Ну, что со мною? Не пойму -
когда мятежные метели
возводят снежную тюрьму,
и спят надежды до капели,
я грежу летом. Знойных дней
желанно томное влеченье:
ручья журчанье меж камней,
любви наивной наслажденье,
и сладострастье лунных вод,
где, может, ждёт меня наяда,
и шелест душных трав... Но вот -
тоска сочится каплей яда.
И жду январской чистоты
как исполненья высшей меры
за сумасшедшие мечты,
за жизнь, прожитую без веры.
Ну, что со мною? Не пойму -
© Copyright: Майкл Ефимов, 2009
Свидетельство о публикации №109010604829
Свидетельство о публикации №109010604829
Рецензии
Здравствуйте, Майкл!
Как уже было сказано на днях, я с большим интересом прочитал книгу Бенгта Янгфельда о Бродском и хочу теперь продолжить уже в нашем с Вами узком кругу разговор о некоторых моментах, затронутых в том числе и в этой книге. Вы, наверное, помните, что среди прочего в феномене ИБ меня всегда беспокоил тот факт, что творчество этого поэта — причём поэта, безусловно, очень талантливого — оказывало и оказывает на его почитателей в большинстве своём весьма странное влияние. Ведь если нарисовать портрет среднестатистического бродскофила, то, к моему великому сожалению, получится довольно-таки желчный и крайне нелицеприятный типаж. Да Вы, полагаю, и сами могли не раз наблюдать нечто подобное, хотя бы на этом сайте. Конечно, ради поддержания репутации одного из своих любимейших поэтов я мог бы в очередной раз списать всё это на проблемы присвоения, возникающие у достопочтенной публики, однако, увы, это было бы с моей стороны прегрешением против истины, так как всё обстоит несколько сложнее. Кстати, ИБ много раз употреблял в своих текстах термин ''амбивалентность'' — этой-то амбивалентностью, боюсь, тут как раз всё и объясняется. Просто сам Бродский настолько неоднороден, настолько противоречив (в том числе, уверен, и перед самим собой), что большинство читателей, посмею предположить, привлекает в нём именно теневая сторона, так или иначе связанная в основном с отрицанием тех или иных аспектов бытия. Странно, но многих почему-то подкупают остроумные высокопарности, особенно если они сопровождаются должным нажимом и доносятся непререкаемым тоном. И вот тут-то, памятуя о нашем с Вами разговоре двухлетней давности, когда мы сравнивали Бродского с Пастернаком, мне кажется уместным ввернуть вполне подходящие для сего момента слова того же БП (за точность цитаты не ручаюсь, но за смысл — вполне), что неумение говорить правду никаким умением говорить неправду не заменить.
Прежде чем перейти к делу хочу сказать, что, с моей точки зрения, эта книга Б.Янгфельда «Язык есть Бог» — самая приличная из всего, что я читал о Бродском. Как уже было сказано, фактология там ничем не примечательна: приводятся те же цитаты, рассматриваются те же вехи из жизни ИБ, что и во многих других биографических работах. Однако главное достоинство — это книга написана честно, без дураков, без оглядки на тот внешний шум, который со всем этим связан. Другими словами, если автор чем-то восхищается, он не ''впадает в немое'', как любят выражаться некоторые, но пытается объяснить мотивы своего восхищения; с другой стороны, если автор чего-то не понимает или с чем-то не согласен, он опять же приправляет это нужными комментариями. В отличие от самого ИБ, который наряду с чрезвычайно умными и интересными вещами нередко нёс и полную чепуху (это лишь моё частное мнение), Бенгдт Янгфельд в течение всей книги как минимум старается быть ясным для самого себя, что расценивается мною как важнейшее качество для любого, кто по тем или иным причинам вообще берётся за перо.
А сейчас мне хотелось бы остановиться на двух моментах, которые освещены в том числе и в упомянутой книге, и развить их. Имеются в виду: 1) роль и статус языка, который, как Вы поняли из заголовка, ''есть Бог'' и который, по версии Бродского, больше, чем время; 2) концепция ИБ, утверждающая примат эстетики над этикой. Причём начать бы я хотел как раз с одной реплики самого поэта, которая, признаться, очень давно сидит у меня в голове. Эти слова прозвучали в интервью, которое брала у него в своё время Хелен Бенедикт. Я привожу их лишь для того, чтобы Вы понимали мою собственную мотивацию в такого рода умствованиях. Вот эта реплика: «Это довольно глупо, но меня всё ещё волнует, что люди думают, и мне просто не нравится, когда ими манипулируют умы, которые я считаю слабее своего».
1. Не секрет, что отправной точкой, с которой и начинает формироваться мнение Бродского о роли и о значении языка, послужили прочитанные им ещё в России слова раннего Одена из стихотворения «Памяти У.Б.Йейтса», где Оден в свойственной ему манере допускает, что время, которое попирает всё (я перевожу суть), тем не менее боготворит язык и всех, кем он жив. Как Вы, наверное, помните, Майкл, на ИБ тогда это произвело неизгладимое впечатление, и он, находясь, очевидно, в состоянии аффекта, навсегда канонизировал это чисто поэтическое по сути изречение. Между прочим, такого рода канонизация вовсе не вызывает у меня никакого отторжения. Однако вслед за этим у Бродского вдруг появляются силлогизмы, которые уже не столь безобидны. Если время боготворит язык, — рассуждает ИБ, — значит, ''язык больше, или старше, чем время, которое, в свою очередь, старше и больше пространства''. Знаете, Майкл, если бы я стал сейчас подводить под монастырь автора такого силлогизма в философских терминах, то я, ей-богу, сам бы не так далеко от него ушёл. Бродский-философ почти всегда некомпетентен, поэтому нападать на него на этом поле примерно то же, что бить лежачего. Я лишь спрошу: о каких таких ''больше'' и ''старше'' тут вообще идёт речь? А ведь именно на незаконном применении относительных характеристик и строится подобная доктрина. И, в конце концов, даже если бы он (язык) был ''больше'' и ''старше'', разве это хоть что-то бы меняло? Однако ИБ посредством упомянутых силлогизмов возводит язык в ранг абсолюта и лишь после выводит на сцену поэта, который-де есть не что иное, но лишь этого языка орудие. Вам хорошо известно, Майкл, какое место в моей системе ценностей отведено субъекту, как известно, полагаю, и то, что в мире духа я допускаю истину лишь субъективного происхождения. Тогда посоветуйте, пожалуйста, что мне делать со всеми этими открытиями, связанными со временем, с языком и т. д. Но ИБ успокаивает, что, мол, ничего страшного, что, мол, «создаваемое сегодня по-русски или по-английски, например, гарантирует существование этих языков в течение следующего тысячелетия». Ничего себе... успокоительное средство! Но какое мне дело до этих тысячелетий? Какое мне дело до всемирной истории, коли я живой человек, помещённый во временность с какой-то целью? А живой человек, напомню, это вовсе не фантастическое существо, пребывающее под знаком вечности, то тот, кто брошен в наличное существование, то есть в экзистенцию. Кстати, Бродский часто употребляет экзистенциальные термины, но, судя по всему, не совсем ясно представляет в этих случаях, что же он произносит. Ведь если б было иначе, вряд ли в Нобелевской лекции мы встретили пассаж, что поэт «является СРЕДСТВОМ ЯЗЫКА к продолжению своего существования». Теперь бегло коснусь тех контраргументов, которые были задействованы в книжке. В качестве оппонента языковой концепции ИБ там фигурирует тоже Нобелевский лауреат, южноафриканский писатель Дж. М. Кутзее, который называет возведение Бродским просодии в статус метафизики «странностью, едва ли не причудой». В своей лекции «Нескромное предложение» (я как-то Вам её посылал вместе с прочими эссе) ИБ пишет, что такие-то стихи Фроста — сами стихи я опускаю — должны войти «в плоть и кровь каждого гражданина». Кутзее предлагает эксперимент: «No memory» в этом стишке он предлагает заменить на «memories», что ритм почти не меняет, но смысл — кардинально. Заслуживали бы эти строки, — спрашивает он, — и тогда стать частью кровообращения? Приём, надо сказать, весьма в духе литератора. Таким образом он приходит к выводу: «Трудно утверждать, что хорошее стихотворение реорганизует время, если ты не можешь объяснить, почему плохое стихотворение не делает этого».
Максим Седунов 11.01.2012 00:07 • Заявить о нарушении
Как уже было сказано на днях, я с большим интересом прочитал книгу Бенгта Янгфельда о Бродском и хочу теперь продолжить уже в нашем с Вами узком кругу разговор о некоторых моментах, затронутых в том числе и в этой книге. Вы, наверное, помните, что среди прочего в феномене ИБ меня всегда беспокоил тот факт, что творчество этого поэта — причём поэта, безусловно, очень талантливого — оказывало и оказывает на его почитателей в большинстве своём весьма странное влияние. Ведь если нарисовать портрет среднестатистического бродскофила, то, к моему великому сожалению, получится довольно-таки желчный и крайне нелицеприятный типаж. Да Вы, полагаю, и сами могли не раз наблюдать нечто подобное, хотя бы на этом сайте. Конечно, ради поддержания репутации одного из своих любимейших поэтов я мог бы в очередной раз списать всё это на проблемы присвоения, возникающие у достопочтенной публики, однако, увы, это было бы с моей стороны прегрешением против истины, так как всё обстоит несколько сложнее. Кстати, ИБ много раз употреблял в своих текстах термин ''амбивалентность'' — этой-то амбивалентностью, боюсь, тут как раз всё и объясняется. Просто сам Бродский настолько неоднороден, настолько противоречив (в том числе, уверен, и перед самим собой), что большинство читателей, посмею предположить, привлекает в нём именно теневая сторона, так или иначе связанная в основном с отрицанием тех или иных аспектов бытия. Странно, но многих почему-то подкупают остроумные высокопарности, особенно если они сопровождаются должным нажимом и доносятся непререкаемым тоном. И вот тут-то, памятуя о нашем с Вами разговоре двухлетней давности, когда мы сравнивали Бродского с Пастернаком, мне кажется уместным ввернуть вполне подходящие для сего момента слова того же БП (за точность цитаты не ручаюсь, но за смысл — вполне), что неумение говорить правду никаким умением говорить неправду не заменить.
Прежде чем перейти к делу хочу сказать, что, с моей точки зрения, эта книга Б.Янгфельда «Язык есть Бог» — самая приличная из всего, что я читал о Бродском. Как уже было сказано, фактология там ничем не примечательна: приводятся те же цитаты, рассматриваются те же вехи из жизни ИБ, что и во многих других биографических работах. Однако главное достоинство — это книга написана честно, без дураков, без оглядки на тот внешний шум, который со всем этим связан. Другими словами, если автор чем-то восхищается, он не ''впадает в немое'', как любят выражаться некоторые, но пытается объяснить мотивы своего восхищения; с другой стороны, если автор чего-то не понимает или с чем-то не согласен, он опять же приправляет это нужными комментариями. В отличие от самого ИБ, который наряду с чрезвычайно умными и интересными вещами нередко нёс и полную чепуху (это лишь моё частное мнение), Бенгдт Янгфельд в течение всей книги как минимум старается быть ясным для самого себя, что расценивается мною как важнейшее качество для любого, кто по тем или иным причинам вообще берётся за перо.
А сейчас мне хотелось бы остановиться на двух моментах, которые освещены в том числе и в упомянутой книге, и развить их. Имеются в виду: 1) роль и статус языка, который, как Вы поняли из заголовка, ''есть Бог'' и который, по версии Бродского, больше, чем время; 2) концепция ИБ, утверждающая примат эстетики над этикой. Причём начать бы я хотел как раз с одной реплики самого поэта, которая, признаться, очень давно сидит у меня в голове. Эти слова прозвучали в интервью, которое брала у него в своё время Хелен Бенедикт. Я привожу их лишь для того, чтобы Вы понимали мою собственную мотивацию в такого рода умствованиях. Вот эта реплика: «Это довольно глупо, но меня всё ещё волнует, что люди думают, и мне просто не нравится, когда ими манипулируют умы, которые я считаю слабее своего».
1. Не секрет, что отправной точкой, с которой и начинает формироваться мнение Бродского о роли и о значении языка, послужили прочитанные им ещё в России слова раннего Одена из стихотворения «Памяти У.Б.Йейтса», где Оден в свойственной ему манере допускает, что время, которое попирает всё (я перевожу суть), тем не менее боготворит язык и всех, кем он жив. Как Вы, наверное, помните, Майкл, на ИБ тогда это произвело неизгладимое впечатление, и он, находясь, очевидно, в состоянии аффекта, навсегда канонизировал это чисто поэтическое по сути изречение. Между прочим, такого рода канонизация вовсе не вызывает у меня никакого отторжения. Однако вслед за этим у Бродского вдруг появляются силлогизмы, которые уже не столь безобидны. Если время боготворит язык, — рассуждает ИБ, — значит, ''язык больше, или старше, чем время, которое, в свою очередь, старше и больше пространства''. Знаете, Майкл, если бы я стал сейчас подводить под монастырь автора такого силлогизма в философских терминах, то я, ей-богу, сам бы не так далеко от него ушёл. Бродский-философ почти всегда некомпетентен, поэтому нападать на него на этом поле примерно то же, что бить лежачего. Я лишь спрошу: о каких таких ''больше'' и ''старше'' тут вообще идёт речь? А ведь именно на незаконном применении относительных характеристик и строится подобная доктрина. И, в конце концов, даже если бы он (язык) был ''больше'' и ''старше'', разве это хоть что-то бы меняло? Однако ИБ посредством упомянутых силлогизмов возводит язык в ранг абсолюта и лишь после выводит на сцену поэта, который-де есть не что иное, но лишь этого языка орудие. Вам хорошо известно, Майкл, какое место в моей системе ценностей отведено субъекту, как известно, полагаю, и то, что в мире духа я допускаю истину лишь субъективного происхождения. Тогда посоветуйте, пожалуйста, что мне делать со всеми этими открытиями, связанными со временем, с языком и т. д. Но ИБ успокаивает, что, мол, ничего страшного, что, мол, «создаваемое сегодня по-русски или по-английски, например, гарантирует существование этих языков в течение следующего тысячелетия». Ничего себе... успокоительное средство! Но какое мне дело до этих тысячелетий? Какое мне дело до всемирной истории, коли я живой человек, помещённый во временность с какой-то целью? А живой человек, напомню, это вовсе не фантастическое существо, пребывающее под знаком вечности, то тот, кто брошен в наличное существование, то есть в экзистенцию. Кстати, Бродский часто употребляет экзистенциальные термины, но, судя по всему, не совсем ясно представляет в этих случаях, что же он произносит. Ведь если б было иначе, вряд ли в Нобелевской лекции мы встретили пассаж, что поэт «является СРЕДСТВОМ ЯЗЫКА к продолжению своего существования». Теперь бегло коснусь тех контраргументов, которые были задействованы в книжке. В качестве оппонента языковой концепции ИБ там фигурирует тоже Нобелевский лауреат, южноафриканский писатель Дж. М. Кутзее, который называет возведение Бродским просодии в статус метафизики «странностью, едва ли не причудой». В своей лекции «Нескромное предложение» (я как-то Вам её посылал вместе с прочими эссе) ИБ пишет, что такие-то стихи Фроста — сами стихи я опускаю — должны войти «в плоть и кровь каждого гражданина». Кутзее предлагает эксперимент: «No memory» в этом стишке он предлагает заменить на «memories», что ритм почти не меняет, но смысл — кардинально. Заслуживали бы эти строки, — спрашивает он, — и тогда стать частью кровообращения? Приём, надо сказать, весьма в духе литератора. Таким образом он приходит к выводу: «Трудно утверждать, что хорошее стихотворение реорганизует время, если ты не можешь объяснить, почему плохое стихотворение не делает этого».
Максим Седунов 11.01.2012 00:07 • Заявить о нарушении
2. Теперь об эстетике и этике. Эта тема, полагаю, исхожена уже нами вдоль и поперёк. Тем не менее побродим ещё чуть-чуть. По мнению ИБ, «в антропологическом смысле... человек является существом эстетическим прежде, чем этическим», а также «литература... в частности, поэзия, будучи высшей формой словесности, представляет собой, грубо говоря, нашу видовую цель». Даже не знаю, Майкл, стоит ли мне пускаться в рассуждения, поскольку опять придётся пинать лежачего. Ладно, постараюсь коротко и корректно. Для начала я бы прояснил, чем же отличаются друг от друга два этих начала — эстетическое и этическое. Боюсь, что интеллектуальное нетерпение подвело ИБ и здесь. Если выразить всё совсем уж в сухом остатке, то получится, что эстетическое начало отличается от этического в первую очередь тем, что первое от самого субъекта не зависит, а второе — это как раз исключительно его прерогатива. Что бы ни лежало в основе эстетического существования (не важно, будь то сила, красота, здоровье, всё это вместе взятое), там совершенно точно нет места для решения. То есть бинарность «или-или» не ставит там ежесекундно человека перед выбором. По сути эстетика всегда протекает внутри пресловутой диалектики удачи и неудачи. Существуя же этически, индивиду вообще наплевать на то, повезло ему сегодня или нет, — ведь он делает выбор, причём не важно какой, так как он ВЫБИРАЕТ СЕБЯ — себя, а не корону и не сказочную принцессу, и не какой-нибудь талант, который в любую секунду может столь же внезапно улетучиться, как и появился. Основываясь на приведённой выше пропедевтике, я воздержусь от какой бы то ни было контраргументации в адрес ИБ, но возьму на себя смелость утверждать, что Бродский вообще не очень понимал, о чём он говорил, когда использовал эти общие понятия. Вернее, он оперировал следствиями, но совершенно не мог разглядеть причин. Так и у большинства людей. Эстетическая жизнь вожделенна, как песня сирены, но она неизбежно приводит к отчаянию, поскольку человек здесь вверяет себя началу, которое, в строгом смысле слова, никак от него не зависит. Наше «Я» расщепляется в данном случае на тысячу маленьких «я»: с утра ты какой-нибудь поэт-любитель, после обеда — энтузиаст-единорос, а вечером, допустим, герой-любовник. И выбирать тут вовсе ничего не нужно, поскольку жизнь сама благополучно это делает за тебя. Но чтобы собрать эту тысячу маленьких «я» в одно большое, разумеется, никакие стихи или симфонии не помогут. Нужно просто найти в себе силы стать собой, то бишь перестать размениваться по мелочам, вот и всё тут. Признаться, Майкл, я с удивлением смотрю на мир и вижу, как миллионы людей заняты только одним — они хотят хоть как-то, но подчеркнуть своё внешнее отличие от себе подобных, как будто внешние отличия тут могут чем-то помочь. ИБ называет это бегством от тавтологии. Однако их потуги тщетны, поскольку такого рода отличия случайны и мимолётны. Между прочим, я могу дать всем совет, как же достичь настоящей эстетической необыкновенности, коли уж это так важно. Ведь самым необыкновенным человеком в наше время, если посмотреть на вещи внимательно, будет не кто-то иной, но САМЫЙ ОБЫКНОВЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК. Кстати, Вы сами довольно точно уловили это в своём старом эпиграфе на авторской странице (не летал на Боинге и т. д.). Поэтому мне остаётся только улыбнуться на все эти мировоззренческие эскапады ИБ и тихо констатировать, что лично я с ними в корне не согласен. А написать лекцию об Аристотеле я решился как раз затем, чтобы пишущие люди хоть как-то попытались соотнести это увлекательное занятие со своей собственной экзистенцией, а не только работали на благо языка, удлиняя его жизнь, допустим, с тысячи уже до миллиона лет.
С уважением,
Максим Седунов 10.01.2012 20:35 Заявить о нарушении
С уважением,
Максим Седунов 10.01.2012 20:35 Заявить о нарушении
Здравствуйте, Максим. Как всегда, с большим интересом, точнее, с интеллектуальным удовольствием, прочитал Ваши мысли об И.Б. Могу признаться, некоторые моменты в его «нобелевке» в свое время смущали меня, поскольку тогда авторитет Бродского экстраполировался мною и на другие сферы помимо поэзии. Сейчас, конечно, я во многом разобрался, как мне думается, причем этому способствовал пресловутый семитомник сочинений И.Б. В последние два-три года я замечаю своё дистанцирование от И.Б., что не означает умаления его как авторитета в поэзии, - дело в том, что, скорее всего, я уже в силу возраста и других причин перерос его личные ситуации, которые служили ему источником рефлексии и творчества, и берусь за перо по иным поводам, причем всё реже. Так вот, мне кажется, что Бродский, в силу своей профессии, искусственно преувеличивал значение языка (может быть, это было своего рода соломинкой спасения), придавая ему онтологический статус – «язык – это всё». Кстати, здесь на сайте подобное присутствует сплошь и рядом, когда авторы пытаются овладеть языком как некоей вещью, существующей по своим автономным законам. То есть акцент смещен на язык, а не на своё развитие. Оден высказался, бесспорно, красиво, но действительно «чисто поэтически». И рассуждения И.Б. о старшинстве языка тоже протекают в рамках чисто лексического ряда (чем, кстати, грешили греки в своё время). «Поэт как средство языка» для меня тоже есть красивая метафора, основанная на онтологизации. Понятно, что язык как структура сознания имеет свои законы, но он не есть нечто, что осознанно или бессознательно ищет средство (поэта) для своего выражения. Он просто есть. Так же как и давешний пейзаж, который никем не замечается, пока фотограф не сделает снимок. Тайна кристаллизации смысла находится в индивидуальной душе, в той точке сингулярности, о которой говорил Мамардашвили в своих лекциях. Это действительно тайна.
Что касается этики и эстетики, то для меня эти понятия просто не соотносимы, здесь одно совершенно не вытекает из другого, разные сферы психики. Вот этика и логика точно взаимосвязаны, ибо не этично быть не логичным, иными словами, мышление соотносится с неким внутренним Я, имеющим характер абсолюта (в интуитивном постижении), то есть не должна нарушаться вот эта самотождественность. Я понимаю, Максим, что мы с Вами, с чужой точки зрения, говорим на языке инопланетян, но, по крайней мере, мне понятно, что Вы сейчас пытаетесь сказать. Ну, а в отношении высказываний И.Б., то это, наверно, не самое главное, то есть, будучи натурой действительно многоплановой, противоречивой, он рассуждал слабее, чем сочинял стихи. Важнее уровень его поэтической интуиции, которую он сумел реализовать. Завершу на том, что на этот раз я практически полностью солидарен с Вами в отношении обсуждаемого предмета.
С уважением,
Майкл Ефимов 11.01.2012 22:46 Заявить о нарушении
Что касается этики и эстетики, то для меня эти понятия просто не соотносимы, здесь одно совершенно не вытекает из другого, разные сферы психики. Вот этика и логика точно взаимосвязаны, ибо не этично быть не логичным, иными словами, мышление соотносится с неким внутренним Я, имеющим характер абсолюта (в интуитивном постижении), то есть не должна нарушаться вот эта самотождественность. Я понимаю, Максим, что мы с Вами, с чужой точки зрения, говорим на языке инопланетян, но, по крайней мере, мне понятно, что Вы сейчас пытаетесь сказать. Ну, а в отношении высказываний И.Б., то это, наверно, не самое главное, то есть, будучи натурой действительно многоплановой, противоречивой, он рассуждал слабее, чем сочинял стихи. Важнее уровень его поэтической интуиции, которую он сумел реализовать. Завершу на том, что на этот раз я практически полностью солидарен с Вами в отношении обсуждаемого предмета.
С уважением,
Майкл Ефимов 11.01.2012 22:46 Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.