Исповедь священника

О. Игорю Ануфриеву

Ты спрашиваешь, тяжело ль пасти
Окончивших с судьбой боренье,
И может ли привычка отвести
Усопших тяжесть лицезренья?

Иной после болезни злой,
Измучен темною борьбой,
Лежит меж тем с улыбкой ясной
И говорит со мной о том,
Что было горько, трудно,
Но вот переступил разлом
И отошли толпою нудной
Мечтанья, мелочи и зло.

Тогда, окончивши обряд,
Дорогой твердою иди
Со странной радостью в груди…

Иной  судьбой застигнут грубо,
Средь злобы дня как бы подрублен.
Он весь в тщете пустых потуг,
И теснота, что обуяла вдруг,
Ему чужда, как пауза средь бала
И давит на плеча
Свинцовое покоя покрывало.

Тогда плетешься наудачу,
Не разбирая улиц, ты
И в невечернем свете плачут
Златые куполов кресты.

Я, друг мой, чувствую и радость явную,
И тяготы пресеченных надежд,
И вижу я улыбку тайную
И страх из-под застывших вежд.

И я скажу тебе в церковном стиле: аще
Она тебя застанет бдяща, -
Блажен. Но жалости достоин тот,
Кого обрящет унывающа…

(Альманах современной сатиры "Березовая каша")