Протокол НКВД

Посвящается памяти моего деда Перфильева Кирилла Кирилловича.

Когда раздавали патроны на бой,
Стоял с командиром я рядом.
Он хмуро смотрел на потрепанный строй,
Усталым, измученным взглядом.

Надеюсь, последний наш бой, он сказал,
За нами с Ираном граница.
Я знаю, как каждый солдат наш устал,
Нам только б от Красных отбиться.

От Красных отбились, в Иран отошли,
Но Персы нам были не рады.
Тюремные нары персидской земли
За службу России награда.

Свой долг, по присяге, исполнив сполна,
Сидим мы в персидских застенках.
Далёко осталась родная страна,
Но там нас поставили б к стенке.

Но были и радости в жизни моей,
Работу, когда предложили.
Я снова лошадок запряг поскорей,
Пока про меня не забыли.

Работал усердно, с конями потел,
Хозяин меня заприметил,
Он в Индию ехать, когда захотел,
Повёз я его на рассвете.

В Бомбее хозяин корабль нанял,
В Америку ехать собрался.
С лошадками я на причале стоял,
В Бомбее работать остался.

Работать не дали, забрали коней,
В тюрягу опять посадили.
В Шанхай отправляли России детей,
Из Индии нас вывозили.

В Шанхае в манеже был тренером я,
Потом торговал я в Тян-Цзине,
В Харбине в портные приняли меня,
В портные Советской России.

Начав в профсоюзе усердно служить,
Я вскоре там стал председатель.
Хотелось на Родине, в Питере жить,
И в этом помог мне Создатель.

Там снова рабочим, потом в профсоюз,
И спортом опять занимался.
Я снова почувствовал жизненный вкус,
Я жил, я служил, я старался.

Недолго я жил, наслаждаясь семьёй,
С женой и любимым мной сыном.
Настал тот ужасный, тот тридцать седьмой,
Я вновь получил удар в спину.

Но так вот никто и не смог оценить,
Что честно служил я Советам.
Придётся мне горькую чашу допить,
И значит, моя песня спета…

Его расстреляли, сослали семью,
И всё, что сумели, забрали.
Он честно старался прожить жизнь свою,
Но рано её оборвали.