Январь - 2009

В январе в  судовом журнале Ковчега оставили записи:

Александр Спарбер
http://www.stihi.ru/avtor/ass222
Анна Арканина (Мачеха)
 http://www.stihi.ru/avtor/arcana
Ахел Вокансич
http://www.stihi.ru/avtor/011011
Виктор Авин Ученик Сопина
http://www.stihi.ru/avtor/ucheniks
Гала Цзы Глюк (Экспериментальная страница Оскара Боэция)
http://www.stihi.ru/avtor/galaczy
Галина Самойлова
http://www.stihi.ru/avtor/missisga
Григорий Кардыш
http://www.stihi.ru/avtor/grigorykardysh
Ксения Бардо
http://www.stihi.ru/avtor/roksanna
Марта Синельникова
http://www.stihi.ru/avtor/staruha
Никола
http://www.stihi.ru/avtor/nickola
Репин В.
http://www.stihi.ru/avtor/mor
Светлана Ширанкова
http://www.stihi.ru/avtor/visennas
Шарль А Тан
http://www.stihi.ru/2009/01/27/3568













Спарбер
Рождественское
Это время, когда разрешается чудо,
и, послушна ему, отступает тоска;
и вихрастый, невинный ребёнок Иуда
выпекает коржи из песка

За далёким окном вылупляется сказка
из хрустального шара… Чудные дары
нам везут на верблюдах, санях и салазках
бородатые Деды-волхвы 

Подарите мне… нет… это, кажется, слишком...
дайте чудо в рассрочку, в кредит:
чтобы завтра проснуться наивным мальчишкой,
у которого всё впереди.

Арканина (Мачеха)
Хааачу!
Я хочу в тишину отеля, в круговерть путевЫх услад
Загорело лежать в постели , выставляя упругий зад…
Мне так хочется на Мальдивы, грустных рыбок считать любя,
Чтобы в жизнь просочилось диво, в щель с разбитого корабля
А еще мне две пары джинсов, просоленных в ветрах «левайс»
И любви, что как говорится, мы обязаны легалайс…
Мне до боли желанны двое: ночь и яхонтовый залив,
И разбиться, но так, не больно, об сезонных иллюзий риф
Стрижку мне бы сменить на длинность -солнцем выбеленных волос
И купальников , что игриво - оголяют девичий торс…
Позабыть про метро и плеши убегающих в день теней
И послать телеграмму лешим, в лес из города пустырей..
Что вернусь, но не ждите скоро, что я точно уеду на…
В глубине островного шторма , голой пяткой - достану дна!
*   *   *   *
обратная-я? сторона луны
проблем по горло, шагаю, молчу стихи
на право- лево, где ты? ищу глаза
 собрав все силы, ну, сколько еще идти?
когда, проглотив обиду, смогу сказать?
что вот-вот-вот, повезет, и мы превратимся в-«мы»
держаться за руки будем,  счет обнулим разлук
а вместо этого, просто потише б  выть
стараюсь, и продаю приличный(побитый) look...
за тех, кто в море, и чья нараспах душа
и кто вот также, сутуло молчит  стихи
я пью коньяк, а потом, начинаю мешать
курю,  а лучше б однажды выпить, смеясь, стрихнин…
  в рай не пускают, за что? однозначно  за…
шепчу, упорно целясь в пустОты святого «ты»
забыть нельзя.
разноцветные вдрызг глаза,
что прожигают обратную,
не-мо-ю,
тишину луны…

Вокансич
Остров
А дважды два, как водится, четыре.
А пятью пять, примерно, двадцать пять.
А островом зовут кусочек суши
Охваченной со всех сторон водой.
А Пушкин, Пушкин - это наше все.
А он успел поведать всей вселенной:
Отечество нам – Царское село,
Что Мыза Сарская была спервоначалу,
А раньше - Саари Кюля, в переводе
На острове деревню означает.
А островом зовут кусочек суши
Охваченной со всех сторон водой.

Отечество – буян средь окияна…

Авин Ученик Сопина
Ощущение вечности
о чем поет ночью вечер?
о том что настанет утро
и сумерки дунет пудрой
на вечность в ее расцвете
и времени легкий ветер
коснется висков любимой
увидевшей как в замедленном
кино пролетает пуля
сквозь стены минут - барьеры
и прыгнув от часа к часу
едва промелькнул в пространстве
в проеме луча любимый
в режиме секундной жизни...
*   *   *   *
перевод с дельфиньего
     Ошибался Бог сослав дельфинов в море
     они рвутся из воды к нему на небо
     и кивают головами, улыбаясь
     когда звезды ловит он вращая невод.

     Ах, дельфины, рассказали бы вы Богу
     что возможность у мужчин равна желанию
     жизнь прожить с семью в планетостане
     но дельфиньего добавить им бы к слову.

     К речи, что была сначала, как ты помнишь
     пока не было людей  и разных тварей
     только звуки слов их на одном наречии -
     на дельфиньем, на твоем, когда ты рвался

     с неба на небо в рай к маленькому принцу
     там где Бог - твой враг, а люди - наши братья
     и мужчины превращаются в дельфинов   
     верещат: «поедем милая кататься!»

     По семь женщин там садятся к ним на спины
     погружаются в высокие частоты
     разгоняются чирикая друг с другом
     и выпрыгивают, выпрыгивают в оргазме

     с диким визгом улетают по ковчегам
     и встают с глазами влажными станками
     от прикосновенья мужа вырубаются
     и выкатывает на палубу болванки

     по семь штук на Бога – утром это норма
     Ев, Адамов на стальной планете счастья…
*   *   *   *
десять заповедей в каждый дом
экспромт в Садах Лицея на тему "безмолвие"

"десять заповедей в каждый дом"

вдоль главной дороги к последней обители
стоят уловители секретных шумов
от несущейся бешенно правды нейронов
о том что подвешен к идее твой мозг.
из него по туннелю гонцами приказы -
что велено делать рукам и ногам
оставайся слегка в стороне от событий
и слушай беззвучный большой барабан
нажав и подправив то тут а то там
как только до края дойдет освятитель
не сбей указатели "совесть" и "храм"
вмешайся в секретный божественный план
взорви тишину яркой вспышкой безмолвия
и слушай как стонет большая вселенная
и плачет, смеется, а где-то агония
и жизнь твоя бьется прекрасной мелодией
из анти-шумов через вечность - к шумам
слегка отстранись. обмани уловители.
и идеи, приказы полетят по домам...

*   *   *   *
К барьеру!
навстречу отстающим за спиной
опережая их ничтожества на круг
спиши с бегущих рядом их покрой
объем духовности в глазах не заверши
и дорисуй героя слабость на полях
и серебром заполни глубину стихов
проедь по нервам, раскатав дорогу в тракт
проедь по душам - по мосткам; увидев что
нет никого ни впереди ни позади
бреди на финиш в общих, знаковых чертах
после себя оставив гусениц следы.
но вдруг почувствовав дыханье за спиной
взлети с разбегу и над бабочкой плыви
с размахом крыльев от луны и до луны
под сделанным с размахом - все тобой.
я жду. такой как ты.

ЕМУ
Каждый, кто услышит его слова
Оглохнет от урагана, что впереди
Каждый, кто увидит его глаза
Ослепнет от жара вышедшего из фольги
Каждый, кому он даст из стиха испить
Сбежит из-под Права гОспода на торги
На сцену, в ряд умозрителя. Зови! Давай!

А он – всего лишь копия себя в тени.
И тенью твоею тащит тебя за край
И жизнь со смертью решают в душе не быть
И я выхожу, ломаясь, в свои стихи
И выходит такая Искра из-под руки
Что праведна Матерь Божья – пиара пир
Всегда начинает первым святой «Завид»
И кончит, сжигая веру в «Пали-Корми»
И огонь закаляет когти ей, голодая.

И  в тебя  он изыдет, смеркаясь, не возразит
И ты еще раз не сделаешь его на шаг
И звезды не воздыхая - пеплом на флаг!
И будет во всей Вселенной большой аншлаг.
Откроет Он знаменитый духовный тир
Мишенями меньше атома - твои тела
Стихи  бегущей и проткнутой им строкой
А осиновыми дровами пусть буду я.
Ведь так чертовски приятно изжечь костер
И Кормчий, который запросто пас моря
Согреется, с ней, варя палача топор
Состригнув на счастье клок с головы, с овец.

А утром над Питером тучи – четыре км.
В высоту; и поэтом поэтому в них не маячь
Ты находишься в центре мира – в точке росы
И  ее белые ночи  явятся тебе во сне
На солнце,  которое выйдет как первый блин
И упрется в наши бегающие глаза…
Давай проснемся на прото-экране огня?
Ему я посвящаю этот гремучий спич:
Так пусть из Искры полышит большой Пожар!
Она влагой обильной погасит его. КОНЕЦ.

о тапках
Мороз и небо – жизнь чудесна
Когда выхватывают лампы
Из неба  падающие тапки
Снежинки. Столь интеллигентно
Они садятся на бульвар и
Цепляют лапками друг друга
И в тишине слышны их песни
О том, что чай в сугробе пресный
Пока не упадет в осадок
Милейший друг их с шарфом-лентой
И засыпая на морозе
Они с ним жизнь свою прощая
Не остаются на слезе.

И вот тогда сверяя кару
Мои и Бога глаза-фары
На перекрестье ставя точку
Их осветляют.  Не сжигая
Жизнь наполняя каплей «крови» –
Искусством света – на контрасте
С зимой в прошедшем январе…



Цзы Глюк
никчём
ни-ни братишки ни малька ни мЕлька ни карпика ни(е) слов-
ил жирный ил сплошной кручина дна и тонет-тонет Го-
голь мямлит вякает талдычит хнычет прёт и прёт на взло-
бок(г) ноет не болит а ноет видно к холодам устали все-
Леной ли гордиться? Енисеем? Обью? и тешить память про-
рубь скачет к проруби – ошпаренный карась – одна вода везде-
ход лошадью пронырлив но путём ферзей не всем позволит бес-
шабашный колокол зовёт людишек падать на колени в грязь
ил слов ил жирный ил сплошной кручина дна и тонет Гоголь тонет
вселенная – на всех одна большая-пребольшая прорубь…
*   *   *   *
верь-либэ-не-верь
в какой-то далёкой от нашего времени школе
заливисто трелит звонок,
сзывая первоклашек на урок всенародной мудрости…
старик-учитель появляется с макетом спутника в руках,
он втыкает свою винтовку штыком в землю
и подбрасывает спутник в небо…
комплексная плоскость круглой луны,
если рассматривать её целиком - сбоку, сверху, снизу,
непременно одолжит нам четыре полуплоскости,
сплошь испещрённые точками
и прошитые полупрямыми лучами света...
лучи эти блуждают в полупространстве,
не отбрасывая тени.
коль скоро мы вышли в открытый космос,
а притяжение родины слабеет до неузнаваемости,
придётся топить нашу атомную печь
обломками чужих цивилизаций...
каменные монстры остались на дне колодца,
старенькая космотарелка,
с визгом исторгнутая из посудомойки пространства,
выглядит голубоглазой старшеклассницей…
должен же быть где-то выход наружу,
обращается она к луне,
мне говорили, что вселенная – это яйцо,
а значит, если пробить скорлупу,
можно попасть на птичий двор,
где весело кудахчут куры
и живёт бравый петух…
ку-ка-ре-ку – кричит мальчуган с последней парты…
*   *   *   *
вдруг-ор-ядь
 (forte)

мудрость вечера утрой – кузнец
круглость нечета открой – лобаст
нечисть нешто не чиста? – важнец
вечность падает крестом – бац!
чешешь нечто с утреца – фигс?
свёклой
   блёклый
      лик измажь – клоп
людность пазухи прикрой – тогой
лопасти распни – пни – в полк
битой кости раздроби – в топ
КУ
в тёртый
   испитой
      косный мозг
вбей
вмажь размажь измажь – лбы
кровью
ветром ледяным прах – взвей
к чёрту
блок-посты стругай выстругивай –
выть-жить
разболтай столбов болты –
жить-выть!
утро вечера мудрей ведь
а змеиное инЕй птах фьюить
ШЫЫШ слышь КЫЫШ дыш
ург доннн зоннн звоннн
         ВСЁ!
*   *   *   *
анти-себя-тина
 (постпраздничный синдром)
               
вот светлакожыи пальцы (сваи) вазлажыл я на клаву –
взялся дурак васпевать было славнога года ражденье –
клава жэ прытью нималой столь знатная ране застыла –
нет и нибудит – капризна скрипела – нибудит пращенья
пальцам-изменикам – грешным блудливым и жадным уродам –
зло праисходит ат вас – утвирждала она – вы же сами
гибель судьбе вопряки на сибя навличёте бизумством –
странной гатовностью вашей ва всём галаве давиряться –
если угодна чишити затылак чишити скрибити в насу кавыряйти –
можити даже за ушы падёргать и пухлыи губы пагладить
па-масса-жыровать лобные доли а также виски да глазницы –
доля такая видать ваша быть в услуженьи у рожы какойта –
знайте же вы цепкахвостые скаридно-жмотные трости –
хинью пойдёт всё усердие ваших ужымак – ни строчки
ни наскрибёти вы нынчи из этой цидилки надменай...
*   *   *   *
………………………………………….Галина Самойлова
Постновогоднее
..а ты уходишь спать – в твоей дали, устав от фейерверков и салютов, безумия сюжетов – что Дали! - несчетных стопок виски, «Абсолюта». Над океаном – юная луна,  на набережной тьма америкосов, а в доме тихо, ты не спишь, одна,   небрежно на ночь заплетаешь косу, и выключаешь свет… Картонный дом шумит и празднует, но ты его не слышишь – ты спишь, и видишь то, что было – до… То, что когда-то было просто лишним… Спи, девочка моя, моей любви полмира расстоянья – не преграда, я мыслями с тобой.. Благослови, Господь,  моё отчаянное чадо…
 Сегодня -  новый год, и белый день в моем окне давно маячит мутно, и в зеркало не хочется глядеть – уплакалась… За что считают мудрой?! Прильнув к стеклу, в горячечном бреду смотрю, не видя, за сплетенье веток: проснувшиеся граждане бредут, оскальзываясь на ледышках редких – наверно, в магазин.. за пузырем… А может, в гости..  Как дожить до ночи? Безделье, как ботинок – ногу - трёт…
Всё будет хорошо, я знаю точно.


Кардыш
Неслучившийся сонет
.....................В частичном соавторстве с Александром Спарбером

И каждый новый выдох, новый вдох
нас приближает к той черте известной,
за коей нет уже дыханью места,
а есть пустой сверкающий чертог.
В нем бродят души тех, кто не попал
ни в Рай, ни в Ад, проспав дележ заветный –
- в час дележа, найдя свой плод запретный
стихи самоотверженно кропал,
дымил цигаркой в ночь, оторопев,
затем строку записывал поспешно -
когда врата открылись, заскрипев,
и шел расчет на праведных и грешных.

Перо скрипело, брызгами чернил
заплевывая старые обои...
Потом душа  давала перебои,
и автор обессиленно курил.
К утру была исписана тетрадь,
иссяк табак и свечка догорела,
упавшее на жесткую кровать
в истоме сонной ватным было тело.
И в тот новорождённый день короткий,
что следует всегда за сменой лет,
наш автор спал...
Нетвердою походкой
в уборную пробрел бухой сосед...
На лестнице ступени заскрипели
(за кем-то, видно, кто-то с чем-то шел)...
Вдали звучал призыв: «На по-со-шо-о-ок !»...
Наш автор спал, как ангел в колыбели,
и, опоздав  на утренний развод,
был списан – как пропащий безнадежно –
- из списков душ в Господней подорожной.
Спустя сто лет его душа живет
среди таких же, как и он, поэтов,
терзаемых не дыбой, не хлыстом -
- но мукой неслучившихся сонетов,
растянутых на тысячу листов.
*    *     *      *







О чем шуршит поземка за стеной,
о ком страдает ветер в проводах,
зачем природа говорит со мной
давно и не пытаюсь угадать -
- живя, все больше, в крупных городах,
где черен снег и в небе - фонари,
и в реках - несъедобная вода...
А ветер ведь о чем-то говорит !

Он все стучит мне в память, как в окно,
напоминая: снег... тайга... "балки"...
Да, было.
Век назад.
Давным-давно.
И вспоминать про это - не с руки.

Ведь вспомнишь - и попробуй-ка заснуть,
в окно пуская сигаретный дым.
Да, было...
Да, обратно не вернуть...
Да, постарел...
Но ведь не стал другим !

И, слушая гуденье в проводах
и шум машин на улице ночной,
я все же попытаюсь угадать -
- о чем поземка говорит со мной.
Эту старую песенку...
.......«Виноградную косточку в теплую землю зарою…»
....................................Булат Окуджава

Эту старую песенку хриплые магнитофоны
напевали дворам. И Арбат начинал вспоминать:
как смотрела Любовь в помертвевших проемах оконных,
вслед мужчинам своим, уходящим туда,  где Война.
Так бывало не раз в той треклятой и славной эпохе,
приучившей Москву спать вполглаза и слушать сквозь сон
стук парадных дверей, скрип сапог,  материнские вздохи,
вой далеких сирен и трамваев встревоженный звон.
Что ни год – то урок, а потом  - повторенье урока:
Обучая живых не откладывать жизнь на потом,
не попавших в Явас* – накрывало огнем под Моздоком,
в том кровавом и пыльном, горячечном сорок втором.

Но трубач уцелевший играет тревожно и нежно,
и мелодия памяти вновь будоражит дворы,
где по-прежнему бродят бессонно Любовь и Надежда,
виноградную косточку бережно в землю зарыв:

………………«Собирайтесь-ка, гости мои на мое угощенье,
……………….говорите мне прямо в лицо – кем пред вами слыву !
……………….Царь Небесный пошлет мне прощенье за прегрешенья…
……………….А иначе зачем на Земле этой вечной живу ?!»

Эту песенку старую слушаю, слезы не пряча,
и – светлеет душа, пониманием обожжена –
что ни слава, ни злато, ей-Богу же столько не значат,
сколько чистая совесть и полная чаша вина –
чтоб - по кругу, где тесно и шумно, где все еще живы,
чтобы старую песню отец невпопад подхватил,
чтобы снова и снова пластинка устало кружила,
извлекая на свет немудреный знакомый мотив:
 
……………«Виноградную косточку в теплую землю зарою…»


* Явас - в 30-40х годах прошлого века в этом мордовском поселке находился концентрационный лагерь для осужденных по категории ЧСИР.

Бардо
зима
белое руно прядет
матушка метель
ветер вяжет свой сугроб
чистую постель

наискось тропинок сеть
в середине лед
солнце вышло посмотреть
что ему идет

кружевная шаль сплелась
с графикой ветвей
а в чем я тебе клялась
ты забудь скорей

Синельникова

На «Субботний Пяточный Суперблиц 92» (Творческая Мастерская Ежи)

Острова, вы мои острова,
Где высока осока-трава
Где когда-то песком занесло
Нашу лодку и наше весло
Острова, вы мои острова,
Стынет в небе чужая луна
И заносит зыбучим песком
Наших душ остова.

10.01.2009 23:04 •
*   *   *   *
На «Блиц-сюрприз - 3» (В Садах Лицея)

Когда глухое, тяжкое безмолвие,
Прервётся, наконец, ударом молнии,
И первый гром рассыплет по холмам
Всё, что когда-то докучало нам.
И босиком ты побежишь домой,
И небо заклубится над тобой,
И первых капель колкая шрапнель
Забарабанит по твоей спине.
Тогда - проснись. И вспомни, как вдвоём
Мы думали, что дождик переждём.
Под грушею на нашей старой даче,
Но дождь всё лил, и задыхалось в плаче
Слепое небо. Как внезапно, вдруг,
Всё кончилось, и тишина вокруг,
В молчание слепое превратилась.
И колесо луны по лужам покатилось
Нам под ноги. И только сердца стук,…
И нежность губ, и нетерпенье рук…
Проснись и вспомни,
если сможешь, друг!…
*   *    *    *
16.01.2009 23:24

На «Всепогодная Пяточная Блиц-Регата. Рейс 1» (Ноев Ковчег)

Ветер поёт о море, Ветер поёт о страсти.
Ветер ломает мачты, Ветер срывает снасти

Ветер кричит от боли и наглотавшись соли
Гонит волну крутую над головой атоллов.

Где- то плывут акулы, где-то киты гуляют.
Ветер поёт о счастье, которое всех спасает.

Ветер - бывает кроток, ветер - бывает нежен…
Ветер, влюблённый в море, солнечен и безбрежен!!!

17.01.2009 23:28


Собакинг
Дом, пропахший  дымом от камина.
Стол, пропахший торфом из стакана.
За дверями - майская поляна.
За оградой - киснущая глина.
Выбираясь утром на прогулку,
Удивлялся  высоте порога.
Возвращаясь  к ужину и грогу,
Стукнулся о притолоку гулко.
Проросли в глаза люпин и мак,
Брызнул звонкий лай моих собак.

Пусть  одна останется снаружи,
А другая в холле возле двери.
Чтобы всех оценивать и мерить,
Кто у входа в сумерках закружит.
Рвет одна свою добычу в клочья,
Лижет с пола кровь дичины мирной.
А другая крутится настырно,
Косточку украсть с тарелки хочет.
Выпью с ними крепкого вина -
И наступит в доме тишина.

Но порой дневною и ночной
Неусыпной парою свечной -
Всё следят из тёмного угла,
Где собака спящая легла.


В.
Пророчество
Под зеленым знаменем Пророка
День за днём, года…  уже века
Ждут того завещанного срока,
Чтобы с Запада, а не Востока
Солнца гриб ушёл под облака…

«Иордания – сердце Арабского Востока. Иордания граничит на западе с Израилем»

«Наш Пророк говорит так: “До тех пор, пока солнце не встанет оттуда, где село, конец света не настанет. Когда оно встанет с запада, люди увидят и уверуют. Однако никому из тех, кто ранее не веровал или не делал доброго по вере своей, не будет блага от такой веры“»

*   *   *   *

Рассказ разведчика
Из цикла «Маленькие рассказы о Великой войне»

«Немецкий китель я надел – сегодня мой черёд.
А в гимнастёрке офицер опять пойдёт вперёд.
Штабной «язык» в канун атак – дороже, чем отряд.
И немец тоже не дурак – не целит всех подряд.
Он первым ловит «языка» на снайперский прицел,
Он бьет в его мундир, пока штабной в нейтралке цел…
…
Не важен штабу наш удел – «язык» остался б жив…
Немецкий китель я надел – сейчас идём в прорыв».…

По рассказу Константина Схно (Сахно) о своем деде, разведчике Паречине Михаиле Ивановиче
*   *   *   *
Не спеши...
Утром ранним в бору сосновом,
Тишину не нарушив словом,
Сквозь осеннюю сень тумана
На проволглом краю поляны
Бриллиантами паутины
Восхищаться в кусте малины.

В зимнем парке, свернув с дорожки,
Снег раздвинув рукой немножко,
Любоваться травинкой стройной –
Пусть пожухлой, но всё ж – зелёной!
Удивляться стреле прострела,
Пробивающейся несмело...

Опуститься вновь на колени
Перед ландышем в день весенний,
Белым радуясь колокольцам
Под весенним счастливым солнцем;
Отдышавшись, вдохнуть прохлады –
Нам спешить никуда не надо!

Знойным летом в траве по пояс,
Тимофеевки сдвинув колос,
Осторожно, неторопливо
Посмотреть на простое диво –
Как кузнечик, присев на мятлик,
Чешет брюшко толчковой лапкой…

Ширанкова
Скучная история
Варанаси*. Священные воды. До рая – пядь.
Здесь даруют свободу, если сумеешь взять.
Ганга – лестница в небо, но прежде – извольте вниз.
Хочешь – прыгай в одежде или устрой стриптиз

И ныряй, зарываясь носом в придонный ил.
Он поглядывал косо, даже когда любил,
Расставлял между вами растяжки, звонки, крючки,
Две кевларовых шторки-бляшки вживил в зрачки,

Предлагал тебе руку, зажав в кулаке чеку,
Рисовал остриём ножа пентаграммочку,
Мол, до этого места шагай, за черту – ни-ни.
Переступишь – к виску наган: детка, извини.

Ты бросалась на амбразуру в огонь и дым,
Понимая, что дура, но как же иначе с ним?
В обороне мечтала любовью пробить дыру.
Он смеялся: «Попробуй – и я от тебя умру».

И сдержал своё слово – похоже, тебе назло.
Интересно, ты сможешь забыть, наконец, число?
Врач сказал: «Извините, выкидыш. Очень жаль».
Улыбаешься, дышишь, но стены вокруг дрожат.

Перемена страны-религии: два в одном.
Одуряющий запах лилий, халва, вино,
Неприличное платьице. «Бармен, ещё налей!»
Синекожие боги таращатся с алтарей.

Помогает не так чтоб очень. Скорей, никак.
Возвращаешься стылой ночью в родной бардак,
Телефонный звонок подружке, немного лжи.
Пьёшь таблетки, ревёшь в подушку, решаешь жить.

Но в глазах твоих цвет понурых московских зим.
В синтетических шкурах выползешь в магазин:
- Мне стрихнин, две гвоздики, вазу.
- Стрихнина нет.

Он не снился тебе ни разу за восемь лет.

___________________________________________
*Варанаси (Бенарес) - священный индийский город. Тот, кто умирает здесь, вырывается из цепи перерождений.


А Тан

вопрос

ты не помнишь,
как звали меня, прохожий?
я не вижу своих следов
и не помню где я,
профиль чей
на сгоревшей от солнца коже?
я не помню её,
почему же я ей болею?

а в руке моей
лишь шипы
от увядшей розы,
пара ссадин
и где-то в сердце торчит осколок
мою душу и кровь
я готов отдавать на розлив,
а в ответ слышу только вопрос
«за сколько?»...