Карина

«Ну, ты скажешь – возмущается Карина – Пить не умею! Да ты трезвая через тот забор не перелезешь. А я и не скрываю, что пью. Да пью, но норму знаю.»  И она заохала, припадая к минералке.
«  Иди-ка ты полежи», советую я ей - «может проспишься, легче станет».  «Нет,  качает головой Карина. - Я себя знаю. Раз в колхозе напилась в дрободан, иду за трактором, болтыхаюсь. Девки говорят, иди поспи. «Нет – говорю – Я себя знаю» Через час трезвая была как стёклышко. Они даже удивились. Не надо было вчера вино с самогоном мешать. Ленка принесла бутылку самогона. Такой вонючий, пить противно». «А зачем пить?», - удивляюсь я. « А что на него любоваться?» - недоумевает Карина. «А зачем пить то на что не полюбуешься?». Срашиваю я ее. «Ну, ты скажешь! Не все же умеют хороший выгнать. Вон у Васьки тёща гонит так лучше чем водка. И хлебный, и из бураков, и на изюме. Да какой только она не гонит  и все высший класс. А вот у Мани  башкатрес, а не самогон. Ну не умеет баба гнать. Ты вот смотришь на меня и думаешь «алкашка Карина» А я свою норму знаю. Ну что плохого, что мы вчера с девками повеселились? Тут знаешь какая скукотища. Все развалили.
Вон Васька вновь на бетонку устроился. Говорит, так разворовали, что украсть нечего. А знаешь, как тут раньше было. Предприятие богатое, по путёвкам от профкома часто ездили. Есть что вспомнить.
А какие у нас огоньки по праздникам были! Все по культурному. Столики на четверых, танцы, конкурсы всякие. А какая у нас самодеятельность была! Одна Паша повариха большого театра стоила.»
И Карина выскочила на середину кухни и, отбивая дробь ногами, запела.
Что ж ты белая береза
Сережки развесила
Я б тоже стройною была
Если б не профессия. 
 Эх, заскрипели половицы, эх зазвенела посуда
Я девчонка вся в соку
Какая ж я мясистая
Я плясать и петь могу
Очень голосистая
Эх, заметалась занавеска      
У милёнка моего
Нету больше никого
Он бедняжка сильно взмок
Но меня поднять не смог
И отбив последнюю дробь Карина повалилась на стул. «Вот ведь что плохой самогон делает, чуть ногой дрыгну и наплывает, не то блевануть хочется не то еще чего. Это все от жизни нашей, хреновой. Счас кроме   ***ков ничего не услышишь. А у вас еще больше развал!» Радостно сообщает она. «Вон наши в Смоленск ездили, так говорят у вас даже драной козы на полях не увидишь. А у нас кто не пьет хозяйство крепкое. Даже у алкашей свинья и куры всегда есть».  «Все наладится – говорю я,  думая, «куда же наши драные козы подевались?»  Работать надо, развал восстанавливать, вроде все уже переделили». «Ой Вера, какая ты скучная. Работать, работать, а жить то когда? А я веселье люблю! Чтобы все ходуном ходило, аж но до упада. Раньше когда на страну работала, и работать то было интересно. А теперь ворам квартиры ремонтирую. Среди них тоже разные есть. Одни заплатят не скупясь, а с других каждую копейку с боем берёшь. Вот что американцы с нами сделали.» «А причем здесь американцы?» - недоумеваю я. «Ну, ты как маленькая – удивляется Карина – Да боялись они нас, вот и подговорили наших жиртрестов. А те и рады, за копейку то жиды и давятся.» Я с интересом смотрю на Карину. Щечки ее порозовели, глазки поблескивают. Оценив меня как заинтересованного слушателя она продолжает –» Я тебе скажу. Приезжали к нам сюда американцы, это когда еще по закону еще не воровали. На первый взгляд люди как люди, но какие то неполноценные».  «Как это не полноценные?» - не понимаю я –«Инвалиды что ли»  «Ну ты скажешь, инвалиды!» - смеется Карина - «Не знаю как тебе и объяснить, ну не такие как мы. Решили мы им прощальный ужин устроить. Они сказали выпивку сами принесут. А принесли то две вина да немного пива и это то на девять  человек». Карина задумалась. «Нет на восемь, один из них чем то на последок отравился. Ну, теперь то ты понимаешь? Да наш бы трезвенник постеснялся с этим в гости идти, если бы согласился питьем обеспечить». Я понимающе киваю, под серьезным видом скрывая улыбку, говорю –»       Да,  я заметила разницу». «Я понимаю так, гулять так гулять, а не разыгрывать из себя культурных придурков. Если пришел в приличную  компанию так и веселись от души. А мы то закуси наготовили, а пить нечего. Сидим трезвехинькие,  как дурни переглядываемся. Послали мы тогда гонца за водкой. У нас тут одна где-то спирт доставала. Америка сначала «ноу, ноу», а потом так разошлась, что только пустые бутылки под стол летели. Я заменила, на дармовое всегда аппетит прорезается.
Только разголивудились во всю прыть, как водка кончилась. Послали тогда гонца за самогоном. Америка  уже без «ноу, ноу» пила. Наплясались мы, напелись,  под утро расходиться стали. Я с Галькой осталась, Вальке помочь. У неё свекровь утром приезжает. Выходим, а один призрак капитализма валяется поперек дороги. Мы его давай трясти, а он хоть бы промычал. В полном отрубе америка! Был бы наш мужик, без проблем. Под куст затащили, проспится. А тут гость, капиталист! Будет как в анекдоте, «а русский вор штаны упёр». Время ведь уже пошло такое, на ходу подметки обрывали, с огородов не только кур, а картошку с капустой тянули». « А раньше такого не было» - интересуюсь я. « Да ты что, кто же на чужой огород за картошкой лазил, на колхозное поле ходили». « А а а..» - понимающе тяну я. « Вот тебе и а-а-а. А время такое настало, что прилично одетого мужика под кустом не оставишь. До трусов разденут. Ну чего, думай, не думай, а мужика придется тащить. Взяла я его под мышки, а девки за ноги. А он падла обмяк жопой об асфальт чиркает, а руки то раскинул ну прямо как щипаные крылья. Тут кто то из девок возьми да ляпни «полетел младой орел жопу обдирая». Разоржались конечно, уронили орла. Я говорю, « девки, надо как то его по-другому тащить, а то и зад сотрем и мозги отобьём. Может позовем кого на помощь». Ну, тут Валька «Ты что сума сошла,    хочешь, чтоб моя свекровь узнала». Или говорит, затащим его под куст, или потащили быстрей, пока никто не видит. Ай. Думаю, где мое не пропадало « Грузите, _ говорю _ его на меня, но что бы сзади хорошо поддерживали, а то мне этого сморчка одной не допереть». Я с недоумением смотрю на Карину, пытаясь представить ее с мужиком на закорках. Она по-своему понимает мой взгляд « Так я же высокая, а они низенькие. На них не погрузишь. Орел хоть и хилый, но увесистый. Обмяк и как намыленный сползает. Ели доперли.  Я на звонок давлю, а сама по сторонам зыркаю. На плече у меня слюнявая морда, а по бокам две распаренные мордашки с потекшей косметикой. Так ели сдержалась, что бы, не фыркнуть. А то б упустила орла. Отравленный мне открыл. Ну уж эти мне капиталисты! Моргала выпучил, варежку раззявил и с места не сдвинулся пока я на него тараном не поперла». «Да уж – усмехаюсь я – америку надо бы к культуре приобщить, дамам дорогу уступают даже у нас». «И ты это заметила – улыбается Карина – Я ж говорю, они не такие как мы. Ну наш бы мужик помог донести или бы разоржался, но не стоял как пень. Ладно, внесли мы нашего орла, а там два в полном оперении уже валяются. Подкинули им третьего. А ,отравленный то, как баба забегал, заверещал что то. Не разобрать, но по лицу видно, что взволнован. Я ему говорю «не психуй, придем, похмелим на поезд посадим, доедите до своей Америке». Спускаемся мы по лестнице, а Галя и говорит – «Как их не похмеляй на своих двоих им до станции не дойти. Автобус отменили, а на машину денег нет, но есть бутылка самогона. Надо Кузьмича нанять. На телеге даже и лучше, ветерком обдует».                Пришли мы домой помылись, накрасились, переоделись. Ой, Вера, а мне уже лучше, вот так зацепишься языком и здоровеешь на глазах. Я себя знаю, мне разговоры всегда помогают. А может, ты есть хочешь?»  «Нет – говорю _ я с утра  плохой едок, просто чайку попью». « Я тоже люблю на ночь, нажраться. Говорят вредно, а мне голодной не уснуть». Карина разливает чай, я нарезаю батон, и мы чинно усаживаемся за стол. Молча пьем чай. Наконец, я не выдерживаю « Ну и отправили вы орлов в Америку». «Конечно, но только намучились мы с ними. Со своими столько не мучаешься как с иностранцами». Карина говорит это с таким обреченным видом, как будто ей не раз приходилось   таскать заграничных орлов. «Приходим мы, значит к ним, а у них в комнате такой запашок «выверни меня на изнанку». Два орла уже болтаются кое -как, а третий такой храпучий оказался. Мы его давай тормошить, а он как Ванька Встань-ка. Вытащила я тогда опохмелку. Орлы как увидели бутыль, полетели блевать. Нежные у них организмы. А мы третьего посадили, стакан ему налили, а он падла рожу кривит«ноу, ноу». Я ему говорю –« Какой «ноу» пей сука, похмеляйся, некогда тут с тобой возиться». Влила в него вина. Смотрим, на человека становится похож. «Вот ит из?» это по -нашему  «Что это?» Я говорю – «Рашин коктейль для опохмелки», «Хочу, Америка рашин коктейль»  Галя говорит – «Ноу проблем. Гони, мани мани. Куплю». Он ей там, сколько то дал, она ушла, а мы стали багаж и орлов в телегу укладывать. Приходит  Галя. Слушай, купила она почти ящик вина. Я ей говорю – «Ты что ошалела!»  Лицо Карины выражает бурное негодование. «Сколько мне денег дали на столько и купила». С ехидненькой  интонацией, скривив хорошенький ротик, пересказывает Карина Галины слова. «Она у нас девка честная» - одобрительно строгое выражение украшает лицо. «Ай, пусть мужики о нас хорошо вспоминают!» Бесшабашная восторженность царит во взгляде. Я смотрю на нее и думаю, какое у нее гуттаперчевое лицо, лицо актрисы. «Подходит поезд, а он там стоит минуты две. Надо вещи и орлов забросить, а то орлов уже развозить стало. Впихнули мы все в тамбур, а там проводница «они пьяные, они пьяные». Я ей в темпе объясняю  « это американцы, едут в Америку», а она своё тянет «они пьяные, они пьяные». Тут Галя не выдержала, уткнула ей палец в грудь «Что б отвезла американцев в Америку! Ты мне за них ответишь! Учти, я тебя запомнила».
Ну, тут прямо смех был. Проводница то по стойки смирно встала, и давай оправдываться, что едет только до Москвы, а Галя ей своё толдычет «ничего не знаю, что б отвезла их в Америку».
Россия, невозделаное поле
Даны просторы под размер души
Но почему порой, скупая доля?
Но почему порой, гроши, гроши?