Искушение Русью. Осень

Дождик со снегом ходят гулять
по липовым голым аллеям.
Осень. Октябрь. Кончился листопад,
под ноги бросилось Бабье лето.
Олигархи выкладывают оригами:
Лондон, Вена, Париж, Майами,
Ницца…
Получается Репина И.Е. картина
«Не ждали». Курлыча,
на юг улетают птицы.
Березовский укрылся в Лондоне,
Все мы – лохи.
Всё ли ладно у нас с головой?
Медведи – наш рулевой.
Совесть моя чиста,
душа не отягощена грехами.
Жизни река настолько прозрачна,
что досчитать не успею до ста,
детство навёртывается на глаза
и, как время, течёт обратно:
мимо отчего дома, крыльца…
Вбегает вверх по ступеням.
Смотрит и глазам своим детство не верит:
на пороге стоит забвение.
Нацией утрачен инстинкт самосохранения,
всё малочисленнее семьи.
Русские бабы сексу
предпочитают разговоры о занавесках…
Некому стало рожать.
Мужики, словно дети,
в игры компьютерные режутся.
Некому попенять.
Кострами горят рябины,
нашло просветление на леса.
Между веток обрывки висят паутины,
как надежд оборванные паруса.
На душе неспокойно.
Березовский укрылся в Лондоне.
В рудники закатан М. Ходорковский.
На дорогах: глубокие выбоины,
труженики жезла и свистка;
на носу – безальтернативные выборы.
Власти гонят пургу,
народ ни гугу.
Реклама – мама, Путин – звезда,
папа футбола – Хиддинг Гус.
Выше голову, средний класс,
гильотина поборов тебя заждалась.
К урнам бредут электората стада.
Власть языком хлещет, словно плетью
вдоль хребта.
Стихи мои – хоть куда –
проступают на сердце кровью слова…
Думы о вечном.
Всё б ничего, но сдавать стало сердце.
Березовский… Ни слова о диссидентах.
За бугор потянулась братва.
И вот уж моя канарейка в клетке
мне о Канарских поёт островах.