Далеко-далеко улетела златая Жар-птица

Далеко-далеко улетела златая Жар-птица,
Золотые лучи по пути запятнали песок...
В чистом поле береза  под ветром холодным клонится,
Будто пуля шальная попала березе в висок.

Бесполезно теперь посылать за Жар-птицей погоню,
Дверь распахнута настежь,  и в окнах не видно ни зги,
Посбивали копыта нечистою силою кони,
Мертвым сном полегли на пожухлой траве казаки!

А под сенью святой, палачом обезглавленных, храмов,
Там, где духом смирясь, отбивали поклоны цари,
Расстилается поле вселенского страха и срама,
На охоту выходят ночною порой упыри.

Только в страшном кошмаре такое способно присниться,
Неизвестно куда — посылать за подмогой гонцов:
На бескрайней земле — от окраин до самой столицы
Вижу стертые лица нетрезвых живых мертвецов!

Бытие, будто сон, им, живущим в чаду нетверёзом,
Память стерта навеки, ни буквы на чистом листе,
Предадут и обманут, и выпустят пулю в березу,
И любого пророка любовно распнут на кресте!

Может быть, навсегда эта птица от нас улетела,
Может быть, никогда нам уже казаки не споют,
Потому что душе — не ужиться с отравленным телом,
Потому что Жар-птица не любит, когда предают!

Далеко-далеко улетела святая Жар-птица,
Золотые лучи по пути окровили песок...
В чистом поле береза под ветром холодным клонится,
Будто пуля шальная попала березе в висок!