Сестрица Алёнушка и Кощей Бессмертный

Сестрица Алёнушка как-то жила,
Стройна и красива, и кожей бела.
Глаза, как озёра и косы до пят,
Но был у Алёнушки Ванечка- брат.
Он был на сестрицу совсем не похожим,
Гонял на «Харлее» в штанишках из кожи,
На черепе «хаэр» длиннющий носил,
Короче, под «рокера» парень косил.
Дурил, куролесил, девиц совращал,
И, в общем, деревню изрядно достал.
Ругалась сестра на сорви-голову,
А он же курил потихоньку «траву».
Вот так бы и жили они как могли,
Родились, женились, детей завели,
И померли бы, не оставив следа,
Но как-то в деревне случилась беда.

Однажды Горыныч летел на восток
И целый пакет новой «дури» волок.
Финист – Ясный Сокол его увидал
И сей же момент на злодея напал.
Горын трусоват был, чего говорить,
Решил он, что лучше пакет уронить.
Не хочешь в тюрьму, пусть ты даже и Змей,
Вещдоки, во-первых, откинь поскорей.
Так с «дурью» пакет за деревней упал
И Ванечка сдуру его подобрал.
Попробовал – стало ему хор-р-рошо,
Но крышу свинтило, из дома ушёл.
Алёнушка дома его не нашла,
Когда поутру с дискотеки пришла,
Но не испугалась: «На завтрак придёт,
Поди, снова девку в стогу где-то мнёт…»
Но завтрак проходит, прошёл и обед,
А брата как не было, так всё и нет.
Она взволновалась: «Да как это так?
Ведь братец пожрать был совсем не дурак».
Вот ужин прошёл. Нет Ванюшки. Исчез.
И наша Алёна отправилась в лес.
В лесу, по соседству старушка жила,
Ведуньей она среди местных слыла.
Горбата, корява, с одною ногой,
Когда-то работала Бабой-Ягой.
На пенсию вышла, за древностью лет
И местным за деньги давала совет,
Ведь пенсия, ясное дело, мала,
А так вот кормила себя и козла.
Алёнушка смело в избушку идёт
И сотку «зелёных» старушке даёт:
«Ахти мне, бабуля, мой братец пропал».
А бабка в ответ: «Да, поди загулял…»
«Нет, бабушка, так он не мог загулять,
Уж сутки домой не приходит пожрать».
Старушка, скрипя, из шезлонга вылазит:
«Да плюнь ты! Поди где-нибудь безобразит.
А может в «ментовку» его замели.
По-пьянке буянил, вот и упекли».
Слезами наполнились девичьи очи:
«Скажи мне, бабуля, волнуюсь я очень».
Старушка большую тарелку берёт,
Зелёное яблочко в центре кладёт,
Шепнула чего-то и вскинула руки,
И яблочко вмиг побежало по кругу,
В тарелке явился Алёнушкин двор,
Такой вот у бабушки был монитор.
Старушка за яблочком всё наблюдала,
Попутно свои заклинанья шептала:
«Провайдер, провайдер, давай не лагай,
Веб-камеры мне поскорей открывай.
Давай, открывай мне все сайты подряд.
Хочу я узнать, где Алёнушкин брат».
В тарелке смешалось всё и зарябило
И вот, наконец-то, картинку открыло.
Алёнушка жадно глядит в монитор
И видит какой-то заброшенный двор.
Забит наркоманами двор через край,
Ну, прям Амстердам – наркотический рай,
И братец её меж другими сидит,
Глаза закатил, самокрутку смолит.
Худой и небритый, румянца не стало,
Алёнушка брата насилу узнала.
А бабка за голову просто схватилась,
Когда ей картинка такая открылась,
Пошмыгала носом, и вот, наконец,
Ей тихо прошамкала: «Это «криндец».
Попал он, Алёнка, в Кощеевы сети,
А этих сетей нет сильнее на свете.
За «дозу» теперь свою жизнь продаёт,
А значит, считай, что уже не живёт».
Дрожат на ресничках девичьих слезинки,
Солёной водой застилают картинку:
«Ой, бабушка милая, дай мне совет.
Неужто и вправду спасения нет?
Быть может Кощея того извести
И этим попробовать брата спасти?»
А бабка в ответ: «Ты чё, девка, сдурела?
Да это ж совсем неподъёмное дело.
Его ж не убить, что страшнее всего,
Не зря же Бессмертным прозвали его».
«А если…» - опять предлагает девица:
«Мне брата украсть и тихонечко смыться?»
«Заметь», - засмеялась старуха в ответ:
«Не я подала тебе этот совет.
Но брата украсть – это только полдела,
Ведь ты украдёшь полумёртвое тело,
А чтобы заклятье Кощеево снять,
Должна ты цветок «антидота» достать.
Его охраняет котяра Баюн,
Ему загадаешь загадку свою.
Умён он, зараза, закончил филфак,
На свете всё знает, совсем не дурак.
Так ты постарайся, хоть срок очень мал,
Придумай такое, чтоб не отгадал.
И только потом отправляйся к Кощею,
Я, кстати, тебе помогу, чем сумею
И чтобы Кощея легко ты нашла,
Тебе в провожатые дам я козла.
Но только учти, что он баб любит очень,
Поэтому крепче привязывай к ночи.
Зато, если днём перед ним оголиться,
То эта скотина тот час возбудится,
Орлом в поднебесье рогатый взлетит,
Мгновенно тебя, куда надо домчит,
В любой, самый дальний, заоблачный край,
Но только «козлом» его не называй.
Обидчива чёрная эта скотина…
Но ясно же, он хоть козёл, а мужчина»


Алёнка у бабушки заночевала,
А утром с козлом в дальний путь пошагала.
Идёт по полям, перелеском идёт,
А сзади козёл бородою трясёт
И слюнки пускает, на девицу глядя,
Уж больно она завлекательна сзади.
Идёт в мини-юбке и попой поводит,
У бедной зверюшки аж челюсти сводит.
Вдруг, видят стоит преогромнейший дуб,
На ветках его то ли дом, то ли сруб,
А в срубе том грозный разбойник живёт,
Его Соловьём называет народ.
Устроил себе на том дубе качели,
Свистит потихоньку из Фрэнка Пурселя,
Потом перешёл на какой-то романс…
Алёнушка, впав в гипнотический транс,
Мелодию эту едва услыхала,
С тропинки свернула, к нему зашагала,
И прямо на ходу начала раздеваться,
Готовясь, тот час музыканту отдаться.
А он знай свистит в предвкушенье услады,
Вот так соблазняют их звёзды эстрады.
Она подошла и как кролик глядит,
Но тут он прервался и ей говорит:
«Ах, как я люблю развлеченье такое,
Есть на ночь девчонка, на ужин жаркое.
Спасибо, милашка, что в гости зашла,
И даже с собою козла привела.
Наверно сам на эстраду ты метишь…»
Тут слышит он вопль: «За козла, блин, ответишь!!!»
Девица же наша почти обнажилась,
И тут у Козла возбужденье случилось.
Сквозь шерсть на спине два крыла проросли
И он оторвался от грешной земли,
Подпрыгнул козлище, злодея достал,
Рогами ему прямо в я… в общем, попал,
Разбойник глаза закатил, что-то ухнул,
И с дуба под ноги Алёнушке рухнул.
Они Соловья попинали немножко,
Всего два часа, так сказать «на дорожку»,
И сызнова в путь, ведь и время не ждёт,
Туда, где Баюн «антидот» стережёт.


Шагают они через долы и кручи,
Шагают тропинкой в чащобе дремучей,
Идут и идут, далека их дорога,
Алёнушка даже устала немного.
Она же блондинка, ну что с неё взять!
Легко ли по лесу на «шпильках» гулять.
Но вот для привала полянку нашла,
Присела и спрашивать стала Козла:
«Я вижу ты малый совсем не простой,
Ведь сколько прожил вместе с Бабой-Ягой,
Волшебный, похоже, и даже летаешь,
И кстати, по-русски вполне понимаешь».
Козёл отвечает: «Давно это было.
Я витязем был и меня полюбила
Колдунья могучая, грозная Элла,
А я изменил ей. Обычное дело.
Она рассердилась, узнавши о том,
И в гневе меня обозвала «козлом».
Колдунье негоже бросаться словами,
Теперь с бородой я и даже с рогами.
Похоже, копытным окончу свой век,
Теперь я козёл, а ведь был ЧЕЛОВЕК».
Алёнушке жалко рогату скотинку
И, гладя его кучерявую спинку,
Она говорит: «Эх, да как бы узнать,
Как можно заклятье волшебное снять?»
«А снять его, в общем-то, очень несложно,
Для этого нужно…», но тут осторожно
Разбойничья шайка ползёт из кустов,
«Пахан» Кудеяр и с ним шесть «пацанов».
На девичьи ножки глядят очень жадно,
А вот на скотинку – уже плотоядно.
Козёл говорит: «Слышь, Алёнка, попали.
Один семерых я осилю едва ли.
Давай-ка скорей оголяй свой интим,
Я крылья расправлю и мы улетим».
Но тут Кудеяр пасть в усмешке разинул:
«Ты, фраер, идею хорошую двинул.
Давай-ка, чувиха, снимай-ка шмотьё,
Попробуем белое тело твоё.
А чтобы защитник тебя не унёс…»
И прыснул Козлу из баллончика в нос.
Козёл отрубился, она испугалась:
«Вот это засада, вот это попалась.
Ведь семь мужиков – это Вам не фигня,
Пожалуй… затопчут до смерти меня».
Но, пряча свой страх, главарю говорит:
«Ну что ж, я согласна. Мне секс не вредит.
Люблю мужиков я, морали назло,
А тут сразу семь – эка мне повезло!
Сейчас очерёдность я установлю
И, строго по графику, всех… полюблю».
И сразу же в банде случился разброд,
Ведь каждый считал, что он первым пойдёт.
Заспорили между собой, разругались,
А после за бабу, банально, подрались.
Лупили друг друга они как могли
И, в общем-то, сами себя извели.
На травке зелёной вповалку лежат,
Почти без сознанья, как будто бы спят.
Алёнушка ждать пробужденья не стала,
Козла на загривок и в лес убежала.
Летела как ветер, и даже быстрей,
Как будто за нею гнались сто чертей.
Сначала бежала, потом просто шла,
И всё же тропинка её привела
Туда, где цветок «антидота» растёт
И мудрый котище его стережёт.


В лесу, на пригорке, где воздух так свеж,
Стоит трёхэтажный роскошный коттедж.
Над дверью табличка «Профессор Баюн»,
А снизу ещё «звездочёт и колдун».
Алёнка над надписью развеселилась,
Она же когда то в МИСИ отучилась,
Экзамены тоже когда то сдавала
И «преподов» всяческих там повидала.
У нас в институтах такое не редко –
Чем ноги длиннее, тем выше отметка.
Одень покороче юбчонку и вот,
Профессор мгновенно поставит «зачёт».
Козла положив на крылечке в сторонку,
Повыше поддёрнула мини-юбчонку,
Помадой по губкам слегка провела,
Реснички мазнула и смело вошла.
Профессор Алёнку радушно встречает,
На кресло сажает, чайком угощает,
А сам на неё с вожделеньем глядит,
Хоть старый, а всё ж любит баб, паразит.
Алёнушка взгляда его не смутилась
И с просьбой загадку задать обратилась.
Тут он погрустнел: «Отчего ж не задать?»
И буркнул: «Но я предпочёл бы кровать…»
Девица к котюге слегка наклонилась,
Чтоб грудь в декольте посильней обнажилась,
Затем она ножку на ножку кладёт
И с милой улыбкой вопрос задаёт:
«Скажи, кто живёт и никак не умрёт,
Хотя ежемесячно кровью течёт?»
Баюн же едва ли вопрос осознал,
Он взгляд то на грудь, то на ноги бросал.
Мужик в ситуации этой – тупой
И думает… , в общем, не той головой,
А там же извилин практически нет,
Поэтому «донор» он буркнул в ответ.
Алёнушка наша довольна ответом,
Ему улыбнулась: «Нет. Женщина это.
А значит, проспорил ты мне свой цветок.
Неси-ка его поскорее, милок».
Как кот не кокетничал, как не старался,
На ужин её пригласить попытался,
Она же цветок «антидота» взяла,
«Спасибо», - сказала и тут же ушла.


И снова по сказочной этой дороге
Алёнку несут её стройные ноги.
К груди прижимая заветный цветок,
Девица устало бредёт на восток.
Козёл оклемался, нюхнув «антидот»,
И следом за нею привычно идёт,
Косматой своею трясёт бородой
И ей говорит: «Слышь, хозяйка, постой.
В Кащеево царство нам долго шагать,
А я, как ты знаешь, умею летать.
Ты только разденься, а я постараюсь…»
Алёнка, краснея, в ответ: «Я стесняюсь…»
Козёл, как услышал, так начал смеяться:
«Ведь я же скотина, чего тут стесняться!
И, кстати учти, что у нас на пути
Опасностей множество можем найти:
Разбойники, лешие в тёмном лесу,
Вампиры охотно кровищу сосут,
Кикиморы рыщут – сейчас же июль,
Но хуже их всех милицейский патруль.
Намного спокойней над ними летать,
А надо всего лишь стриптиз показать».
Алёнка вздохнула: «Почти все мужчины
При близком знакомстве козлы и скотины,
Ведь ихнее дело, совсем не рожать,
А так «сунул – вынул и дальше бежать».
К тому же о чувствах своих говорить
Они могут лишь, чтобы нас соблазнить.
И, кстати, опасностей я не боюсь,
Но братца родного спасти тороплюсь,
Поэтому…», тут она вновь покраснела
И блузку свою расстегнула несмело.
   По-над облаками, могучею птицей,
   Летит наш Козёл с обнажённой девицей.
   Потом передали ещё в «Новостях»,
   Что ведьмы летают теперь на козлах.


На Лысой горе, за чащобой дремучей,
Стоит чёрный замок Кощеев над кручей.
Могуществом злобным прославлен вовек,
Лишь кости белеют вокруг словно снег.
Алёнка с Козлом подкрадаются ближе,
Почти что ползком, ну куда уже тише,
И видят – ворота открыты стоят,
Но вход охраняет военный отряд.
В ворота не густо, но всё же идёт
Отведавший «дури» волшебной народ.
Алёнка прикинула и говорит:
«Нам здесь не пройти, коль охрана стоит.
Я их отвлеку, и ты внутрь войдёшь,
А там уже Ванечку как-то найдёшь».
«А как отвлечёшь? Что-то я не пойму…»
«Да, просто», - она отвечает ему:
«В деревне у нас есть девчонка Оксана.
Работала как-то Оксана «путаной»,
В столице почти целый год прожила
И опыт огромный там приобрела.
А мне показала походку тайком,
Такую, что все мужики косяком,
Забыв про семью и про дом свой родной,
Свихнулись с ума, и пошли вслед за мной».
Козёл усмехнулся: «Нет, так не годится.
Ты где мужиков увидала, девица?
Отряд «голубых» тут охрану несёт,
Походка твоя их едва ли проймёт».
Был вывод такой им озвучен недаром,
Охрана стояла, разбившись по парам,
Расчёсаны кудри, подкрашены губки,
А вместо штанов над колготками юбки.
Обнявши друг дружку вояки стоят
И нежно в глазёнки друг другу глядят.
Воркуют любезно о чём-то своём…
И тут овладела идея Козлом:
«Но если их женщиной не возбудить,
Тогда я попробую их разозлить.
И в этом, пожалуй, тебе помогу,
Охрану сейчас на себя отвлеку».
Козёл наш нахально к воротам подходит
И их на скандал откровенно разводит.
«Здорово», - трясёт бородой: «Мужики,
А чё Вы торчите здесь как дураки?»
При слове «мужик» они дружно скривились,
Но, в общем, не очень-то и удивились,
Ведь даже сейчас, как и в те времена,
Козлов говорящих, пардон, до хрена.
Поэтому, гордость на мордах лелея,
Они говорят: «Мы охрана Кощея».
«А роду какого? Никак не пойму…»
«Мы «геи», - они отвечают ему.
И тут наш Козёл закатился от смеха:
«Вы «геи»? В натуре? Вот это потеха!
И, как понимаю я скудным умом,
Смеётесь бессовестно Вы над козлом.
Ну, сами судите. Какие Вы «геи»?
Ведь «геи» почёт и богатство имеют.
Кто терем в Барвихе, кто дом на Канарах,
Кто денег мешок ежедневно «на шару»,
Кто ездит на резвом заморском коне,
А Вы же из нищих, как кажется мне.
А значит, что грех надо мною смеяться.
Не «геи» Вы вовсе. Вы ПИДОРЫ, братцы!»
Тут «геи» взбесились и с места сорвались,
Козла всей толпой замочить попытались.
Больную мозоль он, похоже, нашёл,
Тем более, что он и сам то козёл.
Так, бросив ворота – свой пост боевой,
Они погнались за рогатым толпой.
Алёнушка наша, ни мига не мешкав,
Цветок «антидота» укрыв под одеждой,
В ворота открытые смело вошла
И братца достаточно быстро нашла.
Ей сердце – вещун на него указало,
А так бы, пожалуй, его не узнала.
Худой и зелёный, поник головой,
Но главное то, что хотя бы живой.
Алёнка заветный цветок достаёт
И брату скорее понюхать даёт.
И чудо случилось, он мигом очнулся,
Сестрицу узнал, но вокруг оглянулся
И ей говорит: «Как же долго я спал.
И, кстати, мы где? Как сюда я попал?»
Алёнка слезинку смахнула рукой:
«У Чёрного замка в плену, дорогой.
Здесь властвует злобный волшебник Кощей,
А значит, тикаем отсюда скорей!»
Иван встрепенулся: «Конечно, бежим,
Но надо бы всё же помочь остальным».
Волшебный цветок у сестрицы берёт
И тем, кто с ним рядом понюхать даёт.
Вонючий цветок, не «Шанель», так сказать,
Но если приспичит, и кал будешь жрать.
У тех, кто нюхнул, просветленье настало,
Сошло колдовство, наваждение спало,
К воротам потёк из людей ручеёк,
Но с каждой минутой всё шире поток.
Теперь их Кощею не остановить,
А значит, пора бы и нашим свалить.
Они выбегают за створки ворот
И видят, охрана Козла волочёт,
Вцепились как волки и слева, и справа,
Поймали, теперь волокут на расправу.
Сейчас им уйти – значит друга предать,
И пусть он козёл, надо парня спасать.
Алёнушка наша про стыд позабыла
И, блузку рванув, грудь свою оголила.
И тотчас рогатый кого-то боднул,
Кого-то копытом куда-то лягнул,
А тут и спасённый народ подбежал
И долго охрану ногами топтал.


И снова по небу диковинной птицей
Летит наш Козёл с обнажённой девицей.
Хоть трудно ему, продолжает полёт,
Ведь ношу двойную теперь он несёт.
(А Вы что хотите? И я бы летал,
Когда б эти ножки на шее держал…)
Уже показалась деревня родная,
Как вдруг их ковёр-самолёт догоняет.
Бессмертный Кощей на ковре том сидит.
«Ну, вот и попались!» - героям кричит:
«За замок разрушенный свой отомщу!
Сейчас я в лягушек Вас всех превращу.
Мне даже смешно, кто мой бизнес извёл!
Девчонка, сопливый пацан и козёл!»
Ошибся Кощей, ведь он даже не знал,
Что слово последнее зря он сказал.
Козёл рассердился и кинулся в драку,
Точнее пошёл в лобовую атаку,
И выполнил точно задачу свою,
Рогами попал… как тогда… Соловью.
Все рухнули  вниз, но сказать я могу,
Что наша Алёнка очнулась в стогу,
В соседнем Иванушка-братец лежал,
Живой, хоть и левую ногу сломал.
А рядом со стогом, на сбитом ковре,
Кощей без сознанья лежал на земле.
Конечно, бессмертный, его не убить,
Но в нужное место… вполне… отключить.
Алёнка покрепче злодея связала
И только потом уж Козла увидала.
Лежит. Весь изломанный и умирает.
Его обняла и к груди прижимает,
И слёзы ручьём покатились из глаз,
О том, кто погиб, но её всё же спас.
Горячие капли, по шерсти косматой,
Попали на сердце скотинке рогатой
И жизненный дух в его сердце вдохнули,
Так, без волшебства, его к жизни вернули.
Ведь девичьи слёзы, они иногда
Бывают сильней, чем живая вода.
Козёл застонал и глаза открывает,
Ровнеет дыханье и он оживает,
А наша Алёнка, заплакав опять,
На радостях стала его целовать.
От этого новое чудо случилось –
Его борода в тот же миг отвалилась,
Исчезли рога, с кожи шерсть поползла
И метаморфоза с ним произошла.
Она удивлённо глядит и не верит,
В объятьях её вместо чёрного зверя,
Мужчина раздетый лежит догола,
Лишь шерсть на груди и усы от козла.
Не то чтоб красавец, совсем не атлет,
Нормальный такой мужичок средних лет.
А в том, что мужчина, её убедило,
Когда она книзу глаза опустила,
И там-то ТАКОЕ она увидала,
Что девичье сердце аж затрепетало.


Ну, вот и пришёл нашей сказке конец.
Кто смог дочитать – тот уже молодец,
Но если же Вам интересно по теме,
Могу рассказать, что случилось со всеми.
   Кощею влепили пожизненный срок,
   В тюрьму отвезли, на один островок,
   Где он, до скончания веков, уж поверьте,
   На благо страны будет клеить конверты.
   Хотели, вообще-то, его расстрелять,
   Но он же бессмертный, …едрит его мать!
Иван же у рокеров нынче в почёте,
Гоняет теперь на ковре-самолёте
И, кстати, совсем отказался от «дури»,
И пива не пьёт, и почти что не курит.
А если вдруг кто-то случайно предложит,
То может вполне схлопотать и по роже.
   Алёнушка наша с Козлом обвенчались,
   Нормально живут, не скажу чтоб ругались,
   Хотя иногда, и такое бывает,
   Его по привычке «козлом» обзывает.
   И, кстати, но это уже между нами,
   Его иногда украшает рогами…