Игорю Талькову

Нам стреляют в лицо, и судьбы догорает свеча,
Мы уходим наверх, в небе облачком призрачным тая,—
Так клонятся колосья под ржавым ножом палача,
Так свинцовой картечью гасят лебединую стаю.
Ненавижу сидящих в засаде в тени  камыша,
Сатанинские игры  вторых воплощений дантесов,—
Пусть скорее Господь им накроет глазницы завесой,
И наказана грязная будет убийцы душа!

Поминают нас терпким вином и обрывками фраз,
Дождь стучит по стеклу, равнодушно на землю стекая,
Продолжается жизнь налегке, будто не было нас,
Убивать лебедей и пророков здесь мода такая.
Нерожденные песни неслышно звучат в тишине,
И гитара глядит со стены на гостей исподлобья,
Пусть она ощущает себя музыканта подобьем,
Ей уже не удастся набатом призывным звенеть!

Пусть не сможет никто наших песен неспетых допеть,
Онемевшая Русь от тоски на мгновенье  застыла,
Но запомните вы, из засады несущие смерть,
Мы до вас доберемся из самой глубокой могилы.
Можно тело убить, но в глубинах соборной души
Прорастают напевы, как зерна грядущего века,
И Россия войдет в этих песен бездонную реку,
Вам оставя в удел, бесталанным, позора гроши.