Никто не мог...

Никто не мог его наставить,
Не праве силою заставить,
Да разве в одиночку сладить,
Идя дорогами проблем.
Порок руками не изгладить,
Обидой горя не исправить,
Не дав врагу смертельно жалить,
Где обрести спасенья шлем?
А как же быть, когда не видно,
Когда и стыдно, и обидно,
И шаг ступить, вдвойне, опасно
При заблуждении ума.
А он желал глазами видеть,
Душою небеса услышать,
И обрести свободу жизни,
Испив любви из родника.
Но дни разбиты на осколки,
Обманами растерты, с толком,
Влезают в кожу и настолько,
Что раны ноют и гниют.
Но он искал кто, хоть негромко,
Откроет правду, да и только,
И честностью речей поможет
Снискать уставшему приют.
Да от осколков – сердцу колко,
И слов не слыша, даже громких,
Он понимал не так, как надо,
А как понять, когда лишь бьют?
И вот, ни взять, и не отбросить,
Не попросить, и не отсрочить,
Слезится взгляд, светлеют очи,
И путь невидимый открыт.
Дорога вьется от порога.
Упорно память ищет слова,
Оно сознанию подмогой
Заплетено в венце любви.
Но слово отстоит вдали.
И мечется, скитаясь, память,
Желая чуждое оставить,
И воскресая просветленьем,
Родное сладостно приять,
Добро и зло, сумев узнать.
Спасенья слово надо вспомнить.
Оно одно могло напомнить
О мире спрятанном, ином.
Оно мечты не потревожит,
Простит,
И, может быть, поможет
Вернуться в сад,
Волшебных трелей,
Под небеса, с цветным дождем…

…и Слово было Бог. (Иоанн.1:1)