя всё было ново -
Впервые в жизни воевал.

Но рядом с ним, таким надёжным,
Ты не робел. А он учил,
Что каждый шаг неосторожный
Последним шагом многих был.

Он опекал тебя как брата
И защищал. Порой - журил.
Он настоящим был солдатом.
Он настоящим другом был.

Тебе - детдомовцу, парнишке,
Он заменил отца и мать...
Войну он знал не понаслышке,
Ты с ним учился воевать.

Однажды в час рассветный, ранний,
Когда спала ещё заря,
К блокпосту пробрались душманы...
И разом вздрогнула земля!

Вокруг свистели пули звонко
И каждая вам смерть несла.
Но даже мамина иконка
Увы, солдата не спасла...

Он опрокинулся на спину
И будто замер шар земной...
...Напрасно мать писала сыну:
"Мы ждём тебя весной домой!"

         *

...И он вернулся из Афгана,
Когда земля была в цвету.
В том чёрном проклятом "тюльпане"...
И слёзы сохли на ветру,

А вся планета будто сжалась...
Вовсю черёмуха цвела.
И хоронить его съезжались
Со всей округи. Три села.

Вокруг родня, друзья стояли.
А, за ночь поседев, отец
И мать его не понимали,
Что сын вернулся, наконец...

А он лежал немым укором -
Суров, спокоен и красив...
Его невеста в платье чёрном
Стояла, губу закусив,

В немой тоске ломая пальцы...
Заголосили там и тут,
Когда друзья его, "афганцы",
Прощальный выдали салют.

          *

...Настало время возвращаться
В тот Богом проклятый Афган.
А многим - в той земле остаться,
Где вся страна - сплошной капкан...

Друг научил тебя сражаться,
Душманам спуску не давать.
И ты поклялся клятвой братства
За друга тоже воевать.

Так не хватало побратима!
Ожесточился, исхудал...
...Не пролетела пуля мимо
В бою за горный перевал.

...Ты брёл, израненный, в пустыне,
А марево к себе влекло.
Казалось, солнце на чужбине
Немилосерднее пекло.

Неимоверная усталость
Тебя валила бурей с ног.
Когда совсем чуть-чуть осталось,
А ты идти уже не мог,

Когда меняются местами
Земля и небо, юг, восток...
Когда хотелось крикнуть "Мама!"
И, проглотив тугой комок,

И пересилив в сердце муку,
И выпив воздуха глоток,
Ты протянул к ней свои руки,
Перешагнув земной порог...

Тогда ты рухнул на колени,
Лицом впечатавшись в песок.
Химер причудливые тени -
Вот всё, что ты запомнить смог...

          *

...Пришёл в себя уже в палате.
Вокруг звенела тишина.
Сестричка в голубом халате
Писала что-то у окна.

Всё поплыло перед глазами...
Хотел привстать... И обожгло -
Сверкнула мысль: "А что с ногами?!"
Туманом всё заволокло...

Скольких людей Афган коснулся
Своей жестокою рукой!
Твой друг погиб. А ты вернулся.
Без ног... С обугленной душой.

И потянулись дни за днями...
Три года, как в кошмарном сне,
Ты со случайными друзьями
Топил тоску свою в вине...

А друг случайный, за стаканом,
Бил в грудь себя, надоедал:
"Я воевал в Афганистане!
Я за Отчизну пострадал!"

Ты - не такой. Молчишь сурово.
Летят бескрылые года...
Но твёрдо дал себе ты слово -
С вином покончить навсегда!

           *

...Погост приснился деревенский,
Где друг единственный лежит.
Твоя мечта - в тот край Смоленский
Поехать, друга навестить.

Уж столько лет грустят берёзы
На том погосте край села!
А мать все выплакала слёзы...
Недавно рядышком легла.

На их могилках, не старея,
Шуршат бумажные цветы.
За двадцать лет уже аллея
Берёзок выросла... А ты?

Ты до сих пор ещё воюешь -
Идёшь в атаку, рвёшься в бой...
Проснувшись, куришь. И горюешь,
Что рядом друга нет с тобой.

Того, кого считал ты братом,
Который умирал от ран,
Упав в обнимку с автоматом...
Будь трижды проклят тот Афган!

            *

...Сейчас ничем ты не рискуешь.
Да и не нужен никому...
О побратиме лишь тоскуешь,
Порой завидуя ему.

По воскресеньям и субботам,
Одевшись, словно на парад,
Ты едешь на свою работу.
Награды на груди звенят...

Суров, с застывшею усмешкой,
Опрятен, строг, невозмутим,
Въезжаешь в рынок на тележке
За подаянием своим...

Летят полтинники, копейки
В картуз, лежащий пред тобой.
Как горько, видимо, калеке
Стоять с протянутой рукой!

Как больно сознавать, что даром
Ты погибал и воскресал
В чужом, далёком Кандагаре,
Где храбро, честно воевал!

И как советскому герою,
Прошедшему сквозь сущий ад,
В стране любимой, как изгою,
Жить будто в чём-то виноват...

Представить сложно нам страданья
И то, как трудно жить без ног...
Кладу я в руку подаянье,
Шепчу ему: "Держись, сынок!"

Прости за то, что мы молчали -
Вам чашу пить пришлось до дна...
Ведь было ясно изначально -
Нам не нужна эта война!

           *

Всё забывается с годами...
Ты - постаревший и седой.
Но снова всё перед глазами -
И друг, навеки молодой,

И БТРов рёв натужный,
И смерти яростный оскал...
Кому-то это было нужно,
Чтоб погибал ты среди скал

В горах, покрытых бурой пылью,
Под небом горестным чужим.
...Теперь всё это стало былью,
Теперь открыто говорим.

Сейчас понятно всем, ребята,
И разъясненья не нужны -
В далёких тех восьмидесятых
Была агония страны...

"Зачем позволили нас бросить
В кромешный и кровавый ад?" -
Ещё не раз живущих спросят
Глаза замученных ребят.

Пятнадцать тысяч самых лучших
Нам не вернуть, как ни зови!
За них наследники заблудших
Молятся Спасу на Крови.

Прощенья нет и быть не может!
Вина тут чья? А кто здесь прав?
...Они ушли в тот мир тревожный,
Недолюбив... Недомечтав...

Пусть время, совесть всех рассудят,
Определят, кто виноват,
Что исковерканы их судьбы -
Войной обугленных ребят.


январь, 2008 Киллин, Техас
январь, 2009 Украина