Полигон - Россия. Часть 3. Русь уходящая...

Почему эти птицы на север летят

Денису Коротаеву

В мандариновых рощах лиловый закат.
Океанский прибой навевает им сны.
Почему ж эти птицы на север летят?
Что им надо в снегах необъятной страны?
Где стреляют на взлете. Где рубят с плеча.
Где не верят святым. Где пророков казнят.
И не каждой дано долететь до земли.
Почему ж эти птицы на север летят?
Почему, лишь весной зашевелится лед,
Затрещит, покачнув четверть суши земной,
Юных птиц вожаки направляют в полет,
Неокрепшие души зовут за собой.
Им лететь сотни верст на такой высоте,
Где разреженный воздух смертелен и чист.
И последней молитвою станет для тех,
Кто погибнет, сородичей клекот и свист.
И не зная законов людских и границ,
По тому лишь, как сильно он легкие рвет,
Воздух с привкусом крови, пьянящий всех птиц,
Им подскажет, куда направлять свой полет.
И когда исхудавших, израненных птиц
Поредевшую стаю вожак перечтет,
В гордом блеске сухих опаленных глазниц
Он уже своих бывших птенцов не найдет.
Ну а в этом краю леденящих ветров
И израненных душ выживают лишь те,
Кто дышать горьким привкусом крови готов
На смертельно опасной для птиц высоте.

8 августа 2003 года в возрасте 36 лет погиб один из лучших поэтов России Денис Коротаев.
...

 Россия - страна многострадальная. И потому высоко духовная, что многострадальная.
Единственная страна, где за Слово убивали.

Вот скорбный список.

Убиты: Пушкин, Лермонтов, Гумилев, Рубцов, Есенин, Тальков, погиб Николай Мельников.

Цветаева повесилась,  Маяковский покончил с собой (?), Блок не

вынес революции, Мандельштам умер в лагере, Пастернак - от гонений ,

Высоцкий - от сердечного приступа, погиб Виктор Цой. Кто следующий?


Русь уходящая платит дань жизнями своих лучших поэтов, Погибающих Птиц России.


....

Русь - деревенская... Русь изначальная, истинная, страдающая, настоящая...

Что происходит с ней?


Поставьте памятник деревне

(Николай Мельников)

Плачут травы о северном лете.
Пахнут тиной глухие озера.
И в полнеба языческий ветер
Рвется к югу в степные просторы...

Говорить о заброшенных деревнях - аморально, их надо видеть. Когда-то там жили люди. Из печных труб шел дым. Две вековые старухи, которые за всю жизнь дальше своего села не бывали. Как они выживают, брошенные государством? Без денег, в восемьдесят лет согнутые, с радикулитом, ковыряются в грядках. Без медицинской помощи, кстати. Она у нас и в городах не бесплатная, эта пресловутая наша медицина, а нищая! А в селе - первобытный строй. В этой деревне электричество - «лампочку Ильича»!- провели только в 1961 году, до этого жили при лучинах и лампадах. В том самом 1961 году, когда «сверхдержава» ликовала, встречая Гагарина...
Они пережили кровавую коллективизацию (многие помнят по рассказам отцов), крепостное сталинское право на бесплатный тяжкий труд (их лишали паспортов и выдавали трудодни), и вновь - развал. В том селе, о котором пишу, в каждой семье один-два мужчины погибли на Великой Отечественной. Моя бабушка провожала сыновей, которые уходили с другими ребятами на войну всем селом. Все и полегли под Ленинградом. Сейчас во все горячие точки посылают в основном деревенских мальчишек. Потом привозят груз-200 в цинковых гробах. Городские чаще «откупаются». Сейчас там - повальная безработица. Недавно встретилась с моей нянюшкой, которую не видела десятки лет, она спросила, сколько получает журналист. Я ответила. Глупая, не хватило такта промолчать. Она даже не вскрикнула, а как-то тихо так ойкнула и замолчала. Это в тридцать раз больше, чем ее единственная нашедшая в селе работу родственница. А ведь у нас и журналисты не избалованы. Если один человек на всю семью нашел работу за десять-двадцать долларов в месяц - счастье. Они голодают. А мы рекламируем по телевизору недвижимость в Испании в миллион долларов. Гитлеру и не снилось.

Деревенька
В той стороне не соскучишься. Весело.
Весело так, что душу свело.
Боль моя, родина, милая, песенная.
Тропка лесная. Родное село.
Печка. Лампада. Да угол с иконами.
Теплое вымя. Коровья душа...
Детство далекое. Удивленное.
В старенькой мазанке нет ни гроша...
Бабушки милые. Русские женщины.
Труд от зари до зари на износ.
Тихое рабство. Лицо удивленное.
Отдых с неделю да на погост.
Вот и осталась мне лента атласная,
Сломанный гребень да пара икон.
Двух сыновей с войны похоронки.
Долг не оплачен. Во веки веков.
Это село опустело, заброшено.
Сгинул несчастный колхоз на крови.
Избы осели, пургой запорошены.
Выйди в поля да всех позови.
Печка, лампада да угол с иконами.
Весь белый свет - от крыльца до крыльца.
В старенькой рамке лицо удивленное.
Плачет Христос у такого лица.
В той стороне не соскучишься. Весело.
Тропка лесная. Родное село.
Боль моя, Русь моя, милая, песенная!
Броситься б в ноги... да душу свело...

Лебеда - полынь
Грузовик проедет - и не видно солнца.
Марево укроет полдень в тополях.
И пылит дорога вдаль до горизонта.
И цветет гречихой курская земля.

В песенной сторонке синеглазых много.
Расплескалась в душах поднебесья синь.
Лето. Полдень. Детство. Дальняя дорога.
Колдовские травы. Лебеда-полынь.

В Солнцевском районе вправду много солнца.
За селом Орлянка нежная заря.
Вспыхнет ненадолго низкое оконце.
Ночью за рекою огоньки горят.

Есть одна деревня. Есть село такое...
Может и сегодня помнят там меня?
Только справлюсь с жизнью, разберусь с судьбою -
Все хочу вернуться. Много лет подряд.

Завари мне, мама, колдовские травы.
Там, где у дороги дом родной стоял,
Лебедой-полынью, горькою отравой,
Поросла бурьяном рана пустыря.

Нищая церквушка. Старая ограда.
Заросли сирени пеною кипят.
Позабыты-брошены две могилки рядом.
Где-то в поднебесье высоко летят.

Схоронили бабушку. Старика забрали.
Все хотел вернуться, да не довелось.
Горевал он молча, тихий и печальный.
…А вернуться только мертвому пришлось.

Ивами расплачется сторона заветная.
Всполыхнет зарницами да прольется в синь.
Две могилки. Родина. Песенка не спетая.
…Вот она какая, лебеда-полынь.

Реквием тысячелетию ( под гимн разрушенной страны)

Век фантастических свершений.
Век не свершившихся прогнозов.
Неистовый, преступный гений
В костер бросает туберозы,
На человеческие кости
В огне горящие, взирает.
Расколотый в нейтрино космос
На звездах «Prodigy» играет.
В разрывах бомб, сердец и судеб
На фоне атомной грибницы,
Он точно знает все, что будет,
Прикрыв безумье плащаницей.
Под криминальные разборки
Колокола звонят к обедне.
Часы твердят над книжной полкой
Свой реквием тысячелетью.
В осенних сумерках зияют
Провалы взорванных подъездов.
Эфир на доллары меняют
Ростовщики телесиесты.
Под героиновое хобби
Любовь низвергнута до страсти.
Народ в похмелье от утопий
К шаманам тянется за счастьем.

И сумасшедшим навевая
Успокоительные сны,
Приходит эра Водолея
Под гимн разрушенной страны.



Молитва

Господи, дай нам силу
Не погубить Россию.
Господи, дай нам силу
Крестным пройти Путем.
Стала давно судьбою -
Кровью моей и болью.
Дай ей с колен подняться
Светлым Пасхальным днем.
Пусть он придет не сразу.
Пускай мы его не увидим.
Но те, кто придут за нами,
Пусть вспоминают нас
Не нищими в переходах,
Не пьющим с тоски народом.
Есть другая Россия,
И он придет, ее час.

Сто тысяч пулеметных строк

Ударит Слово пулею в висок.
Потянут гарью дальние зарницы.
Свинцовым ливнем пулеметных строк
Рубеж столетий рвется на страницы.
Взревет станок, бумагою давясь,
В разрывах притяжения земного.
Ударит влет - кириллицею в вязь -
Пропитанное кровью русской Слово.