Трубочист. Уильям Блейк

Когда моя мать умерла, был я мал,
Отец же меня в трубочисты отдал,
И стал я с тех пор "Трубы чищу!" кричать,
Скрести дымоходы и в копоти спать.

Расплакался к вечеру маленький Том -
Его, как барашка, обрили силком.
А я говорю: "Нет причины для слез!
На праздник золой не измажешь волос."

Он тихо уснул, повернувшись к стене
И видел толпу трубочистов во сне,
И были там Билли, и Джеки, и Боб,
И каждого заперли в маленький гроб.

Но Ангел слетел к ним в лучах золотых
И отпер запоры, и выпустил их
Погреться на солнце на травном лугу,
Плескаться в реке и валяться в стогу.

Нагие и чистые, щетки долой,
На облаке взмыли они над землей,
И Ангел сказал им про щедрость Творца,
Что детям послушным Он вместо отца.

И Том, пробудившись пораньше с утра,
За щетку скорей - на работу пора.
Пусть зябко, а Тому на сердце тепло,
Коль Богу угодно его ремесло.


***

William BLAKE

The Chimney Sweeper


When my mother died I was very young,
And my father sold me while yet my tongue,
Could scarcely cry weep weep weep weep.
So your Chimneys I sweep and in soot I sleep.

Theres little Tom Dacre, who cried when his head
That curl'd like a lambs back, was shav'd, so I said.
Hush Tom never mind it, for when your head's bare,
You know that the soot cannot spoil your white hair.

And so he was quiet, and that very night,
As Tom was a sleeping he had such a sight,
That thousands of sweepers Dick, Joe, Ned and Jack
Were all of them lockd up in coffins of black,

And by came an Angel who had a bright key,
And he open'd the coffins and set them all free.
Then down a green plain leaping laughing they run
And wash in a river and shine in the Sun.

Then naked and white, all their bags left behind,
They rise upon clouds, and sport in the wind.
And the Angel told Tom if he'd be a good boy,
He'd have God for his father and never want joy.

And so Tom awoke and we rose in the dark
And got with our bags and our brushes to work.
Tho' the morning was cold, Tom was happy and warm,
So if all do their duty, they need not fear harm.
 

В трубочисты отдавали мальчиков-сирот в возрасте семи-восьми лет, но пьющие или нищие родители могли шиллингов за двадцать продать и четырехлетних, - чем меньше ребенок, тем лучше, в Лондоне такие узкие и изогнутые дымоходы.
Маленьких трубочистов заставляли протискиваться в узкую трубу, боязливых или непослушных кололи булавками или подпаливали огнем, отсюда и происходит выражение «to light a fire under you». Часто дети застревали в трубах, где погибали от удушья.
Дети -трубочисты  спали  в  подвалах  или  на  чердаках. Их скудно кормили - чем  худее, тем полезнее. Они практически не мылись, и на их теле   накапливались   слои   сажи.   Постоянное  прикосновение  копоти приводило к раку мошонки («рак трубочистов»), не говоря о раке легких и туберкулезе.
Однако же, им редко сочувствовали, и никого особенно не заботило их  физическое  состояние,  а  вот за духовным строго следили. Согласно лондонским законам,  по воскресеньям мальчики должны были посещать воскресную   школу,   чтобы   изучать  Библию.  Так  детям,  никогда  не знавшим   милосердия,   приходилось,   с   одной   стороны,   неизбежно сталкиваться с лицемерием, с другой же они могли получать утешение.
Как проявление ритуальной театральности, раз в год – первого мая – для них устраивали праздник. Тогда они, выбелившись мукой и пудрой для волос и действительно став «лилейно-белыми», как в шутку называли трубочистов, толпой шли по улицам, выкрикивая «Уи-ип, уи-ип» [На языке кокни - sweep («суип»), что значит «прочищаю» (по-английски созвучное «плАчу»)]. Маленьким трубочистам в их несчастливой жизни в этот день позволялось поиграть и почувствовать себя детьми.
Здесь есть и другие смысловые ассоциации: «лазающие мальчики» в свой праздник украшались золотой фольгой и лентами – совсем как маленькие участники средневековых шествий, т.е. трубочисты становились олицетворением святости и невинности, пусть и в сниженном варианте.
(Материалы с сайтов http://www.langust.ru/review/londonb5.shtml
и http://magazines.russ.ru/inostran/2002/10/akr.html)