Город

***
Такой вот август – стелет нам постели
Ночною синью, жёлтою листвой,
Огнями яблок, что уже поспели,
К земле сырой стучатся на постой.

А слива бродит – не спадая с веток,
Здесь все ветра давно уже пьяны,
И этим пиром мы проводим лето,
Чтоб, протрезвев, одеть себя во льны.

Лишь в глубине кусается крапива,
По нашим меркам – это не ожёг,
И, лёжа в ней, мы пьём спокойно пиво,
Сдувая пены тающий снежок.

I. Из окна
1. Страх
Забор бетонный. Небо – сизый дым.
Берёзы серым шилом колют высь.
Меж трансформаторов раскинулись сады,
И провода провисли вяло вниз.

В их серых жилах ясный свет гудит,
Вокруг опор – галдёж грачиных брызг.
Чахоточное солнце простудив,
Предзимний день опять зарю загрыз.

Опять прошёл седою пылью снег,
На пепел жирный снова серо лёг.
И красный цвет – он где-то есть иль нет?
Лишь бурой глиной вымазан сапог.

2. Офелия
Трубы над нами наводят гати,
будто трясина – асфальт и кирпич.
Спишь ли ты в ней? Даже если не спишь,
воя собачьего с нас ли не хватит?

В затхлой воде еле движутся ветви,
лягушками в небе сидят облака,
циклоп во всю мощность слепого зрачка
смотрит в трясину: съестного ли нету?

Волосы тянутся к чахлому свету,
руки вдоль тела повисли по швам.
Жива ли? В том случае, если жива,
запутайся рыбкой в паучьих тенетах…

3. Свет с земли
Поблёскивают вербные комочки
в разяще ржавом свете фонаря.
Такси шипят по трассе влажной ночью,
следы колёс в отсветах фар горят.

Горит окно на уровне асфальта,
горит реклама где-то в вышине.
Свет описал сомнительное сальто:
светил извне, а стал светить вовне.

На мокрых липах вспыхивают нимбы.
И не поймёшь, что сделалось святым:
крест фонаря? вериги старой липы?
прохожий? кошка? может, даже ты?

4. Вечерняя заря
Когда по стёклам пламя скачет чёртом,
когда стекают тучи на востоке,
в каком-то чане, что за горизонтом,
всё плавится в неспешном кровотоке,

неспешно пары движутся к закату,
неспешно гаснут розовые тучи,
недвижны окна, словно очи статуй,
дверные костенеют на ночь ручки,

вдруг, будто сердце после перерыва,
последний всплеск огня в глаза ударит:
и, синяя, закроет солнце слива,
и темнота цветы в саду состарит.

5. Рубят деревья и валят дома
Рубят деревья и валят дома,
город скрывается в море опилок.
Пилы жужжат через ночь и туман,
сыплются звёзды каскадом бутылок.

Звёзды держались на веточках лип,
ветви упали, и рухнули звёзды.
Тени в отрогах ледовой скалы
смял и расплющил сердитый бульдозер.

Газик закашлялся, дым проглотив.
Топится сине буржуйка в теплушке.
Вдруг всё затихло. И локомотив
песню орёт, возвращаясь с пирушки.

6. В дороге
Стволы и кроны разделил туман,
молочным лассо рощу захватил.
Но вылетел кочевник из стремян,
когда свет фар дорогу осветил.

Опять на холм взбирается шоссе.
Мелькнул в тумане жёлто галоген.
Метнулась тень на встречной полосе.
Замешкавшись, поднялся в небо день.

Коровник, церковь – горы кирпича.
Дома на нас косятся всё сильней.
По трубам дым течёт назад, к печам.
Я засыпаю. Город снится мне.

II. За окном

1. Прогулка
Вечерний город властью малолеток
Был превращён в весёлый балаган,
Но кто-то, видно в тире, взял наган
И стал стрелять подростков с тонких веток.

Девчонки падали, колготки разодрав,
Ловили парни пятна чёрных кепок.
Среди мизантропических забав
Стоял ноябрь – холоден и крепок.

Он отстранился, живо шла игра,
Лишь громоздились образы нелепо,
Взбираясь на чудовищное небо,
Как будто нА тот свет уже пора.

2. Вечер
Не светит обезглавленный фонарь.
Торчат сосудами из шеи провода.
Совсем тепло. Снег источает пар.
И в колеях колеблется вода.

Коричнев свет стремглав летящих туч.
Проспект шипит в оранжевых снопах.
Грязь на снегу застыла, как сургуч.
Вши валятся с нестиранных рубах.

Пришёл автобус. Пуст его салон.
В него влетает только липкий снег.
Кондуктор спит, и видит страшный сон.
На остановке умер человек.

3. Пруд в парке
Плотина. Пихты. Пара на балконе.
Лишь ясени играют на ветру,
и в этом то ли треске, то ли звоне –
сияние костлявых, голых рук.

Вокруг кораллы строят магазины,
вот этот – розов, этот – сине-бел.
А вместо трепетания осины
сметают листья орды децибел.

И нам плевать, что мы уже не те,
ведь небо на закате так красиво!
В воде растут, дневной звезды желтей,
цветы среди бутылок из-под пива.

4. Дом
Пряностью недельного пожара
Пахнет серебристый вечер зимний,
Будто искра снова пробежала,
Но сегодня светит только иней.

Инеем на черном пепелище
Блещут звезды в небе обгоревшем,
Будто погорелец с лампой, ищет
Самолет обугленные вещи.

Выстояв, прикрылся рыхлым снегом,
Дом живой, и лишь с горелой кровли,
Следом пресеченного побега
По стене стекают капли крови.

5. Дождь
Светлеет небо, дождь частит вовсю,
стекает русый цвет с моих волос,
спина промокла, капле на носу
едва-едва повиснуть удалось.

Берёзы источают пряный дух,
из почек пахнет соком, как из ран,
мигнул фонарь и тотчас же потух,
воняет жжёной тряпкой от костра.

Распухшие, покрыли тротуар,
поблекли и протухли червяки,
а в небе вырывающийся пар
облизывает контуры руки.

6. Колодец
Из одиночества нет выхода во сне.
Сирень качается в сиреневой ночи.
И в темноте растаяли грачи,
заснув на обесцвеченной сосне.

Чуть светятся ночные облака.
Чуть слышен ветер, если ты не спишь.
Луна шагами мерит поле крыш,
над улицами прыгая слегка.

Прогулка не приносит ничего.
Из одиночества нет выхода во сне.
Круг тёмных зданий сдвинулся тесней,
блеснул асфальт мазутом тёмных вод.

***
Чуть тронуто небо зелёнкой,
как будто бы бронзов закат,
и бронза подёрнута плёнкой,
в которой столетья хранят

ещё не бывалые звуки,
ещё не исторгнутый звон,
замкнутый в солнце, как в круге
ждущих возврата времён.

След самолёта канатом
тянется к языку.
Дёрнешь и – водопадом
снова века потекут.