***

Называла чужой весной холодный беспомощный март.
Расшвыряла вкруг себя колоды крапленых карт.
Рассказала Джонову портрету о большой любви.
Расцарапала лицо себе пинцетом до крови.
Рисовала на изрезанных щеках пацифики.
Заедала свою боль мятными пастилками.
На полях писала по привычке мантры.
Стала черно-белой будто чаплинские кадры.
Помолилась за окно, целуя звезды.
Загоняла всем под ногти ржавые гвозди.
Глотала как награду незаслуженное небо
И упивалась своим нежным бесконечным бредом.
Считала за одной одну цветные грезы.
Тебе не задавала глупые вопросы.
Считала блики от улыбок в светло-зеленых глазах.
Принимала за надежду боль, за влюбленность - страх.
Истязала свои уши твоим тихим голосом
И покорно распускала золотые волосы.
Я уже не битломанка, не смогу так жить.
Твои редкие слова на песни заменить.
Абстрагируюсь от реальности и кусаю снег.
Если веришь, значит, я всего лишь... Кто же? Человек?
Я как кукла над обрывом, поболтаю ножками.
Полосована спина как морскими кошками.
Там всего лишь швы болят, пришивали нити.
Я спокойна и мудра, не зову: "Спасите!"
Раньше плакала, страдала, мне теперь осталось
В потолок смотреть с улыбкой, пробуждая жалость.
Если больше не сжимаешь зубы вслед за мукой -
Значит, щек твоих коснулись пластмассовые руки.

Март 2007