Бессоница, бред

 Вот так просыпаешьcя иногда среди ночи, часа в три-четыре, с ощущением необъяснимой и необъятной тоски,
На плечи - халат, сигареты - в карман, и босиком по квартире, к окну, за котором лепят ковер из рыхлой снежной муки.
Как будто бы кто-то невидимый комкал в горсти лед накрошенный, а потом этой рукою сердце твое больно и грубо сжал
Куришь одну - и накатывает непрошенно, банально, конечно: Он - зритель с попкорном, а ты - фильм,  механик и кинозал.

В детстве Марина мечтала быть балериной, тонка и легка, чтобы зал ей, ахнув, рукоплескал.
Васе было шестнадцать, когда он, дворово-кулачно-водочно-винный, впервые под музыку Битлз в подушку рыдал.
Вася не скажет "отвергла", он сформулирует - "не дала"
Неисповедимы пути Его, велИки Его дела.

 
Марина скачет по комнате в грязной юбке,с улыбкой, надув губки, в ее пятнадцать она весит под сто килограмм
Марина не думает, что впереди мясорубка, удавка,зябко, зыбко, ей жизнь - чудо, ожиданье рождественских телеграмм
Ей мать из кухни кричит, в голосе - сталь: ты, недоделанная Жизель, ноги в руки и марш выносить ведро
Она улыбается и молчит, маме- февраль, ей - вечный апрель, па-де-де, рояль, джаз,  шарман, белль, куантро.
Васе исполнится двадцать девять, когда он выпьет паленой водки, легкомысленно закусив маринованным огурцом.
Марине быть вечною старой девой, с варикозом, котом, коньяком по субботам, и лавровым безбрачным венцом.


Она иногда мечтает: взять бы билеты в партер,  в бархатной шали и правда смотреть Жизель,
(подпевать инфантильно: ля-ля).
Только - то лень, то в кошельке - ноль и мель, то непонятен и грустен чужой апрель
(с позиций вечного февраля)
Марина, скучная от бессилия, работает санитаркой: моет полы, тряпки кровавые складирует.
Для чудом спасшегося Василия,  станет карателем и подарком, полюбит, отмоет и закодирует.
Они живут двумя этажами выше, но все равно слышно, каждую ночь они мне мешают спать.
Пьют и воюют. И всуе упоминая Всевышнего, я с сигаретой, разбитая, покидаю кровать.
Опять.
Твою мать.

Пью чай - не отпускает.
Почти светло.
К подъезду за ночь намело.
Дворник снег сгребает.
С тропинки - в сугроб.
Он с микроскопом,  я - микроб,
Близоруко щурится, трет глаза устало,изучает мои повадки. Думаете, мол, сплошь тут волхвы и воины?
А на самом деле слепы, смешны и гадки,К тому же  глупо и довольно  примитивно устроены.
Думаете найти меня в книгах священных?Ага, ищите, я между страниц, как лист в гербарии.
Думаете, обниму бескорыстных, поставлю в угол надменных?Для каждой твари есть - бла-бла-бла - Мой великий сценарий?

И карающую ладонь вам подай,и знак,  и пряник, и оберег.
Если что не так - ночлег, в самом крайнем случае - ковчег.
А я просто был ею, когда она кружась, натыкалась неловко на край стола
(ну не плачь, все пройдет, Марин!)
И немного был им, когда,он подушку кусал . Не дала мне, опять не дала.
(oh, yellow submarine)
И даже тобою, когда ты, проснувшись в четыре, смотрела на снег.